— Эдна, — позвал Шей, устремляясь к ней.

— Тсс! — прошипел Коннор, схватив его за руку. — Ей нужно сосредоточиться.

В одной стороне коридора я увидела женщину, стоявшую в той же позе, что и Эдна. По другую сторону от нашего Координатора примерно в десяти метрах стоял молодой человек.

— Это другие Координаторы, — пояснил Коннор, заметив, куда я смотрю. Он окинул нас долгим пристальным взглядом. — Наверное, вам стоит присесть, когда начнется перемещение. В первый раз ощущения довольно острые.

Все посмотрели на Коннора, но никто не двинулся с места.

— Ну, как скажете, — пожал плечами Коннор и повернулся, чтобы наблюдать за Эдной.

Звук, издаваемый стенами, изменился, стал ниже и глубже. Ощущение было такое, будто в глубине здания кто-то раскачивает гигантский колокол. Все стены завибрировали, казалось, даже кости задрожали в унисон. Я поежилась, и Шей, заметив это, взял меня за руку. Наши пальцы переплелись. Снова раздался удар огромного колокола, и Эдна вздрогнула, не открывая глаз. Еще один удар. Каждый раз стены отражали звук, и он эхом разносился по коридору, отскакивая от дальних стен и возвращаясь снова и снова. Звуки накладывались друг на друга, складываясь в многоголосье, похожее на пение хора. Вскоре воздух наполнился мерным гудением до такой степени, что, казалось, звуки можно потрогать руками.

После четвертого удара Эдна начала двигаться. Она грациозно наклонялась вперед, как будто отвешивала поклон воображаемой публике, и вновь выпрямляла спину. Насколько я могла видеть, Координаторы, стоявшие справа и слева от нее, повторяли движения девушки. Эдна подняла голову и стала делать кинжалами странные пассы. Руки сгибались и разгибались, тело поворачивалось в разные стороны. Сквозь звон огромного колокола начали пробиваться другие звуки, напоминавшие гудение ветра в дымовой трубе. Цветные нити, пронизывавшие стены, ожили вместе с этим новым звуком и начали менять цвет в такт музыке. Каждый кристалл засиял, наполнившись внутренним светом, и по стенам, полу и нашим телам запрыгали разноцветные блики.

Эдна задвигалась быстрее; она сгибалась, разгибалась и закручивалась в спираль, повинуясь сложному ритму диковинного танца. Я вспомнила, что уже видела этот танец, когда Эдна создавала порталы. Женщина и юноша, стоявшие по обе стороны от Эдны, в точности повторяли ее движения. Они тяжело дышали, по лицам текли струи пота, но ни один из них ни разу не нарушил ритма. Звук все усиливался, жалил мои чувствительные уши, как пчела, и мне пришлось прикрыть их руками. Радужные узоры бликов, метавшиеся по стенам, заискрились, как взрывающиеся петарды, нити засветились таким ярким светом, что я чуть было не ослепла. Пол под ногами заходил ходуном. Я упала на колени, закрыла глаза и зажала уши. Этого оказалось мало, и я согнулась пополам, чтобы защитить голову коленями. Я почувствовала, как Шей накрыл меня сверху своим телом, чтобы уберечь от невыносимой какофонии и ослепительных вспышек.

Через секунду я почувствовала прикосновение меха — Брин, скуля, прижималась ко мне. Они с Мэйсоном обернулись волками и старались просунуть морды под моими руками. Я почувствовала, как их холодные носы касаются моих щек. Теперь звук стал таким громким, что зажимать уши было уже бесполезно. Я подумала, что вот-вот закричу.

И вдруг все разом стихло.

Я подняла голову и вдохнула воздух, почувствовав незнакомый запах, от которого зачесались ноздри. Пахло буйной зеленью, морем и чем-то еще, возможно, рыбой? Я вдохнула еще раз: обоняние меня не обмануло, но запах был совершенно незнакомым. Впрочем, мне показалось, что пахло еще и лимонами.

— Все в порядке? — спросил Коннор, глядя на нас сверху вниз.

Шей встал и распрямил плечи.

— Да, наверное, — сказал он.

— Я же вам говорил, — напомнил Коннор. — Острые ощущения.

— Да уж, — сказала Эдна. Она пыталась подойти к нам, но не могла — после танца ей трудно было сохранить равновесие. Она шаталась, будто пьяная.

Коннор подбежал к ней как раз вовремя — если бы не он, Эдна наверняка бы упала.

— Отличная работа, малыш, — сказал он, касаясь губами разгоряченного лба девушки.

— Спасибо, — пробормотала она. — Наверное, теперь неделю буду спать.

Мэйсон обернулся человеком и подошел к одному из высоких окон, проделанных в наружной стене здания. Лившийся сквозь стекла свет приобрел золотистый оттенок. Я услышала, как Мэйсон изумленно вздохнул:

— Это… океан?

Мы с Брин подошли к окнам. За ними открывался такой прекрасный вид на закат, что у меня перехватило дыхание. Теперь Академия стояла на каменной террасе, на крутом склоне горы, на высоте, как мне показалось, в несколько километров. Тут и там ровными рядами росли деревья с перекрученными ветвями и темно-зеленой листвой. Между листьями попадались желтые точки.

Лимоны.

Вдали виднелась деревня, притулившаяся на скалистом склоне. На побережье были другие деревни — группы домишек, прилепившихся к скалам над морем. Море было прекрасно. Волны лениво облизывали берег. Закат окрасил покрытую легкой рябью воду в темно-фиолетовый цвет, к которому тут и там примешивались розовые пятна. Я, не отрываясь, смотрела на уходившую за горизонт водную гладь, думая о живших в далекой древности людях, считавших, что за океаном находится край земли.

Я не замечала, что дрожу, пока Шей не подошел и не обнял меня за плечи.

— Ты никогда его раньше не видела? — спросил он, глядя в окно. Я покачала головой, понимая, что не могу вымолвить ни слова из-за шока, полученного в результате перемещения Академии. Кроме того, новое место настолько поразило меня, что его невероятная прелесть, казалось, проникла в меня и сжала сердце невидимой рукой.

— Да, это океан, — сказала Эдна. — Если, конечно, мы не промазали и поставили Академию туда, куда собирались.

Океан. Вот почему я не определила, откуда доносится неизвестный запах, когда мы переместились на новое место. Я просто не знала, как пахнет океан.

— Где мы? — спросила Брин, подходя к окну.

— Чинкве-Терре, — сказал Коннор.

Брин нахмурилась:

— Где?

— В Италии.

— Италия? — изумился Мэйсон. Он стоял, прижавшись к стеклу руками. Я знала, что он чувствует. Невидимый барьер между нами и миром за окнами заставлял сомневаться в том, что рай, открывавшийся нашим взглядам, действительно существует.

— Извините, — ухмыльнулся Коннор. — Я знал, что вы будете тосковать по кукурузным полям.

Эдна несколько раз повернула голову то вправо, то влево и скорчила забавную гримасу.

— Ну и шутки у тебя.

— Я кого-то обидел? — спросил Коннор и перестал улыбаться.

— По мне, так нет. Я в порядке. Устала, но чувствую себя хорошо. Нас, наверное, ждут в большом зале.

— Я хочу видеть Анселя, — внезапно сказала Брин. — Мы можем убедиться, что с ним все в порядке.

— С ним все нормально, — заверил ее Коннор. — Перемещение прошло отлично. Раз мы здесь, значит, и он здесь. Иначе не бывает.

— Но…

— Послушай, малышка, — сказал Коннор, — придется дать Анике время остыть, прежде чем просить у нее об одолжениях. Маленький братец Каллы наломал дров. Пройдет некоторое время, пока мы сможем во всем разобраться.

Он обменялся взглядами с Эдной, и я поняла: никто из них не верит, что разобраться с делом моего брата будет легко. Что же будет с бедным Анселем?

Плечи Брин поникли. Мэйсон взял ее за руку и посмотрел на меня.

— С ним все будет хорошо.

Я кивнула, хотя в душе сильно сомневалась в правоте его слов.

— Мы найдем вам что-нибудь поесть, — сказала Эдна, нахмурив брови, — а потом подыщем для вас комнаты. Вы наверняка хотите помыться и привести себя в порядок.

Я вслед за Эдной посмотрела на Мэйсона и Брин. Им действительно нужно было привести себя в порядок. Их тела были прикрыты все тем же ветхим рубищем, в которое превратилась их одежда, пока они сидели в тюрьме. На коже тут и там виднелись запекшаяся кровь и грязь. Заметив это, я почувствовала, будто кто-то ударил меня в живот кулаком, — в конце концов, это я была виновата в том, что им пришлось так долго страдать.