— Осталось только ее найти, — сказал Борис.

Мне показалось, что он от нетерпения немного подпрыгнул на диване. Я прямо-таки видела, как у него руки чешутся по-настоящему начать искать тайник. С таким энтузиазмом он мне весь дом распотрошит. Надо его как-то утихомирить.

Степан Пантелеевич как будто прочитал мои мысли.

— Не торопитесь громить дом, — сказал он, с улыбкой глядя на Бориса. — Лучше сначала хорошенько подумайте, повспоминайте.

— А что мы можем вспомнить? — нетерпеливо воскликнул Борис. — Мы же ничего не знали.

— И, тем не менее, могли что-то заметить. Тогда вы не придали этому значения, но сейчас, взглянув на это в новом свете, вы, возможно, догадаетесь. Особенно сосредоточьтесь, как я уже говорил Катеньке, на переменах, произошедших в доме.

— Хорошо, — кивнула я. — Мы будем думать.

Мне, как и Борису, уже не терпелось уйти.

— Нельзя забывать и о втором аспекте нашего дела, — сказал Орлиный Глаз.

— Да, — согласился Борис. — Если кто-то еще знает об этой вещице, это может быть опасно.

— А вы не хотите устроить… вечеринку? — неожиданно предложил Глаз, поглядывая на меня, на Бориса, и на Ваню, который скромно сидел в углу дивана и за последние полчаса не издал ни звука.

— Вечеринку? — хором переспросили мы с Борисом. И даже Ваня удивленно поднял брови.

— Например, по поводу приезда вашего брата, — продолжал Степан Пантелеевич.

— Ну, если надо, — растеряно произнесла я.

— И пригласите на нее всех своих друзей. А я появлюсь позже. Загляну по делу, а вы предложите мне присоединиться.

— Вы что-то задумали? — догадалась я.

— Там видно будет. Но, пожалуйста, постарайтесь, чтобы на вечеринке присутствовали все, кого мы обсуждали.

— Ага, — сказала я.

— Список не нужен?

— Нет.

— Было просто замечательно, если бы это событие произошло завтра, — закончил Орлиный Глаз.

— Завтра? Ну ладно…

— Все будет в лучшем виде, — сказал Борис. — Кто сам не захочет придти, тому мы поможем.

Он выразительно посмотрел на Ваню. Ваня кивнул.

— Я уверена, что мои друзья, — выпалила я. — Ни за что не стали бы причинять мне вред. Никто из них не стал бы меня душить. Я в этом абсолютно уверена. А вы что думаете об этом, Степан Пантелеевич?

— Я тоже так думаю, моя дорогая, — рассеянно произнес он. — Я тоже так думаю…

Мы приехали домой и начали думать. Сначала Борька думал, сидя на кресле-качалке, а я — лежа на диване. Потом Борька встал и начала ходить из угла в угол, размеренно и однообразно, как маятник. Я переместилась с дивана на кресло, продолжая изо всех сил напрягать извилины. Потом мы одновременно двинулись в сторону кухни и в четыре руки сварили кофе. Когда кофе был выпит, я не выдержала.

— Придумал что-нибудь? — спросила я.

— Пока нет, — ответил Борис.

— Будешь продолжать?

— Конечно.

— А я больше не могу.

Борис посмотрел на меня, как на предателя, но промолчал.

— Пойду лучше прогуляюсь. Как бы случайно забреду к Кольке, к Галке с Вовкой и ко всем остальным. Пора начинать подготовку к вечеринке. Надеюсь, никто не откажется от нашего с тобой приглашения.

— Пусть только попробуют, — сказал Борька и ушел в гостиную, где уселся на диван и забросил ноги на журнальный столик.

— Ты бы лучше повисел на турнике, — посоветовала я. — Вниз головой.

— Это еще зачем?

— Чтобы кровь в голову перетекла. Я слышала, это улучшает мыслительную деятельность.

Борька фыркнул и демонстративно отвернулся.

Сначала я, естественно, зашла к Белке.

— Орлиный Глаз решил устроить вечеринку, — сказала я. — Будут все.

— Ничего себе, — удивилась Белка. — Похоже, он заскучал у себя на хуторе…

— Вообще-то вечеринка будет у меня. Официальный повод — приезд моего любимого брата Борьки.

— А неофициальный?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Глаз что-то задумал, но не говорит, что.

— А что говорит?

— Говорит: там видно будет.

— Туманно, — заметила Белка.

— Полный мрак, — согласилась я.

— Очень интересно было бы увидеть этого вашего профессора, — сказала Белка, глядя в сторону, — но…

— Что — «но»? — я уставилась на Белку. — Ты что, отказываешься придти?!

— Я не отказываюсь. Но и не обещаю.

От удивления я потеряла дар речи.

— Почему? — наконец выговорила я.

— Мне нечего надеть, — сказала Белка и отвела глаза.

Я было рассмеялась, но, увидев угрюмое и упрямое выражение на лице Белки, замолчала. Сказать, что я была удивлена, это не сказать ничего. Я была растеряна и подавлена. Что происходит? Почему Белка ведет себя так, как будто она вовсе не Белка, а кто-то незнакомый и чужой?

— Ладно, я постараюсь, — промямлила Белка.

Я выходила из дома Белки совсем не в том настроении, в котором заходила пятнадцать минут назад. Опять все не так. Опять мое радостное лето становится серым и мутным. Вот и Ваня тоже стал держаться как-то отчужденно, с тех пор, как мы узнали о сапфировой серьге. Интересно, почему? Надеюсь, он не думает, что я зазнаюсь, когда у меня появится старинное украшение. Если вообще появится.

А Белке я эту новость почему-то не рассказала. Сначала не успела, а потом стало как-то не до этого. Что с ней такое творится, хотелось бы знать? Ведь она так хотела познакомиться со Степаном Пантелеевичем…

Больше никаких непредвиденных проблем с приглашениями не возникло. Колька со Светкой и Вовка с Галкой с радостью согласились придти повидать моего брата и выпить чего-нибудь прохладительно-горячительного. Антона я не нашла, но зато нашла Ваню и он пообещал доставить Антона завтра к назначенному сроку. Оставался Серый. Интересно, где его сейчас искать? Вполне возможно, что он сидит с удочкой на речке или, хуже того, на лесном озере. Но сначала все-таки лучше зайти домой. Вдруг сегодня погода не рыбная или сейчас время не подходящее для вылавливания сомов.

Ваня увязался за мной, хотя я и сама бы запросто нашла дом Серого. Мы стучали и кричали, но никто так и не отозвался. Значит, он все-таки на рыбалке. Ну что ж, можно попробовать прогуляться в сторону речки. Хотя кто его знает, где именно он рыбачит…

— А его дома нету, — услышали мы за спиной высокий женский голос.

Обернувшись, я увидела, что у калитки стоит соседка Серого, тетка Маша. Я вежливо поздоровалась и спросила, не знает ли она, где Серый. То есть Сережа.

— Да на рыбалку, наверное, пошел, куда ж еще, — пожала плечами тетка Маша. — А, может, к Глафирье. Он у нее телевизор чинит. И радиоприемник с утюгом. Они у нее на чердаке сто лет валяются, а он вызвался починить.

Я удивилась количеству сломанной техники в доме моей ближайшей соседки Глафирьи и энтузиазму Серого.

— Давай ему записку напишем, — предложил Ваня.

— А чем? — спросила я, оглядываясь по сторонам. — И на чем?

— Ручка у меня есть, — сказал Ваня, доставая из кармана джинсов маленькую стальную авторучку. — А вот с бумагой хуже.

Пока мы под любопытными взглядами тетки Маши искали, на чем бы написать записку, необходимость в ней отпала. Потому что появился Серый собственной персоной. С удочками и сеткой, в которой лежала здоровая рыбина. Мы поздоровались, и я сообщила, что завтра у меня собираются все наши.

— Ты тоже должен быть, — заявила я безаппеляционным тоном, так как знала, что он вполне может предпочесть рыбалку любой дружеской вечеринке.

— Завтра? — переспросил Серый. — Вечером?

— Ну не утром же.

Серый посмотрел на удочки, потом на рыбину в сетке и, тяжело вздохнув, произнес:

— Ладно, приду.

— Вот и молодец, — обрадовалась я.

Серый неторопливо направился к сараю, зашел внутрь и тут же появился с пакетом в руках. Потом он засунул руку в сетку, схватил рыбину за жабры, вытащил ее на свет, после чего затолкал в пакет, а пакет сунул мне.

— Что это? — пролепетала я, невольно отодвигаясь.