– Понятно!

– Да, у меня был полиомиелит. Даже не верится, знаете ли, что это уже почти все в прошлом. Сейчас, благодаря вакцине, дети редко болеют полиомиелитом. А я перенес его. Думаю, мне повезло. Я легко отделался. Немного хромаю. И только. Вы заметили?

– Да, совсем немного, – деликатно заметил Карелла.

– Да, не слишком заметно, – подтвердил Барлоу и пожал плечами. – Мне это не мешает работать и жить. Я уже с шестнадцати лет работаю и Томми тоже. Как только получил разрешение. Томми плакал, когда у меня был полиомиелит. У меня был сильный озноб, знаете, а мне было всего лишь семь лет, а Томми пришел в спальню и громко рыдал. Он был замечательный парень – мой брат! Без него жизнь здесь будет совсем иной!

– Мистер Барлоу, вы уверены, что он никогда не упоминал даже имени Ирэн Тейер.

– Абсолютно.

– А может быть, он скрывал это от вас?

– С какой стати?

– Не знаю. Может быть, думал, вы с неодобрением отнесетесь к его встречам с замужней женщиной?

– Он не встречался с ней. Я вам уже об этом говорил. К тому же, с каких это пор Томми нуждался в моем одобрении того, что делал? – Он засмеялся коротко, безжалостно. – Томми жил своей жизнью, а я своей. Мы никогда не хитрили друг с другом.

– Тогда, возможно, он встречался с ней, а вы просто...

– Нет.

– ... а вы просто этого не знали. Может быть, просто разговор об этом не заходил? Не представился случай?

– Нет.

– Мистер Барлоу, мы должны верить...

– Говорю же вам, они лгут. Они пытаются скрыть то, что на самом деле произошло в этой комнате. Они утверждают, что мой брат был связан с этой женщиной. Но это не так. Мой брат был слишком умен, чтобы связывать себя... – глаза его внезапно гневно вспыхнули. – Это совсем другое дело! Верно?

– Что именно? – спросил Карелла.

– Мой брат – не болван. Знаете ли, совсем нет. Он бросил среднюю школу, чтобы пойти работать. Это действительно так, но потом пошел учиться в вечернюю и получил диплом. Так что он совсем не невежда!

– На что вы намекаете, мистер Барлоу?

– Ну как же! Вы видели эту фальшивку, записку? Верно?

– Ну, видели.

– А вы помните, как они напечатали слово «своим»?

– А как, мистер Барлоу?

– С орфографической ошибкой. – Он опять покачал головой. – Не похоже это на моего брата. Он знал, как пишется это слово.

– А может быть, это девушка печатала? – высказал предположение Мейер.

– Мой брат не допустил бы, чтобы она напечатала с ошибкой. Послушайте, мой брат не мог покончить жизнь самоубийством. Только и всего! Мне хочется, чтобы вы это наконец-то поняли!

– Кто-то его убил, вы так считаете? – уточнил Карелла.

– Именно так я и думаю, черт побери! – Барлоу нерешительно помолчал, присматриваясь к ним, затем хитро усмехнулся: – А разве вы сами думаете иначе?

– Мы в этом не уверены, мистер Барлоу.

– Не уверены?! Тогда зачем же вы здесь? Если вы уверены, что это самоубийство, зачем же вы тогда всех беспокоите своими вопросами? Почему же вы тогда не закрываете дело?

– Мы же вам уже сказали, мистер Барлоу. У нас нет полной уверенности.

– Значит, что-то в этом деле вас смущает. Верно?

В противном случае вы бы давно о нем забыли. Точно! У вас, должно быть, полно самоубийств.

– Да уж немало, мистер Барлоу.

– Я так и думал. Но вы знаете так же хорошо, как и я, что это не самоубийство. Поэтому вы его все еще расследуете.

– Мы расследуем все случаи самоубийств, – не согласился Мейер.

– А это – убийство, – упрямо настаивал Барлоу. – Кого мы обманываем? Это самое настоящее, явное и простое убийство. Кто-то убил моего брата. И вы, черт возьми, знаете, что в этом все и дело.

Он подобрал свою трость и для большей убедительности ткнул ею в пространство, повторяя каждый раз свой жест при словах «убийство», «убил». Потом опустил ее и коротко кивнул, ожидая, что Карелла и Мейер либо подтвердят, либо опровергнут его обвинения. Но они не проронили ни слова.

– Ну разве нет? Разве это не убийство? – не выдержал он.

– Может быть, – уклончиво произнес Карелла.

– Да в этом нет сомнения! Вы же знали моего брата. Я знал его всю жизнь. Я не знал ни одного человека, кто бы так любил жизнь, как он. Зачем ему было лишать себя жизни? Ну скажите? – он отрицательно покачал головой.

– Видите ли! Убийство еще надо доказать, – настаивал на своем Мейер.

– Ну так докажите! Найдите какие-нибудь доказательства!!!

– Какие именно, мистер Барлоу?

– Не знаю, в этой квартире, может быть, есть что-то. Должен же быть где-то ключ к разгадке этого дела!

– Видите ли, – сказал Мейер нерешительно. – Мы стараемся, ищем.

– Если я могу чем-либо помочь...

– Мы оставим вам свою визитную карточку, – обрадовался Карелла, – если вам доведется что-то вспомнить: может быть, ваш брат о чем-то упоминал или еще что... Все, что может нам дать какую-то зацепку, – мы будем благодарны.

– Зацепку? Какую? – вскинулся Барлоу. – Так вы все-таки думаете, что это убийство? Верно?

– Ну, скажем так, мы проводим обычный опрос.

Идет? – улыбнулся Карелла. – Где нам вас найти в случае необходимости?

– Каждый вечер я здесь, дома, – объяснил Барлоу, – с шести часов. А днем – на работе.

– Где именно? – уточнил Мейер.

– "Андерсен и Леб". Это в центре. Мейфер, восемьсот девяносто один. В районе доков.

– Какая это фирма, мистер Барлоу?

– Связана с оптикой, – пояснил тот.

– А чем вы там занимаетесь?

– Я работаю в отделе поставок.

– Прекрасно, – отозвался Карелла. – Большое вам спасибо. Мы будем держать вас в курсе этого дела.

– Был бы вам очень признателен.

Он поднялся и, прихрамывая, направился вместе с ними к двери. На крыльце он снова обратился к полицейским:

– Найдите его! Сделайте это! – и сразу же закрыл дверь.

Они заговорили только тогда, когда уже были в машине. Молча они прошли по главной дорожке, омытой апрельским дождем, молча сели в машину, все так же молча Карелла завел ее, включил «дворники», тронулся с места и тогда Мейер спросил:

– Что ты обо всем этом думаешь, Стив?

– А ты?

Мейер поскреб лысую макушку и сказал осторожно, издалека:

– Похоже, никто не считает это самоубийством. Это можно сказать наверняка.

– М-да.

– Было бы забавно. Разве нет?

– Что именно?

– Если на самом деле то, что все считают убийством, оказалось бы самоубийством. Вот было бы забавно!

– Да уж куда как забавно!

– У тебя нет чувства юмора, – отозвался Мейер. – Вот в чем твоя беда. Я вовсе не о твоих личных дефектах, Стив, пойми меня правильно, но ты начисто лишен юмора.

– Что правда, то правда!

– Я бы и не говорил, если бы это не было правдой, – продолжал Мейер, его голубые глаза смеялись. – От чего ты такой серьезный?

– Думаю, все это из-за людей, с которыми я работаю.

– Они тебя угнетают? – поинтересовался Мейер, весьма озабоченный.

– Они мне противны, – признался Карелла.

– Скажи-ка, – с мягкой настойчивостью увещевал Кареллу Мейер. – Ты на самом деле ненавидел своего отца в детстве?

– Терпеть его не мог. До сих пор не могу. А ты знаешь почему?

– Почему?

– Потому что он начисто был лишен чувства юмора, – произнес Карелла и Мейер расхохотался.

В полицейской работе под «обычной проверкой» очень часто имеют в виду что-то совсем необычное. Пара полицейских будет колотить ночью в дверь какой-нибудь квартиры, услышит вместо приветствия истеричные крики хозяйки, которая встретит их полуодетая и захочет узнать, какого черта они так врываются в дом, а они ответят: «Всего лишь обычная проверка, мадам». Патрульный пройдет мимо подъезда многоквартирного дома и внезапно выстроит в ряд всех, ни в чем не повинных подростков, стоящих там, заставит их обернуться к стене и опереться о нее ладонями, обыщет и, когда они пожалуются на нарушение их прав, ответит: «Заткнитесь, панки! Это обычная проверка». Полицейский, занимающийся наркоманией, будет настаивать на том, чтобы осмотрели бедра проституток в поисках следов от уколов, даже если прекрасно знает, что она не может быть наркоманкой, – и все это тоже проводится обычная проверка.