Сейчас негодяй шел к коптильному заводу, и я предупредил Левку об опасности двойным пронзительным криком сойки. Левка сразу высунулся из кустов, чтобы узнать, в чем дело, но, наверно, увидел врага и спрятался.

Около коптильного завода Белотелов замешкался и нерешительно повернул к Левкиному сооружению. Видно было, что дыра здорово его озадачила. Рассмотрев ее, он долго стоял и все озирался, не понимая, конечно, кто и зачем сделал здесь печку.

Не успел Белотелов отойти от коптильного завода, как снова последовал зловещий крик сойки. Это Левка предупреждал Димку. Я увидел, что Большое Ухо высунулся снова из кустов и, подобно кошке, стал быстро переползать от укрытия к укрытию, следуя за Белотеловым.

«А ведь правильно делает Федор Большое Ухо», – подумал я и, камнем скатившись со скалы, бросился по лесному пригорку догонять товарища.

Скоро мы вое трое собрались под приземистой елкой, а Белотелов расстался, наконец, со спасительной тенью опушки и чуть не бегом кинулся к воронке. Едва он исчез в ней, мы нырнули туда же.

Белотелов шагал по пещере с фонариком, но так уверенно, что было видно: здесь он не впервые.

Интересно! Уж не заодно ли знакомый дяди Паши со стариком?

Мы осторожно двигались за огоньком, как вдруг огонек исчез. Мы вначале растерялись, так как не знали, что теперь делать. Но я вспомнил о существовании боковых ходов и шепнул ребятам, чтобы они следовали дальше. Взявшись за руки, чтобы не потерять друг друга в темноте, мы смело устремились вперед и скоро обнаружили в левой стене какое-то светлое пятно… Ход! Сделав по нему несколько шагов, снова увидели огонек фонарика слева. Боковой ход здесь круто поворачивал, и я понял, что мы очутились в том коридоре, куда хотела увлечь нас Мурка.

Впереди блеснул яркий свет и стало видно, что коридор заканчивается широким гротом. Туда-то и вошел Белотелов.

Мы подкрались совсем близко и увидели то, чего никак нельзя было ожидать. Грот был обставлен, как настоящая комнатах[43]. В середине – освещенный большой керосиновой лампой стол, около него – несколько стульев и старинное кресло с высокой спинкой, сбоку – красивая деревянная кровать, шкаф и даже несгораемый ящик. Но что больше всего удивило нас, так это белая кафельная печь: она топилась, и на плите жарилось какое-то до того вкусное блюдо, что я начал глотать слюнки.

Старик был здесь. Он сидел в кресле, а Белотелов выкладывал на стол булки белого хлеба, банки консервов и даже колбасу!

– Думаю, на неделю тебе хватит, – говорил Белотелов, – в следующее воскресенье привезу что-нибудь получше.

– Не надо! – сердито отозвался старик, и я заметил, что он шепелявит: – Я могу перейти на шухари и коншервы. Все оштальное у меня тоже ешть. А ходить шюда чашто не надо. Опашно. За тобой не шледили?

– А кто может за мной следить?

Старик рассказал ему о том, что появились какие-то ребята, которые суют нос везде. Они были в пещере и поднимались даже вверх по ручью. «Шегодня, – сообщил старик, – двое ушли и, кажетша, уехали на машине в шторону города».

– Да, это неприятно, неприятно… – все время повторял Белотелов, а потом спросил: – А ты не слышал, как они друг друга называли?

И когда старик произнес мое имя (подслушал, гад!), Белотелов вскочил, забеспокоился и даже стукнул злобно по столу.

– Не надо нервничать, шынок! Они ищут, как я понял, золото, – тут старик противно рассмеялся и добавил. – Не думаю, чтобы их привлекала медная руда.

– Ты забыл, что в ручье они могут прельститься кристаллами… – Белотелов произнес какое-то непонятное слово. – Что, если они…

Тут старик схватился за голову и даже начал стонать. Он, верно, вспомнил, как Димка крикнул мне в котловане: «Васька, есть!» – и то, что мы собирали что-то в ручье.

Белотелов встревожился еще больше и сразу решил уходить. Мы пропустили его мимо себя, а потом, следуя за огоньком, выбрались наружу. Когда я высунул голову из воронки, он уже бежал вдоль опушки.

Но что это? Я увидел за Белотеловым в глубине леса фигуру еще какого-то человека. Он шел широким размашистым шагом и всякий раз прятался то за куст, то за дерево, как только Белотелов оглядывался. Дойдя до широкой полянки, человек остановился. Видя, что Белотелов уходит все дальше, перебежал поляну и быстро пошел между деревьями. Вот он остановился на минуту, снял фуражку, отер ею пот с лица.

– Рыжий, ребята, рыжий человек… – шептал, я, видя, как сверкают на солнце огненные волосы. – Может, тот самый фриц, которого мы упустили тогда ночью?

Димка и Левка хотели посмотреть на фрица, но я вылез из воронки, скомандовал:

– Под Димкину елку, ползком!

Со стороны, конечно, смешно было смотреть, как мы на карачках ползли один за другим, но я боялся, что старик увидит нас через свой перископ. А ползком мы могли пробраться к елке незаметно, потому что перископ, если он и был, должен все-таки возвышаться над землей.

Мы с Димкой укрылись под елкой. Немного отдышавшись, заползли за нее, поднялись во весь рост. Но ни Белотелова, ни рыжего уже не было видно.

Ну и ерунда! Что надо здесь фрицу?

– Оказия! – усмехнулся я. – Попали мы в переплет!

– Черт знает что! – откликнулся Димка. – Я все больше думаю, что мы в лесу задержали не фрица, а еще кого-нибудь.

Тут из-под елки немедленно выполз Левка:

– Эх ты, – не фрица! А если он тоже сегодня за золотом пришел?

– Тс-с! – предупредил я разговорившегося Левку. – Ложитесь!

Рыжий человек шел обратно. Сейчас мы хорошо рассмотрели его. На нем был все тот же самый простой, крытый сукном полушубок, солдатские брюки и солдатская же серая шапка на голове. Его ноги в черных обмотках выглядели совсем тоненькими благодаря огромным желтым немецким ботинкам. За поясом, как и в первый раз, был топор, а короткая винтовка болталась за плечами.

Фриц вышел к середине Долины и стал что-то искать. Мы хорошо видели, как он направился к тому месту, где была воронка, заглянув вниз, спрыгнул в воронку и скоро снова показался наверху. Как бы стараясь запомнить место, посмотрел на нашу елку, оглянулся на Зверюгу…

– Что ему здесь надо? – спросил я.

– Известно что, – откликнулся Левка. – Золото ему надо, вот что!

– Интересно, почему он не полез в пещеру? – сказал Димка. – Видел же, а не полез…

– Чудак человек, – усмехнулся Левка, – да там же темно… Ты не был, что ли, там?

Вся Долина была залита ярким солнечным светом, и вокруг все выглядело так хорошо, что виденное под землей казалось каким-то неприятным сном.

– Подумать только, – поразился Димка, – сидит под землей этот кощей и стережет сокровища Золотой Долины. А от кого стережет?

– Я бы на его месте пошел в исполком, – сказал Левка, – и заявил бы: вот какое богатство я сберег. Отдаю, мол, в фонд обороны на дело разгрома врага!

А я в это время думал о том, почему старик хихикал, когда говорил, что мы ищем золото?

Страшное подозрение закралось мне в голову, до того страшное, что я побоялся поделиться им даже со своими товарищами.

А наша Белка в это время носилась по городу и выполняла мои задания.

Прежде всего она пошла в магазин «Ювелирторга», потому что на окне там было написано: «Скупка золота, платины и серебра». Она попросила, чтобы ее отвели к заведующему, но продавщица грозно встала перед ней в дверях:

– А тебе по какому делу?

Я уж не раз и сам замечал, что стоит только спросить начальство, как все в магазине так и ополчатся на тебя: думают, к начальству ходят лишь жаловаться.

Но Белка была находчивой:

– Мне нужно по личному делу. Вы разве не знаете? Заведующий наш хороший знакомый.

– Ах, – обрадовалась продавщица, – по личному делу, пожалуйста! – и впустила ее за прилавок, а потом протолкнула в дверь[44].