— Не поспорить. Лишь предупредить, чтобы ты не подводил все снова к дурацкому спору и ставкам. Это прямой путь в никуда!

— Эх… Я уже подумывал, во сколько оценить бизнес Войцеховски.

— Даже не мечтай.

— Ты в этом так уверена?

— Более чем.

Крестовский сощурил свои бесстыжие глаза, они потемнели вслед его мыслям. Было заметно, что он сдержался с трудом, чтобы ничего не сказать.

— Второй шанс, — прочеканил он.

— Не понимаю, на что ты намекаешь.

— Второй шанс для нас с тобой!

Я ахнула, совсем не ждала, что миллиардер зайдет настолько далеко в своих желаниях.

— И принимать участие в жизни Мирослава, само собой разумеющееся.

— Притормози коней, Кирилл. И сначала разберись со своими запутанными семейными отношениями, которые то ли есть, то ли их нет…

Крестовский нахмурился, но в этот миг вмешалась медсестра и пригласила меня войти за сыном. Я подскочила так резко, что в глазах потемнело. Крестовский придержал меня за плечи.

— Спокойно, все будет хорошо, — произнес настолько уверенно, что я прониклась.

Пусть не сейчас, но все обязательно наладится. Мирослав сидел на кушетке и болтал ногами. При виде меня он значительно повеселел, заплаканное личико мальчугана осветилось улыбкой.

— Смотри, что у меня! — показал забинтованную руку.

— Где же пузырь? — поинтересовался Крестовский.

— Я его сдул. Нечаянно.

Медсестра объяснила, что Мирослав дернулся и проколол пузырь от ожогов. Меня заверили, что опасности для жизни нет и дополнительный уход не требуется, кроме соблюдения гигиены и своевременной перевязки.

Можно сказать, что мы легко отделались.

— Я больше не буду жарить гренки! — заявил Мирослав. — Не мужское дело!

— Гренки? Конечно, не мужское дело. Шашлык или барбекю… Другое дело, — снова включился в разговор с Мирославом Кирилл, пока я беседовала с медицинским персоналом.

Получив рекомендации и рецепт на лекарственные средства, я обернулась на сынишку, заметив, как он слушал своего отца. Слушал с увлечением, но пытался не подавать виду, насколько сильно его увлекли рассказы Кирилла.

Внезапно я услышала:

— Мирослав, а ты знаешь, кто я такой?

Я замерла.

Не дай боже Крестовский сейчас в лоб заявит сынишке, что он — его отец!

Кирилл Крестовский

Я не экстрасенс, но буквально точно «слышал», о чем думала рыженькая, со страхом глядя, как я разговаривал с сыном. Она боялась, что я выдам ему правду об отцовстве. Каюсь, были у меня такие мыслишки, были… Имею право, я отец! И я бы сказал, если бы внезапно не вспомнил слова Стефана, мать его, Войцеховски. Мол, ты просто осеменитель.

Не по своей вине я не принимал участие в жизни сынишки. Василиса от меня утаила новость о беременности. Какая-то часть меня, очевидно привыкшая, что мне все сходило с рук, усердно толкала мысли только в этом направлении, перекладывая ответственность на другие плечи — слишком хрупкие и узенькие.

Но черт побери, я сам виноват не меньше! Сколько возможностей было разузнать новости о жизни Василисы! С моими-то деньгами — просто море! Но я этого не сделал. Считал, что вычеркнул Василису, натворил сгоряча… Тогда мне было обидно и больно, а сейчас, вспоминая, как было дело, становится даже стыдно.

Злость — плохой советчик, а выпивка все усугубила. Я налажал жестко и не искал Василису. Сам не искал, никто мне ни глаза, ни уши не закрывал, палки в колеса не вставлял. Сам…

Теперь понимаю, каким был глупцом, что потерял, как был слеп, что потерял эти годы. Я вложил всего себя в дочурку, а мог бы еще и сына растить. Пока он смотрел мне в глаза и ждал ответа, я вдруг за миг представил всю следующую жизнь без него и без Василисы, и почувствовал себя бесконечно одиноким. Хотелось сказать, что я — отец Мирослава! Прямо сейчас! Но понимал, что Василиса — ранимая. Пусть смелая и решительная в некоторые моменты, однако в глубине души она — тот еще нежный цветочек.

Чертыхнувшись про себя, я улыбнулся и сказал спокойным голосом.

— Я друг твоей мамы. Очень близкий друг.

Мирослав задумался.

— Я о тебе никогда не слышал.

— Я дружила с Кириллом до того, как мы стали жить вместе с Ясей, — объяснила Василиса.

Я услышал, с каким облегчением она вздохнула, и увидел улыбку. Черт… Такая красивая! Ради подобной улыбки можно и подождать немного. Но совсем немного! Впереди — два выходных дня, я планировал взяться за рыженькую плотно, чтобы, даже вернувшись в офис под прицел усатыча, она уже была моей и знала, что ее место и место сына — рядом со мной!

— Друг? — снова уточнил Мирослав. — Как Стефан? — пришел к неожиданным выводам и внезапно холодно отвернулся, подбежал к Василисе, вцепившись в ее ногу и исподлобья посмотрел на меня.

Ох черт… Мой сынишка — собственник, что ли?! Придется как-то объяснять сыну, что маму я воровать не собираюсь, но планирую сделать ее счастливой. Как это сделать? Затык небольшой… Но решаемый!

Когда я боялся сложностей? Пожалуй, всего один раз спасовал, о чем теперь сильно жалею. Больше этого не повторится! Я постарался не показывать своего разочарования, что сын больше не захотел со мной разговаривать.

— Кирилл, спасибо, что привез нас в больницу.

— Отвезем обратно так же, с ветерком.

— Наверное, у тебя есть куча дел. Выходные. Семья… Дочка, — голос Василисы немного изменился. — Жена, в конце концов. Соскучилась.

— Давай отойдем? — предложил ей свой локоть.

Василиса опустила свою ладонь на мою руку, позволив вести себя.

— Я не женат, Вась, — вздохнул в очередной раз. — Могу даже паспорт показать. Хочешь?

— Нет, не нужен мне твой паспорт.

— А я все-таки покажу! — похлопал себя по карманам. — Он не при мне, но поверь…

— Пусть так!

— Не веришь?

— Я не знаю, чему верить.

— Мне.

— Сестра говорит другое.

— Ах сестра… Ты с ней говорила? Удивлен!

— Она сама мне позвонила.

Ничерта себе! Я об этом ничего не знал, но подумал, что Адель не дурочка. Запахло жареным, она начала думать, как сохранить свое местечко. Неужели она следила за жизнью Василисы и знала о моем сынишке? Не зря же она выпалила: «Хочу сынишку!»

Только зря старается.

— Адель… — скрипнул зубами. — Не при детях будет сказано. Она только о сохранении своей «жэ» в тепле беспокоится. Больше ни о чем! В прошлом я погорячился, разозлившись на тебя. Адель показывала, что хочет быть вместе с дочерью и первое время реально старалась, а потом… Наигралась, что ли? Хобби, шоу, передачи оказались важнее.

— Наигралась? Ты говоришь о дочери, Кирилл! Как ты мог такое допустить? Буся не кукла, чтобы играть в «дочки-матери»! — рассердилась Василиса. — Сказал бы мне кто-то про Мира подобное, не знаю, чтобы я сделала.

— Рассталась с женихом, например? Ты и сама понимаешь, что нет у Мирослава тепла к твоему боссу. Он для него как приложение к тебе, а для меня… — чуть не проболтался. — В общем, для меня дети — это святое.

— Настолько святое, что даже отобрать готов!

— Вот и добрались до того самого, да?

— Да! — ответила бесстрашно, сердито сверкнув глазами.

— А знаешь… Мне тебе даже сказать нечего. Кроме того, что я тебе уже говорил. Могу лишь сказать «прости». Просто знай, что дочка для меня — важна безусловно, а с ее мамой я недавно поставил окончательную точку.

Не дал Василисе подумать ни одной секунды, сразу предложил:

— Послушай, давай сейчас я отвезу вас обратно и приеду? С дочерью.

— Кирилл!

Василиса даже побледнела.

— Пожалуйста. Всего два выходных дня. Прошу. Или хочешь, поехали ко мне в дом?

— Нет.

— Тогда я погощу немного у вас. Ты у подруги остановилась? Дом вместит еще двоих постояльцев?

— Кирилл, это даже не дом Яси.

— А ты спроси?

Раньше Яся активно сводничала. Может быть и сейчас я мог рассчитывать на заочную поддержку?

— Василиса. Я сейчас в букву «зю» скручусь, лишь бы провести с вами немного времени. — добавил с улыбкой и понизил голос. — Не будь такой жестокой госпожой!