После выступления Жукова все с особым напряжением ждали, что скажет Сталин. Момент был ответственный. А Иосиф Виссарионович спокойно, может быть, даже с подчеркнутой будничностью заговорил о том, что мы будем продолжать переброску некоторой части наших войск на Дальний Восток, как и обещали союзникам. Мы продолжим демобилизацию самых старших возрастов, заменяя их подготовленной молодежью. Будем укреплять на Западе не только свои силы, но и силы наших друзей, в первую очередь воинские формирования Польши, Чехословакии, Югославии… Затем Сталин плавно перешел к самому главному:

У нас хорошие войска, товарищи. У нас умелые полководцы. Но мы обязаны соблюдать дух и букву соглашений с союзниками. Хотя наши упрямые генералы готовы немедленно дойти до Мадрида. — Улыбнулся и, выдержав паузу, продолжил: — Вы хотите наступать. Это хорошо, что наступательный порыв не угас. Здесь говорили о Ла-Манше. Да, мы можем стремительным броском дойти до Ла-Манша, основная проблема не в этом. Проблема в том, что к востоку от Эльбы мы освободители своего народа и народов Европы. А за Эльбой мы будем выглядеть захватчиками, поработителями. Нас не поймут ни в своей стране, ни в других странах. Нас спросят: зачем нужна новая война? И мы не можем начать ее, пока не найдем убедительного ответа на этот, самый важный вопрос.

— Разрешите, товарищ Сталин, — вскочил Жуков. — Значит…

— Это значит, товарищ Жуков, что решение откладывается. По крайней мере, до предстоящей встречи руководителей трех союзных держав. До полного выяснения обстановки.

3

24 июня 1945 года — Парад Победы на Красной площади. Самый великолепный парад в истории человечества! Случались, вероятно, смотры-парады более крупные по размаху, по количеству участников, может быть, даже лучше организованные, с более четким прохождением войск, специально вымуштрованных для такой цели. Но тот наш торжественно-строгий парад отличался от всех других особым душевным подъемом, праздничным ликованием. По Красной площади шли настоящие победители, в долгой и жестокой борьбе одолевшие самого мощного врага всех народов, вернувшие землянам надежду на мирную жизнь. По указанию Верховного главнокомандующего, в параде участвовало 10 сводных полков наших фронтов, полки Наркомата обороны, военно-морского флота, а также военные академии, училища, части Московского гарнизона, различная боевая техника. Каждый сводный полк формировался из пяти батальонов двухротного состава по 100 человек в каждой роте. Плюс 19 командиров, плюс знаменщики. Получалось в полку по 1059 солдат и офицеров, прибывших с фронта, и еще 10 запасных на всякий случай. За пешими парадными «коробками» двигалась артиллерия, представленная разными калибрами, в том числе самыми мощными, еще недавно дробившими на полях сражений броню фашистских «фердинандов», "пантер", «тигров» и прочего зверья. Потом легендарные «Катюши». Потом замечательнейшие наши танки «Т-34» и «ИС». А оркестр играл для каждого сводного полка особый марш, музыка гремела, заглушая даже грохот гусениц и рев моторов, будто в оркестре было не 1400 человек, а тысяч этак с десяток! И ни пасмурное небо, ни мелкий дождик — ничто не могло испортить в тот день нашего прекрасного настроения.

Впечатления колоссальные. Но у каждого, естественно, свои. Кто-то особенно запомнил, как под дробь барабанов падали к подножию ленинского мавзолея штандарты разбитых гитлеровских армий. Кто-то любовался четкими шеренгами наших героев. Кто-то восхищался танками. А внимание моих дорогих женщин привлекло нечто иное. Я не мог без улыбки слышать многократно повторенные воспоминания Анны Ивановны о том, что на гостевой трибуне она оказалась "почти рядом" с прославленным певцом Иваном Семеновичем Козловским, смотрела на него, на жену артиста, на их маленьких дочерей. А вот кульминацию торжества — швыряние на брусчатку штандартов — она попросту не заметила. Потом в кинохронике посмотрела.

Еще больше удивила и насмешила меня моя дочь, девушка уже достаточно взрослая, в студенческом возрасте. Никогда раньше не проявляла она интереса к лошадям, хотя и на довоенных парадах конницу видела, и в манеж я брал ее с собой несколько раз, и даже на конный завод, гордость Семена Михайловича, ездили вместе с Буденным. А тут ее буквально потряс Георгий Константинович Жуков, принимавший парад, командовал которым Константин Константинович Рокоссовский. Как выехал Жуков из Спасских ворот на высоком, с лебединой шеей, рафинадно-белом красавце коне под мелодию "Встречного марша Советской Армии", так больше и не спускала с них глаз. И конь, действительно, был прекрасен, и сам Георгий Константинович, опытный кавалерист, будто влит в седло со своей прямой горделивой осанкой. Он и Рокоссовский, отрапортовавший Жукову о готовности войск, представляли абсолютно синхронную, слаженную пару. Вполне естественно. Еще осенью 1924 года начали они учебу на кавалерийских курсах усовершенствования комсостава при Высшей кавалерийской школе в Ленинграде. В одной группе с такими опытными наездниками, как Еременко, Чистяков, Баграмян. Оба увлекались выездкой молодых лошадей, фигурной ездой, преодолением препятствий. В этих и в других видах конного искусства всегда были первыми. А за двадцать минувших лет почти не утратили ни формы, ни мастерства: любо-дорого было смотреть! Дочка моя так нагляделась, что вскоре записалась в конноспортивную школу и тренировалась там года два, пока не отвлекли другие дела-заботы.

Позволю себе несколько фраз о коне Жукова: в бою, в походе, на параде всадник и конь неотделимы — успех общий и неудачи тоже. Среди некоторых военных бытовало мнение о том, что Верховный главнокомандующий маршал Сталин сам якобы намеревался принимать Парад Победы — после смерти Иосифа Виссарионовича даже в печати это мелькнуло. Вместе с Власиком и сыном Василием побывал, дескать, Сталин в манеже, намереваясь объездить, приучить к себе белого скакуна. Однако конь просто не понимал, чего хочет неумелый всадник, чего добивается хаотичными действиями. Повод натянут — значит, стой на месте. А зачем при этом бьет ногами в бока, толкает вперед?! Разозлился и понес самолюбивый конь мешковатого седока по кругу, приплясывая и подкидывая задом. Тот и повод бросил, и в гриву вцепился, но удержаться не сумел. Дважды скинул конь Сталина на опилки манежа. Иосиф Виссарионович ушиб плечо, голову и от дальнейших попыток отказался.

Откуда такие подробности? От сынка, от Василия. Он, оказывается, по секрету рассказал об этом Жукову и, возможно, еще кому-то. Известно, какие секреты у подвыпившего человека, тем более у такого выдумщика, как Василий Иосифович. Слух, в общем, пополз. Более того, Жуков, оказывается, вставил этот эпизод в рукопись своих воспоминаний: в книгу он не вошел, но рукопись-то осталась, ее цитируют.

О желании принимать Парад Победы самолично Иосиф Виссарионович никогда не говорил мне, о приключениях в манеже не рассказывал. Сомненье вызывает вот что. Будучи одним из создателей Красной конницы, в том числе Первой Конной армии Буденного, а затем и казачьих формирований, сам Иосиф Виссарионович тяги к седлу не имел. Я просто не представляю себе его верхом на коне. Из средств транспорта он предпочитал поезд, автомашину, сани, в крайнем случае тарантас или телегу, но никак не верховую езду. И, уж конечно, понимал, что овладевать конным искусством в шестьдесят пять лет не самое подходящее время. Тем более не для прогулки по тихим полям да рощам, где конь не будет пугаться и шарахаться, а для того, чтобы гарцевать на площади при громе оркестра, раскатах "ура!", резких командах. Даже не всякому джигиту доступно владеть и управлять в такой обстановке конем. Ну и еще. Пожилой человек дважды грохнулся с седла, причем на скаку, и при этом не получил ни переломов, ни вывихов, ни синяков? Странновато.

Со значительной достоверностью скажу вот что. С самого рождения Красной Армии, с 1918 года, сложилась у нас хорошая традиция: командующий парадом и принимающий парад выезжают к войскам на конях «военного», маскировочного окраса, на караковых, вороных или рыжих. Лишь в 1945 году, как исключение, для придания особой торжественности, решено было подобрать для принимающего Парад Победы коня белой масти. Сделать это оказалось нелегко. Война унесла почти всех элитных коней, которыми так гордилась Россия. Даже рыжих выносливых дончаков — лучшей породы для массовой конницы — сохранилось мало. В кавалерийских дивизиях преобладали лошади разномастные, разнопородные, в том числе трофейные или прибывшие из Якутии, из Монголии. "По-русски не понимают", — шутили бойцы.