По правде говоря, мне было очень одиноко. Больше всего на свете мне хотелось улечься спать, чтобы встать на рассвете, сесть на коня и вернуться в Колорадо, где меня ждали друзья и где жила Вашти.

На кухне повар готовил кушанья, а девушка, разносившая еду, куда-то отлучилась. В кафе, кроме меня, никого не было. Комната освещалась четырьмя керосиновыми лампами, по одной на каждой стене. Приятный полумрак действовал на меня успокаивающе.

Я ел очень медленно, наслаждаясь едой. Пища была самой простой, но я был так голоден, что мне казалось, будто передо мной стоят самые изысканные деликатесы.

Совсем недавно моя голова была полна глупых мальчишеских фантазий: я воображал себя героем, скачущим на лошади, чтобы спасти прекрасную девушку, которой грозила опасность, или попавшего в беду друга. Зато сейчас ум мой был свободен от фантазий и пустых мечтаний. Теперь я постоянно вслушивался в звуки, поскольку стал охотником, а когда охотишься за кем-нибудь, в любую минуту можешь сам превратиться в преследуемого. Кроме того, мне нужно было кое-что обдумать.

Интересно, почему Хеселтайн и Рис не поехали в Лос-Анджелес вместе с Руби Шоу? Она отправилась туда на дилижансе, а они почему-то предпочли ехать верхом. С чего бы это?

Ну, во-первых, у них вполне могло не быть денег на дилижанс. Нет, это маловероятно, ведь, гоняясь за Бобом и Рисом, я не давал им возможности потратить деньги.

Во-вторых, им могла прийти в голову идея ограбить кого-нибудь по пути в Лос-Анджелес, чтобы приехать туда с большой суммой денег.

А в-третьих, они, наверное, захотели расправиться со мной, не дожидаясь, пока я их догоню. Может быть, они решили убить сразу двух зайцев — совершить еще один налет и избавиться от меня. Им не удалось сделать это тогда, когда они заманили меня в засаду в горах, и в Лидвилле. Мне нужно быть осторожным и ни на минуту не терять бдительности.

Я впервые открыто выступил против Риса и Хеселтайна, когда они сделали попытку ограбить дилижанс. После этого Пит Бернет отказался иметь с ними дело, и по всему Дикому Западу прошел слух, что связываться с Бобом и Малышом опасно — попадешь в беду.

Я закончил есть, но мне не хотелось уходить отсюда. С улицы доносились звуки шарманки; процокала копытами лошадь, и вновь наступила тишина.

Отдыхая, я задумался о своем будущем. Пообщавшись с Коном Джуди и его друзьями, я научился по-новому смотреть на многие вещи, стал иначе вести себя, и у меня в голове появились кое-какие идеи.

Дикий Запад недолго еще будет оставаться диким и свободным. Люди будут приезжать и селиться здесь, и хотя, конечно, первыми на новые, необжитые места приезжают необузданные дикие натуры, за ними последуют люди, привыкшие к размеренному образу жизни. Они построят города с церквями, школами и всем тем, без чего невозможна нормальная спокойная жизнь.

В этих городах не будет места для таких людей, как Хеселтайн. Малыш Рис, может, еще одумается и возьмется за ум, хотя вряд ли, он из тех, кто привык подчиняться, кто не способен самостоятельно принимать решения. Он не в состоянии сам стать лидером, поэтому пристроился к человеку, наделенному от природы теми чертами, которых был лишен Рис, и жил в его тени, не задумываясь, правильно или нет он живет. Впрочем, Малыш выбрал себе плохой пример для подражания и тем самым обрек себя на гибель… или на тюремное заключение, что, в сущности, одно и то же. Как могут люди рисковать своей жизнью и свободой только ради того, чтобы разжиться парой сотен монет? Это было выше моего понимания.

Скорее всего, Боб и Малыш поехали в Лос-Анджелес в надежде избавиться от моего преследования. Если им это не удастся, они наверняка снова попытаются заманить меня в ловушку. Я был уверен, что они проверят, иду ли я по их следу, или нет. Отсюда до побережья расстилались огромные пустынные пространства, где одинокого всадника можно заметить издалека.

Тут мне в голову пришла одна идея. А что, если обогнать их и самому приготовить для них ловушку?

Это можно было сделать очень легко. Сесть на дилижанс и поехать в Лос-Анджелес. Дилижансы часто меняют лошадей, так что я вполне могу прибыть на место раньше Боба и Риса. Итак, решено, еду на дилижансе.

Я встал и, положив на стол деньги за ужин, двинулся к двери. Открыв ее, я вышел на улицу, в ночную прохладу.

— Такер!

Я обернулся.

В отблеске света, падавшего из ресторанного окна, стоял человек, державший в руках винтовку. Он был мне совершенно незнаком.

Винтовка изрыгнула пламя, я ощутил удар и резко повернулся. Револьвер был уже у меня в руке. Я выстрелил.

Незнакомец потерял равновесие и со всего размаху ударился о стену ресторана. Но он не упал и стал снова поднимать винтовку. Мгновение, показалось мне вечностью. Дуло его винтовки уставилось на меня; я почувствовал на своем лице дуновение холодного ветра и услыхал, как захлопали двери, л по топоту ног догадался, что сюда бегут люди. Я не знал, почему этот незнакомец решил меня убить, но знал, что надо делать мне — я должен опередить его.

Я широко расставил ноги и твердой рукой направил револьвер на своего противника. Я выстрелил; он схватился обеими руками за голову и закричал. Это был его последний крик в жизни.

Человек со звездой шерифа схватил меня за руку.

— Эй, парень, что здесь происходит?

Вместо меня ему ответила девушка-официантка:

— Шериф, этот парень только что закончил ужинать. Он сидел один и ни к кому не приставал. А этот человек ждал его на улице в темноте.

— Больше он никого не будет ждать, — заметил кто-то. — Он готов.

— Он ранил этого парня, шериф. Я видела, как он пошатнулся.

Я пощупал бок. Меня спасли часы, лежавшие в кармане жилета, которые когда-то подарил отец. Пуля попала в них, превратив их в груду обломков.

— Я не знаю этого человека, — сказал я. — Я его до этого никогда не встречал.

Официантка снова вмешалась в разговор.

— Он торчал здесь два или три дня. Как будто кого-то ждал.

— Ясно, как Божий день, — сказал шериф. — Он ждал тебя, парень, попытался убить, но ты оказался проворнее. Тут без всякого следствия ясно, как обстоит дело. Как вас зовут, мистер?

— Шел Такер.

— Так вы и есть тот человек, который преследует Хеселтайна? Похоже, он хотел убрать тебя чужими руками, друг мой. А теперь без обид, Такер, ответь мне, когда ты собираешься уезжать, — завтра утром?

— Да.

— Я был бы тебе очень признателен, если ты не будешь задерживаться с отъездом. Люди в городе очень нервничают, когда слышат стрельбу.

Какой-то человек обыскал моего мертвого противника и сказал:

— Я нашел у него письмо, шериф. Это Эл Кашион, ну, вы знаете, тот человек, что участвовал в перестрелке в Холбруке. Он был порядочным негодяем.

— Теперь уже не будет. — Шериф склонился над мертвым телом и осмотрел его карманы. — Здесь пятьсот долларов, Такер. Похоже, ему хорошо заплатили, чтобы он убил тебя… Видимо, Хеселтайн тебя по-настоящему боится.

— Не думаю, — ответил я. — Скорее всего, этого человека нашел Рис. Или Руби Шоу.

— Наверное, это была Руби, — сказал шериф. — Кашион когда-то был ее парнем. — Он протянул мне деньги. — Я слыхал, что ты хочешь вернуть деньги, которые у тебя украли. Бери, правда, здесь только небольшая часть.

— Спасибо, — ответил я.

Я добрался до гостиницы и лег спать. И тут меня начало трясти. Я лежал в темноте в холодном поту и понимал, что не скоро смогу уснуть.

Убийца напал на меня совершенно неожиданно, и все-таки я сумел убить его. Я выхватил револьвер очень быстро… Но я знал, что мне просто повезло, необыкновенно повезло.

Отель «Белла Юнион» назывался теперь «Святой Карл». Пока пассажиры высаживались из дилижанса, я смотрел, не появится ли Руби Шоу. Не хватало еще, чтобы она увидела, что я приехал в Лос-Анджелес.

А если Боб Хеселтайн и Малыш Рис приехали раньше меня, я хотел, чтобы они заметили меня не раньше, чем увижу их я.