– Пока нам еще ничего не понятно, – поторопился охладить его пыл Петька. – Ты сперва выясни, а потом будем выводы делать.

– Петр! – послышался голос Валерия Петровича. – К телефону!

– Интересно, кто это? – посмотрел на друзей Командор и припустился к дому.

Он отсутствовал минут пять. А когда вернулся, на нем лица не было.

– Что случилось? – с тревогой спросили ребята.

– Звонила Настя, – коротко бросил Командор. – Копыто исчезло.

Как сказал друзьям Петька, подробностей выяснить у Насти не удалось. Лишь только она сообщила самую суть происшествия, в дом из сада вернулась мать, и девочка была вынуждена срочно ретироваться в свою комнату.

– Может, ей показалось, что амулет исчез? – предположила Маша.

– Я о том же самом ее спросил, – откликнулся Петька. – Но она говорит, что точно.

– Дела-а, – протянул Димка.

– Выходит, все это с Настасьей ночью произошло наяву? – уже не знал что и подумать Гришка.

– Выходит, – растерянно произнес Командор.

– Но как Марина сумела без ключа пробраться в дом? – спросил Димка.

– Не знаю, – пожал плечами Петька. – Может, у Адамовых где-нибудь на первом этаже окно было открыто?

– Такая все может, – уверенно заявил Вовка. – Уж если к ней гости с того света прибывают…

– Опять он за свое, – усмехнулась Маша.

– Все-таки я совершенно не понимаю, что с Настей ночью произошло, – покачал головой Командор.

– Ночью произошло, – откликнулся Вовка, – а утром Галина тут как тут. Заколдовала ведьма Настасью. Вот она им и выболтала, где амулет.

– Чего зря гадать, – махнул рукой Димка. – Вот встретимся с Настей после обеда, тогда все и узнаем.

– А пока, Вовка, ты нам скажи, – внимательно посмотрел на младшего мальчика Петька. – С чего вообще в вашей деревне взяли, что эта Галина была ведьмой?

– Как это с чего? – воскликнул Вовка. – Она умела снимать и наводить всякие сглазы и порчи. Приворотами занималась. Ну и еще всяким там колдовством.

– Иными словами, была очень полезной личностью, – скривила губы в усмешке Маша.

– Кому полезной, а кому и вредной, – с самым что ни на есть серьезным видом ответил Вова. – Бабка моя покойница говорила: если Галину кто обижал, она после могла всю семью извести.

– Как это извести? – не поняли остальные.

– Сами, что ли, не знаете? – с таким видом проговорил Вовка, будто каждый день имел дело с ведьмами.

– Извини, но не знаем, – развела руками Маша.

– Галина, когда обижалась, наводила порчу, – принялся растолковывать друзьям Вовка. – Ну и люди начинали хиреть, болеть и умирать.

– Выходит, она была злой ведьмой? – спросил Петька.

– А ты видел добрых? – хохотнул Димка. – По-моему, ведьма она и есть ведьма.

– Димочка знает, – прыснула Маша. – По сказкам братьев Гримм. Там все ведьмы ужасно злобные.

– Сказки одно, а жизнь другое, – возразил Вова. – Эта Галина вроде бы кое-кому помогала. Люди ее сперва выжили из Борков на болото, а потом сами же к ней тайком ходили лечиться. И бабка-покойница ходила.

– Перед смертью, что ли? – бестактно усмехнулся Димка.

– Совсем нет, – на полном серьезе ответил Вовка. – Она мою бабку в молодости от воспаления легких вылечила. Поэтому бабка всегда вроде бы как жалела Галину.

Вовка умолк. Больше он о покойной ведьме ничего не знал.

– Может, все-таки к Насте сходим еще до обеда? – предложила Маша.

– Нет уж, – возразил Петька. – Нам только снова влетит от ее матери. И она, чего доброго, вообще Настасью из дому до завтра не выпустит.

– Придется ждать, – с досадой откликнулся Вовка.

– А вообще-то про ведьм, как явление, что-нибудь известно? – спросил вдруг Гришка.

– Уж чего-чего, а книг о всяких колдунах, ведьмах и прочем в последние годы наиздавали полно, – отвечал Петька.

– Может, нам почитать что-нибудь на эту тему? – продолжал Гришка. – Вдруг узнаем что-то полезное?

– Вообще-то не мешало бы, – согласился Петька. – Но мы дома таких книг не держим.

– Наша бабушка тоже, – сообщила Маша.

– И Настины родители предпочитают другую литературу, – сказал Петька. – Так что придется нам в город за этим ехать.

– Ну да, – с сомнением произнес Димка. – А там нам подсунут вместо серьезного исследования писанину какого-нибудь шарлатана.

– А ты думаешь, существуют серьезные исследования о ведьмах? – засмеялся Гришка.

– Вот Димочка наш подрастет и на основе общения с Мариной Тимофеевной создаст серьезный научный труд, – иронично сощурилась Маша.

– Между прочим, – вмешался Петька, – мы совершенно забыли про нашего дорогого и любимого Аполлона Парнасского. В его книгах запросто могут оказаться какие-нибудь полез– в ные сведения о ведьмах.

– А ведь и впрямь! – воскликнула Маша.

– Дуем к Ковровой-Водкиной, – оживился Димка.

– Я полагаю, это самое разумное, что мы сейчас можем сделать, – поддержал друга Петька.

Вскоре вся компания вышла с мироновского участка и, свернув в переулок, бодрым шагом устремилась к даче Ковровой-Водкиной.

– Это та самая чокнутая старуха, о которой вы мне рассказывали? – поинтересовался Гришка.

– Ну, вообще-то она не совсем чокнутая, – с усмешкой отвечал ему Петька.

– Не совсем, но бывает временами, – добавил Димка.

– В общем, не то чтобы чокнутая, но с большим приветом, – вмешалась Маша.

– А домработница у нее – так просто зверь, – подхватил Вовка.

– То есть в нормальное место идем, – подвел итог Гришка.

Наталья Владимировна Коврова-Водкина была, можно сказать, достопримечательностью Красных Гор. Бабушка Димы и Маши, знавшая Коврову-Водкину смолоду, утверждала, что та всегда отличалась большой эксцентричностью. Совсем юной девушкой Наталья Владимировна вышла замуж за престарелого ученого-мистика Аполлинария Коврова, который еще до революции публиковал свои труды под звучным псевдонимом Аполлон Парнасский. Счастье молодоженов длилось недолго. Вскоре престарелый философ скончался. Его смерть, по словам Натальи Владимировны, стала «величайшей драмой ее жизни». Правда, если ей верить, Аполлинарий постоянно являлся ей с того света и давал незабвенной возлюбленной очень ценные жизненные советы. В частности, Наталья Владимировна не уставала повторять, что именно Аполлинарий посоветовал ей вновь сочетаться браком со знаменитым хирургом Вадимом Леонардовичем Водкиным.

Близнецы и Петька хорошо помнили этого толстого веселого человека. Тем более что покойный дедушка Димы и Маши, академик Дмитрий Александрович Серебряков, дружил с Вадимом Леонардовичем. Скончавшись несколько лет назад, хирург Водкин оставил Наталье Владимировне вторую фамилию, дочь Светлану, которую Коврова-Водкина именовала «поздним даром небес», ибо родила ее в сорок с лишним лет, а также солидную коллекцию картин и антиквариата. Эта коллекция позволяла Наталье Владимировне жить безбедно и вполне независимо. С годами природная эксцентричность Ковровой-Водкиной усилилась. К тому же в последнее время у нее сильно ослабел слух, благодаря чему она стала воспринимать окружающий мир совсем уж своеобразно.

Помня об этом, Димка уже на подходе к дому Натальи Владимировны заметил:

– Самое главное, чтобы до нее дошло, что нам от нее надо.

– Главное, извлечь у нее книгу Аполлинария, – возразил Петька. – И пускай лучше не понимает, зачем это нам нужно.

– Вот именно, – кивнула Маша. – А то еще растрезвонит нашей бабке. А она немедленно просечет, что мы опять влезли в историю.

Петька нажал на кнопку звонка. За дверью немедленно послышались шаги. Затем раздался зычный окрик:

– Стой, кто идет?

Голос и походка принадлежали приходящей домработнице Татьяне Филимоновне. Во время войны она была снайпером и встретила победу над фашизмом в Берлине. С наступлением мира личная жизнь Филимоновны не сложилась. Устроившись домработницей к Ковровой-Водкиной, она уже много лет посвящала себя охране любимой хозяйки и ее имущества. Необходимо заметить, что Филимоновна подозревала в преступных намерениях почти каждого посетителя Натальи Владимировны. Учитывая же, что, несмотря на преклонный возраст, домработница-снайпер сохранила недюжинную физическую силу, военную выправку и меткий глаз, легко понять, каково приходилось многим визитерам. При малейшем подозрении Филимоновна сперва «обезвреживала противника», а затем уж выясняла, что к чему. Особенно опасной она стала, когда приобрела газовый пистолет, который для краткости именовала просто «газом». Несколько пожилых знакомых Натальи Владимировны уже пали жертвами газовой атаки. Петьке и его друзьям было об этом известно. А потому, не желая подвергать опасности свои молодые жизни, они по-военному четко, как нравилось Филимоновне, отрапортовали: