Конечно, о снабжении в первую очередь голова должна болеть у тыловиков, но проблема неприятная. Мы на своем стрельбище ежедневно расходуем несколько тысяч патронов, и сокращать это количество не собираемся. Благо, что я своевременно вывез с трофейного склада их пару-тройку миллионов штук, пусть калибром под немецкий карабин, но для нас так даже лучше получилось, не отберут. Однако и этот запас не бесконечен, да и про отечественное оружие забывать не стоит, его у нас тоже достаточно. Надеюсь, что выкрутимся, а там глядишь и американцы с «Ленд-лизом» подтянуться.

А вот, что делать со взрывчаткой, в которой остро нуждаются диверсионные группы и партизанские отряды я не знал, так как и так вычерпал все доступные мне резервы. Проведенная операция уже доказала свою эффективность, которая при немецком наступлении должна возрасти многократно. Там цена своевременно доставленного горючего и боеприпасов, вырвавшимся вперед бронетанковым соединениям, просто неоценима. Остановятся танки, и наступление захлебнется, а разгромить оторвавшиеся от основных соединений и ограниченные в средствах мобильные немецкие группы, нам вполне по силам. На этом, в свое время, и строилась тактика партизанской войны – отрезать основные силы от линий снабжения, обессилить их, а затем уничтожить по частям. Да вот не получилось, оказалось, что это наши части не в состоянии воевать, оказавшись в окружении. И это в местах, казалось бы самой природой созданной для ведения успешной партизанской войны. Вместо этого красноармейцы и командиры с обреченной упертостью, теряя оружие и снаряжение, голодные и больные шли в сторону фронта, боясь обвинения в предательстве, если останутся на оккупированной территории.

Однако сейчас на первое место, для оставшихся в тылу врага групп, выходила задача своевременного предоставления сведений о передислокации войск противника для последнего, как считали в ставке Гитлера, и решительного удара по Москве. Из истории мне известно, что на первые числа октября назначена операция «Тайфун», и уже сейчас началась переброска войск и пополнение, потрепанных сентябрьскими контрударами РККА, частей. Я лично, по данному вопросу, инструктировал, чуть ли не каждую группу, забрасываемую нами в последнее время. Все командиры предупреждены о готовящемся наступлении и перечне вопросов, которые они должны прояснить и передать в кратчайшие сроки.

И первые результаты уже получены. Всеми видами разведки отмечено выдвижение немецких корпусных штабов, ближе к фронту. Так в Невеле сосредотачиваются штабы и части 57 механизированного, а так же 41 и 56 армейских корпусов. Перемещение самих частей производится скрытно, по возможности в ночное время. Авиационное прикрытие и дальнейшее обеспечение всей операции осуществляет 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга в составе двух авиационных и одного зенитного корпусов, которые активно пополняются новыми самолетами и экипажами.

Одновременно с этим начато проведение целого комплекса мероприятий по дезинформации нашей разведки и контрпартизанским действиям. В частности все мужское население прифронтовой полосы, призывного возраста, планировалось вновь согнать в концентрационные лагеря, где им предоставлялся шанс воевать на стороне неприятеля или умереть от болезней и голода.

Концентрация немецких войск за короткий срок достигла такого предела, что в перехваченном донесении Генерал-квартирмейстера Вагнера было указано: «Положение со снабжением горючим войск группы «Центр» тяжелое из-за того, что сосредоточение большого количества моторизованных соединений предъявляет к снабженцам неслыханные требования. Необходимо ежедневно доставлять 19 составов с горючим! Требуется, что бы в районах, которые не являются непосредственно районами боевых действий, соблюдалась его строжайшая экономия…».

Еще больше порадовал приказ командующего тылом группы армий «Центр» генерала Макса фон Шенкендорфа о том, что из-за действий партизан выведена из строя часть системы железных дорог в районе Смоленска, поэтому 6-я армия будет полностью снабжаться через район группы армий «Юг».

Не смотря на принимаемые немцами меры по обеспечению секретности перевозок, бойцам наших диверсионно-разведывательных групп, удалось установить, что в районе Рославля начато сосредоточение соединений 4-ой танковой группы, перебрасываемых с Ленинградского фронта. Уже прибыл 41-й моторизованный корпус вместе со штабом группы и ожидается подход 1-й и 6-й танковых, а так же 3-й моторизованной дивизий. А вот как этой информацией распорядилось наше командование мне было неизвестно, а в моих советах командиры с гораздо большими звездами естественно не нуждались. Сейчас целые штабы, обладая огромным массивом всевозможной информации, пытались просчитать ситуацию и определить направление главного удара противника. Пока же, из шести рассматриваемых вариантов, предпочтение отдавалось массированному прорыву вдоль Минского шоссе, которое прикрывала 16-я армия Рокоссовского.

Словно желая дать небольшую передышку в последнюю неделю сентября, погода радовала хорошим поведением. Солнышко смотрело сверху с веселым задором, а я отвечал ему взаимностью. С утра отправил на станцию заводчан, срок командировки у которых закончился. Андрей Андреевич, очень довольный проведенными полевыми испытаниями новой техники, долго тряс мне на прощание руку, заверяя, что он теперь мой вечный должник. В нашем распоряжении они оставляли БМП и один танк, оснащенный крупнокалиберным пулеметом, или как не очень уважительно характеризовал Т-60 бывалый танкист из дислоцировавшейся неподалеку танковой бригады, танкетку. Небрежно бросив, после его осмотра: – «Гроб на гусеницах». Потом подумав, добавил: – «Как впрочем, и любой другой». Второй, вооруженный авиационной пушкой они забирали с собой, так как, скорее всего он и пойдет в серию, причем уже с начала следующего месяца. Завод без дела не простаивал, и пока шли испытания, они уже готовили к запуску конвейер.

Настроение могло бы быть прекрасным, если бы не понимание того, что я ни чего кардинально в сложившейся ситуации изменить не могу. Казалось, что командование фронта и Генштаб живут какой-то своей, оторванной от действительности жизнью.

Разведке довольно точно удалось установить, что всего на Западном направлении сосредотачивается около 80 вражеских дивизий. А в районе Духовщины, против восьми дивизий 19-й и 30-й армий немцы уже расположили семнадцать своих. Причем полностью укомплектованных, то есть доведенных до штатного расписания в 18 тысяч солдат и офицеров. В наших же войсках численность личного состава колебалась от 7 до 9 тысяч штыков, вместо положенных 10–12. Но, ни каких кардинальных изменений в обороне предпринято не было. По крайней мере, я ни чего об этом не знал, хотя последние дни зачастил в разведотдел и штаб фронта, стараясь обратить внимание на еще один ударный танковый кулак, готовящийся к рывку со стороны Рославя и Починок.

– Оставь ты эти свои бредовые идеи, – сказал как-то один из знакомых штабистов, – военная история не знает случаев, когда на одном операционном направлении были бы сосредоточены сразу три танковых группы такого размера. А две нам уже известны.

– Но, танки-то наши разведчики своими глазами видят. И считать еще не разучились, – пытался я отстоять свою правоту. – Специально задание давали «языка» взять. И он все подтвердил.

– Немцы мастера нам дезинформацию подкидывать. Не хочешь прослыть тактически безграмотным дураком – не лезь на чужое поле. Тут и без тебя стратегов хватает. Вон в курилку за штабом зайди, еще и не таких прогнозов наслушаешься.

И вот как в таких условиях «историю вершить». Я-то думал, что сейчас, почти на блюдечке, преподнесу планы противника об окружении наших войск под Вязьмой и завертится военная машина, готовя врагу жестокий облом. Но видно рокировка командующих фронтами сыграла не в лучшую сторону. Конев пока не набрал такой мощи и авторитета, что бы спорить со ставкой. Но хотя бы, через Пономаренко и Военный совет удалось убедить его, о необходимости направить телеграмму в Генштаб и Главковерху, с указанием примерных сил и мест сосредоточения немецких войск, в надежде, что там сделают правильные выводы.