– Стой или буду стрелять!

А сам подумал: «Валяй, беги. Беги и я пристрелю тебя!»

Но тот не побежал. Сел там, где был, в самом низу лестницы. А женщина наверху все еще продолжала кричать, а железнодорожный служащий все спрашивал:

– У вас все в порядке? Все в порядке?

Карелла спустился по лестнице, схватил мужчину за подбородок, приставил к его груди дуло пистолета, поднял голову и заглянул в лицо. Он раньше никогда в жизни его не видел.

Карелла сказал:

– Никакой больницы!

Водитель «Скорой помощи» повернулся к сидящему сзади врачу-стажеру, а тот, взглянув на Кареллу, произнес:

– Но, сэр, у вас сильное кровотечение!

Карелла смерил его таким строгим взглядом, который может быть только у блюстителя порядка, и опять заявил:

– К черту больницу! – таким голосом, что врач понял, что если он будет настаивать, то в больницу заберут его самого. Поэтому он спокойно, заученно, как подобает молодому врачу, пожал плечами. Уж лучше бы его вызвали поутру к какой-нибудь славной робкой старушке с не очень сильной травмой и кровотечением, чем к этому залитому кровью дикарю с револьвером в руке. Но это во всяком случае легкие происшествия, достойные практики первокурсника. Что касается его, то он предпочитает отправиться в больницу как врач, и не как пациент. И он уехал.

Человек, который так и сидел внизу у лестницы, довольно робко держась за живот в том месте, куда Карелла со всей силы пнул его обеими ногами, был немногословен. Его оружие, остро отпиленная палка от половой щетки, тоже вместе с ним скатилась со ступенек, и Карелла подобрал ее. Он попросил прибывшего на место происшествия патрульного полицейского, которого одновременно со «Скорой помощью» вызвал услужливый железнодорожный служащий, подвезти их до 87-го участка. Карелла все еще с револьвером в руке вытолкнул своего пленника из машины на тротуар, к ступеням железной лестницы и коридору в свой отдел, а затем толкнул его к стулу с высокой прямой спиной, который сразу же окружили все сотрудники.

– Ты весь в крови, – сказал ему Мейер. – Ты знаешь об этом?

– Знаю, – коротко ответил Карелла и, обратившись к человеку, сидящему в кресле опустив голову, спросил:

– Как ваше имя?

Мужчина молчал.

Карелла взял его за подбородок пальцами одной руки, сильно сжал и, подняв голову, посмотрел прямо в глаза.

– Ваше имя? – повторил он.

Мужчина молчал.

– Встаньте!

Мужчина не шелохнулся.

– Встать! – зло заорал Карелла и, схватив мужчину за лацканы легкого пиджака, который был на нем, протащил через всю комнату к стене, вдоль которой стояли шкафы с папками.

– Не волнуйся так, Стив, – предупредил Мейер. Карелла засунул револьвер в кобуру и обыскал все карманы задержанного. В одном из них он нашел бумажник, повернул мужчину к себе лицом, толкнул его снова на стул, а сам сел на край письменного стола, просматривая содержимое бумажника. Хейз и Мейер встали по обе стороны пленника и ждали. Мейер взглянул на Кареллу и сокрушенно покачал головой.

– Мисколо! – крикнул он.

– Да! – откликнулся Мисколо из канцелярии.

– Принеси йод и лейкопластырь скорее.

– Сейчас! – ответил Мисколо.

Карелла взглянул поверх бумажника.

– Ричард Бэндлер, – прочитал он и внимательно посмотрел на мужчину. – Это ваше имя?

– Вы держите в руках мои водительские права. Чье же еще, черт возьми, может быть это имя?

Карелла бросил права на стол, медленно подошел к Бэндлеру и сказал очень медленно и четко:

– Бэндлер, вы мне совсем не нравитесь. Вы мне не понравились в первый раз, когда вы хладнокровно напали на меня, а после второго нападения вы мне еще больше не нравитесь. Я, Бэндлер, едва сдерживаюсь, чтобы не начать бить тебя и бить до следующего воскресенья. Так что лучше следи за тем, что говоришь, Бэндлер. И лучше отвечай на все мои вопросы вразумительно и мирно или станешь калекой, прежде чем они отведут тебя в тюрьму, понятно, Бэндлер?

– Куда как ясно, – откликнулся Бэндлер.

– Лучше, чтобы все было ясно, – пригрозил Карелла. – Тебя зовут Ричард Бэндлер?

– Да, так зовут.

– Смени тон! – заорал Карелла.

– Какой тон?

– Стив, спокойнее, – пытался вмешаться Хейз.

Карелла сжал кулаки, разжал их, вернулся к письменному столу и снова взял в руки водительские права.

– Здесь указан твой настоящий адрес? Айсола, Южный район, улица Шестьдесят пятая, дом 413?

– Нет. Я переехал недавно.

– Куда?

– Я живу в отеле «Кулбертсон», в центре города.

– Давно?

– Дней десять.

– Ты переехал с Шестьдесят пятой улицы десять дней назад?

– Нет. Я переехал с Шестьдесят пятой в прошлом месяце.

– Куда?

Бэндлер молчал.

– Куда, Бэндлер? – повторил вопрос Карелла.

– На побережье.

– И когда ты уехал?

– Двадцать седьмого марта.

– Почему? Тебя в городе разыскивают?

– Нет.

– Тебя где-нибудь разыскивают?

– Нет.

– Мы проверим. Так что, если тебя разыскивают...

– Меня не разыскивают. Я не преступник.

– Может быть, ты раньше и не был преступником, – заметил Хейз, – но теперь ты преступник. Нападение первой степени – тяжкое преступление.

Бэндлер не проронил ни слова. Из канцелярии появился Мисколо с перевязочным материалом и йодом. Он взглянул на лицо Кареллы, покачал головой, прищелкнул языком и сказал:

– Господи, что же это такое с вами? – Он еще раз взглянул на Кареллу и попросил: – Иди умой лицо над раковиной.

– Мое лицо в порядке, Альф, – запротестовал Карелла.

– Иди и вымой лицо, – строго сказал Мисколо, и Карелла, вздохнув, отправился в угол, к раковине.

– У вас есть судимость, Бэндлер? – задал вопрос Хейз.

– Нет, я же вам сказал, я не преступник.

– Но тогда почему же вы уехали в Калифорнию?

– Я получил там работу.

– Какую?

– На телевидении.

– И что вы там делаете?

– Я помощник управляющего.

– Чем ты управляешь? – спросил Карелла, не отходя от раковины.

Он протянул руку к белому полотенцу, висящему рядом, но Мисколо завопил:

– Оно будет в крови. Пользуйся бумажным.

– Помощники директора не управляют. Мы следим, чтобы соблюдали тишину в павильоне, вызываем актеров...

– Нас не интересуют подробности ваших производственных дел, – отозвался Хейз. – В каких программах вы работаете?

– Видите ли... Понимаете, на самом деле у меня нет постоянной работы в какой-то одной программе.

– Тогда зачем же вы поехали в Калифорнию? – вмешался в разговор Мейер. – Вы ведь только что сказали, что нашли там работу.

– Ну и что, это действительно так.

– Какую же?

– Они снимали полуторачасовую ленту. Поэтому один мой друг, директор картины, позвонил, чтобы узнать, не захочу ли я работать с ним. Как ассистент, понимаете? Ну, я и отправился на побережье.

Карелла вернулся к столу и снова сел на краешек. Мисколо взял пузырек йода и начал смазывать порезы.

– Тебе надо здесь накладывать швы, – заметил он.

– Не нужно.

– Те же самые раны с прошлой недели. Они все открылись!

– Зачем ты вернулся с побережья? – задал вопрос Карелла.

– Работа закончилась. Я еще некоторое время оставался там, искал постоянную работу, но ничего не нашел. Вот и вернулся.

– А сейчас работаешь?

– Нет, я вернулся всего десять дней назад.

– Когда именно?

– Восьмого.

– О-о, – застонал Карелла, когда Мисколо прижал кусок пластыря к ране на лице.

– Почему ты напал на меня?

– Потому... потому что я узнал, что вы натворили.

– Я? Что я такое сделал? Ради бога. Альф...

– Прости, прости, пожалуйста, – успокаивал Мисколо. – Я здесь не доктор, – и добавил с обидой: – Я всего-навсего паршивый клерк. Следующий раз отправляйся в больницу вместо того, чтобы заливать кровью всю эту проклятую комнату.

– Так что я такое натворил? – опять спросил Карелла.