Прикинув разные варианты, заводчане решили скомпоновать трубы по четыре штуки квадратом, разместив эти блоки с обоих бортов. Кроме того они обшили их жестью и предусмотрели откидывающиеся крышки, таким образом пусковые установки стали смотреться как обычные инструментальные ящики. Держатели, на которых они крепились к корпусу, могли подниматься по вертикали на 35 градусов, а вот для горизонтальной наводки необходим был поворот всего корпуса. Но для не слишком точного оружия, основной задачей которого является ошеломить противника в первые секунды боя и возможно посеять панику, такой угол обстрела я счел достаточным. К тому же, при стрельбе из засады, метров с двухсот, что для такой системы можно считать практически в упор, это уже и не важно.
Пусковая система открытия огня была проста как «три копейки» – рабочие, недолго думая, попросту установили реостат с большой удобной ручкой. Крутанул на одно деление – и по одной ракете с каждого борта ушли вперед, довел рычаг до конца – и произошел последовательный залп всего боезапаса. В принципе система от стоящей на «Катюше» отличалась только наличием на складе реостата определенной формы, вот только они об этом знать не могли.
Танк изначально не обладал крупными габаритами, и даже отказавшись от всех деталей, связанных с движением по воде, верхнего бронирования, то есть крыши с орудийной башенкой, и немного удлинив получившийся кузов, кроме экипажа из двух человек, мог вместить только четырех полностью экипированных десантников с командиром. Правда была возможность цеплять небольшой одноосный прицеп, в который можно было положить груз или посадить еще двоих, но уже без защиты хоть и легкой, но все-таки брони. Как бы то ни было, машина мне понравилась, даже наращенные вверх борта и выступающие над корпусом дуги под тент, ее не портили. Семидесяти пяти сильный бензиновый двигатель, имея достаточную мощность, что бы развивать скорость до пятидесяти километров в час, обеспечивал малую шумность, а соответственно и скрытность передвижения непосредственно во фронтовой полосе. Если честно, то «Скаут» я вспоминал с легкой ностальгией, уж очень оказался удобным броневиком, но вернуть его не представлялось ни какой возможности. Будем надеяться, что и этот послужит не хуже, я уже начинал его любить.
Передав, подготовленный мною заранее пакет документов, с рапортом и выкладками о возможном применении нового танка и других систем на базе его шасси я искренне поблагодарив рабочих и конструктора, поспешил к ожидавшей меня машине. Раз уж, подобревший начальник гаража, разрешил пользоваться транспортом до вечера, грех такой возможностью не воспользоваться. Идею посетить старые артиллерийские склады и арсеналы для поиска так необходимой нам взрывчатки, подбрасывали мне руководители разного ранга, значит пора ее проверить. На повестке дня стояло посещение Мытищинского арсенала и Сокольнического артиллерийского склада, как самых крупных и находящихся в прямой доступности.
Первым делом мы поехали в Мытищи, и ближе и слово «арсенал» рисовало радужные перспективы. На деле все оказалось не так здорово. Пользуясь мандатом, доступ к осмотру хранящихся образцов я получил легко, а вот дальше не заладилось. По моей просьбе меня сначала проводили к боеприпасам, и здесь меня ждало первое разочарование. Присутствовало большое количество различных пороховых зарядов, и капсюлей старинных систем к орудиям еще времен освобождения Болгарии в прошлом веке. Кстати сами осадные пушки, калибра примерно в 152 мм, тоже хранились здесь же в законсервированном виде, вот, только, с какой целью не понятно. Им место только в музее. По словам сопровождающего, эти орудия, в свое время, попали в арсенал из-за сильной изношенности стволов и в лучшем случае могли выстрелить до десяти раз, вот только специалистов, способных это сделать уже вряд ли найдут. Справедливости ради нужно отметить, что были и орудия доставшиеся трофеями после Первой мировой и Интервенции, мне даже приглянулось одно морское калибра в 107 мм, вполне пригодное для установки на артиллерийскую площадку бронепоезда. На всякий случай сделал пометку, что если ребятам подойдет, то пусть забирают для усиления могущества своего чуда техники. Снарядов к нему хватало, думаю, и кому управляться с ним найдут, модель не сильно старая, судя по клейму 1911 года выпуска. Пусть все орудия, выпускавшиеся в начале века, прошли глубокую модернизацию, но принцип действия и система заряжания остались теми же. Присмотрел еще пару английских 76-мм зенитных пушек, эти были поновее и точно подойдут для воздушного прикрытия бронепоезда на больших высотах, а для отражения пикировщиков есть 20-мм авиационные ШВАК поставленные на зенитные лафеты, плюс счетверенные Максимы. А вот по моему запросу не чего подходящего не нашлось.
Зато на Сокольническом складе имелись в большом количестве трофейные английские осколочно-фугасные снаряды 6-дюймового калибра фирмы Виккерс весом чуть более 45 килограмм, вполне пригодные для выплавления из них тола. Но и этого делать не пришлось, так как после моего пояснения для чего мне нужна взрывчатка, меня провели к месту, где хранился динамит в 200 граммовых пачках и килограммовые бруски тротила. Я бы отдал большее предпочтение гексогену, но его здесь не было. Однако грех было жаловаться, тон восемь взрывчатки мне обещали отгрузить в ближайшее время, нужно только согласовать заявку на транспорт. Все хранилось настолько в идеальных условиях, что хоть сейчас было готово к применению.
Уезжал я в приподнятом настроении. Основные вопросы, которые себе обозначил, были решены, теперь можно вплотную заняться организацией большой пакости для немцев, не отвлекаясь на организационные вопросы. Позвонил строителям бронепоезда и продиктовал характеристики орудий, которые они могут получить. Оставил контактные телефоны работников арсенала, с кем можно связаться по этому вопросу. В ответ вместо благодарности услышал настоятельную просьбу ускорить решение вопроса с танковыми башнями. На самом деле, я не считал это чем-то сложным. В период наступления битой техники было достаточно, главное, что бы поле боя оставалось за нами, для обеспечения ее беспрепятственной эвакуации. А сводки из под Ельни звучали вроде бы обнадеживающе. Соединения северной и южной групп Резервного фронта сузили горловину Ельнинского выступа до простреливаемых артиллерией 6?8 километров, обещая котел, теперь уже для немцев.
В тайне я надеялся, что к телефону подойдет Катя, и мы сможем поговорить, но не повезло. Смысла оставаться в Москве не было и, заскочив в гостиницу за вещами, я помчался на аэродром.
Прямо с узла связи аэродромной службы, дозвонился до руководства и договорился о вывозе взрывчатки, потом предупредил Старчака, о выполнении задачи и своем возращении. Так как ни каких дополнительных вводных не поступило, я с чистой совестью отправился ожидать самолет. Расположившись на чехлах от двигателей рядом с летным полем, стал смотреть за работой суетящихся техников. Обстановка была настолько мирной и обыденной, что о войне думать не хотелось. Однако рядом расположилась небольшая группа летчиков, возвращающихся из госпиталей в свои части, и я невольно прислушивался к их разговору.
– На третий день меня сбили, – рассказывал старший лейтенант из истребителей, – к тому времени нас хоть и потрепали, но силы еще были, только вот уставали мы до того, что из машины сами выбраться не могли, обедали и то, сидя в кабине. Хорошо, что командование сообразило, что после третьего подряд вылета уже начинаешь туго соображать, и координация теряется. Тогда, как подмену, за «баранку» рычага всех стали сажать, кто летать умеет. Благо народа тогда хватало, не то, что самолетов – после каждого вылета или теряли кого-то, или машину в ремонт.
– У нас та же история, – вздохнул усатый мужчина в кожаной летной куртке без знаков различия, – звенья стали комплектовать случайным образом. На незнакомой местности, да не слетанными экипажами… – он устало махнул рукой. – Если звеньевого сбили, считай можно назад поворачивать. Карта местности только у него, да и задачу он получает.
