Услышав, что затрещали ветки, Pea быстро соскользнула с камня. Вряд ли кто-нибудь найдет их здесь, но осторожность не помешает. Лучше не попадаться на глаза никакому бродячему охотнику.
Из-за деревьев вышли двое мужчин и двинулись вдоль ручья; у каждого за спиной висел мешок, и Pea разглядела на одном из них розовый дублет. Она улыбнулась. Наряд Галена вечно выдавал его издалека.
— Добро пожаловать, — весело окликнула она, когда мужчины подошли поближе. — Есть успехи?
— Да, спасибо, — ответил очень усталый Гален. — Если ты не слишком привередлива, в наших мешках найдется для тебя уйма всякой всячины. Можно будет переночевать в твоем доме?
Pea фыркнула.
— Можете занять самую лучшую комнату... Даже весь дом, если найдете его.
— Спасибо, добрая госпожа, — заявил Маддок серьезно. — Я бы хотел комнату с окнами на юг и отдельной ванной, если не возражаете.
— Обязательно, Маддок. — Гален положил свой мешок на камень.
Избавившись от ноши, он потянулся, а потом повернулся к Pea.
— Вряд ли он знает, где тут юг, так что твоему дому ничего не грозит.
— Ерунда, — обиженно заявил Маддок. — Я прекрасно знаю, где юг и где мы.
— Да ну?
— Конечно, — ответил Маддок. — Это лес Талвуд на западных склонах хребта Ресхатеи. Думаю, мы примерно в семи-восьми милях от перевала Грумалд.
Гален удивленно повернулся к Pea.
— Он прав?
Pea рассмеялась и снова улеглась на плоском камне.
— Не очень часто — но сейчас прав. География всегда была любимым занятием Маддока. Дома у него имелось множество карт, карты вечно валялись везде и всюду. На них были нанесены все реки, горы и селения Драконьей Глуши, а еще у Маддока было несколько подробных карт Хрунарда. Он их часто рассматривал и рассказывал нам с Далией о разных местах. Он даже...
Pea смолкла.
— Даже что? — поинтересовался Гален.
— Далия всегда отличалась жадным любопытством. Ответ «я не знаю» никогда ее не удовлетворял. Поэтому если Маддок находил на карте место, про которое не мог ничего рассказать, он что-нибудь выдумывал, чтобы ее ублажить. — Pea отвела глаза, и голос ее внезапно стал хриплым, как будто ей было трудно говорить. — Как же нам тогда было хорошо...
Гален кивнул.
— Сколько ей лет?
— Сейчас? — Pea подняла голову, украдкой вытерла слезу и постаралась успокоиться. — Ей двадцать три, и у нее слишком независимый характер, чтобы она приглянулась какому-нибудь мужчине в нашей деревне. Жаль, ты с ней незнаком.
— Мы еще познакомимся, — пообещал Гален, — когда вы приедете ко мне в гости.
Pea хотела ответить, но промолчала.
Без Галена им было не обойтись. Она чувствовала, что юноша, непонятно почему, является ключом к тайне Избрания, к тайне безумия, которое отняло у нее мужа. С помощью Галена она, возможно, сумеет добраться до дна шахты.
Но это означало, что пока кое-что лучше держать в секрете. Уже много лет Pea носила в сердце память об оставленном доме. Она знала, что никогда не вернется в свою деревню, к прежним соседям. Но Гален жил мечтой о возвращении; эта мечта давала ему силы просыпаться по утрам, продолжать дышать и засыпать к исходу дня. Pea знала, что Гален никогда не вернется домой, что его мечты о прежней жизни напрасны. Но для всех, включая самого Галена, будет лучше, если он как можно дольше сохранит свои иллюзии.
— Жду не дождусь, когда ты пригласишь нас в гости, — только и сумела ответить она.
— Я тоже не могу дождаться, — улыбнулся Гален. — Ты или твой ученый муж можете сказать, когда это произойдет?
Pea отвернулась и покачала головой. Что она могла сказать? Где взять силы, чтобы произнести ужасные слова, объяснить, что для них нет возврата к прошлому? Как сказать юноше, что даже если их будущее будет совсем иным, не таким, каким оно видится Галену в мечтах, все-таки оно может быть прекрасным? Pea сама часто в это не верила...
— Конечно можем. У нас есть план, — наконец бодро проговорила она. — К югу отсюда — перевал через хребет, там проходит дорога Старой Императрицы. Люди пользуются этим путем реже, чем дорогой через перевал Грумалд, особенно поздно осенью. По нему мы попадем на восток, пройдя через горы Ресхатеи. Потом двинемся вдоль реки Сельборсил. По ее берегам стоят небольшие фермы, там мы сможем добывать еду. Таким образом мы доберемся до моря.
— Да, — радостно кивнул Гален, — план отличный.
— Не забывай, что большие порты нам придется обходить стороной, — сказала Pea. — Мы не сможем сесть на корабль, не нарушив законов Пир, — значит, если мы вообще сможем купить места на судне, это обойдется очень дорого. Если сесть на корабль не удастся, нам, возможно, придется повернуть на юг и добраться до Драконьей Глуши по берегу моря Чебон. На то, чтобы дойти туда пешком, уйдут месяцы, может быть, даже год.
— Мне все равно. Лишь бы оставить весь этот кошмар позади! — Гален подхватил свой мешок и зашагал к пещере.
Pea громко вздохнула, стараясь прогнать тревогу и раздражение.
— Мне знаком этот вздох, — заметил Маддок. — Pea всегда так вздыхала, когда была чем-то недовольна. Я боялся этого звука больше, чем завоевателей Ворднара.
Pea грустно улыбнулась.
— Неужели я такая страшная, муж мой?
— Ты всегда была такой, — ответил Маддок, подошел к ней и обнял со слезами на глазах. — Как я по тебе скучаю...
Pea тоже обняла его — так, словно желала никогда не выпускать.
— Гален скучает по жене, как и я, — сказал Маддок. — Правда?
— Да, — ответила Pea, — правда. Он хочет снова увидеть жену и дом... Он никак не может о них забыть.
— Я понимаю, — кивнул Маддок, обнимая ее. — Как я его понимаю!
Я вижу невиданные прежде цвета, до меня доносятся звуки, которых я никогда раньше не слышал. Они накатывают на меня теплыми волнами, они сладкие на вкус. Я позволяю им сжимать меня в нежных объятиях, а сам изучаю их, пытаясь понять, что ими движет... пока меня не окутывает тишина.
Передо мной танцует огонь, полный загадок и тайн. Пламя соблазнительно изгибается, постоянно поглощая само себя и вновь возрождаясь. Я зачарованно им любуюсь, восхищаясь его силой и чувственным зовом.
Как радовалась бы Pea при виде этого зрелища! Вспомнив о ней, я начинаю рыдать, и пламя почти гаснет. Потеря любимой — это огромный океан боли, который никогда не высохнет; его можно лишь переплыть, а дальний берег лежит далеко за ледяным горизонтом.
Моя жена умирает... умрет... мертва. Время течет вокруг меня странными водоворотами. Оно всегда одно и то же. Любая смерть — одна и та же смерть. Любая надежда — одна и та же надежда. Будущее и прошлое сходятся на великой вечной тропе, имя которой — настоящее.
Он идет.
Он тоже горит пламенем созидания и разрушения. Я уже видел его, бродя по земле вечности. Когда он видит сны, он говорит с Галеном, но никогда еще не заговаривал со мной. Теперь наши бесконечности сталкиваются, и он обращается ко мне.
— Вы меня слышите? — спрашивает он, навсегда связывая нити наших судеб.
— Конечно слышу, — отвечаю я. — Как вам нравится путешествие?
— Оно длилось долго, и, похоже, продлится еще дольше.
Он появляется передо мной в мантии инквизитора, потрепанной и дешевой. Столь же потрепанной и дешевой кажется здесь его сила — здесь, перед лицом Великой Истины. Мне жаль его, он так и не отринул символы того призрачного места, которое зовет своей жизнью.
— Ваше имя — Маддок, верно?
Я вежливо кланяюсь. Не стоит расстраивать бедного монаха, который все еще верит, что его мантия и титул имеют здесь какую-то власть.
— Так и есть.
— Тогда вы можете мне помочь.
Он слишком взволнован и слишком встревожен.
— Я ищу Галена. Мне очень нужно с ним повидаться. Вы его видели?
Удивительно. Должно быть, их судьбы как-то переплетены.
— Я бы помог вам, но, извините, не знаю, как вас зовут.
— Мое имя не имеет значения, — взвинчено отвечает монах в потрепанной мантии, — но мое дело не терпит отлагательств.
— Что ж, в таком случае желаю удачи, — отвечаю я и машу рукой. — Мир нашего опыта очень широк. Судьбы неким загадочным образом сводят нас вместе. Гален где-то там, во времени и пространстве. Я очень сомневаюсь, что вы найдете его, если он не желает, чтобы его нашли.
Монах на секунду задумывается. Я снова гляжу на огонь.
— Меня зовут Траггет, — тихо говорит монах у меня за спиной.
Я поворачиваюсь к нему.
— Правда? Я слышал об одном Траггете... Он был главным инквизитором Пир. Всю свою жизнь посвятил тому, чтобы отыскивать безумных Избранных и приближать их судьбу. Правда, похоже, Избранные не так уж безумны. Но вряд ли главный инквизитор Траггет что-нибудь об этом знает. Так что, вы и есть тот самый главный инквизитор?
Монах съеживается, и я жду, что он растает в дыму, улетит вместе с ветром... Но вместо этого он смотрит мне в глаза и говорит с нарастающей силой:
— Да, я тот самый Траггет, и я по-настоящему безумен. Но я думаю, что у этого безумия есть цель, есть некое великое предназначение, которого я не вижу. — С каждым новым словом Траггет словно делается выше ростом. — Короли-драконы хотят нас уничтожить, они много столетий уничтожали нас. Они боятся нас, Маддок!
— Им есть чего бояться! — усмехаюсь я.
— Я живу фальшивой жизнью — я это знаю, — и мне нужна помощь Галена, — неистово молит Траггет. — Мне надо изучить мистическую силу, которой он овладел. Ты только представь, Маддок! Могущество выше могущества королей-драконов! Может, это говорит о том, что на землю возвращаются древние боги. А может, это сила нового, более великого бога, который ищет тех, кто достоин ему служить. Но каков бы ни был источник этой мощи, я тоже должен ею овладеть, вот для чего мне нужна помощь Галена.
— Он тебе не поможет, — смеюсь я. Траггет забавен в своей наивной серьезности. — Он ненавидит Пир за то, что они с ним сделали. Теперь, когда он свободен, его мало интересует изучение загадочной силы и использование ее в мире умирающих. Вряд ли он поможет тебе.
— Зато я могу ему помочь... Я могу помочь ему вернуться домой.
Я важно качаю головой.
— Никто из нас не может вернуться домой.
— Гален сумеет вернуться, если согласится мне помочь, — отвечает Траггет.
Внезапно пламя взлетает выше наших голов. Потом огненный столп гаснет и превращается в обугленное дерево. За его почерневшими ветвями я вижу разрушенную башню на западном склоне холма.
— Передай Галену мои слова, — продолжает Траггет. — Скажи, что я ухожу из Пир. Скажи, что мне нужно встретиться с ним и узнать все, что ему известно о мистической силе Избранных.
— Интересное место, — замечаю я, глядя на руины. — А с нами все это как-то связано?
— Да, — говорит Траггет. — Мне надо многое сказать, поэтому наберись терпения и выслушай меня. А потом в точности передай мои слова Галену.
— Я всегда любил хорошие истории, — говорю я с улыбкой и усаживаюсь.
— Во-первых, жена Галена Беркита здесь, со мной...
