Зато, убедившись в эффективности действий наших пока еще не совсем партизанских отрядов, руководить ими кинулись все, от политических до военных органов. Указания пошли от различных отделов ЦК ВКП(б) и территориальных обкомов; Главного Политуправления РККА; Четвертого управления НКВД; Военных советов и разведывательных органов фронтов и армий. И всем было необходимо срочно увеличивать количество и численность отрядов, даже в ущерб боевой эффективности. При этом задачи ставились такие, что только диву даешься, разве, что Гитлера живьем поймать не просили. И главное, что о снабжении даже самым необходимым, ни кто особо и не задумывался. Партизаны же, вот пусть сами себя и обеспечивают. А о том, что получить за линией фронта в достаточном количестве средства для организации подрывных работ, а именно капсюлей, детонаторов и прочего минно-взрывного имущества, только за счет трофеев просто не реально, ни кто и знать не желал. Практика же показала, что даже самые удачливые командиры, самостоятельно могли по максимуму удовлетворить свои потребности только на 10–15 %.
Эта неделя пролетела как один день – события, разогнавшись, неслись дальше, полностью игнорируя мои потуги направить их в нужное русло, а затем с успехом улетели под откос, подарив надежду на возможность все исправить. Началось все с того, что вчера в ночь сорвалась запланированная заброска в немецкий тыл, с таким трудом выбитой взрывчатки и минно-взрывного снаряжения. Потому, что утром 27 сентября, из штаба 23-й авиадивизии поступило боевое распоряжение, в котором предписывалось: одним кораблем выполнить специальное задание разведотдела ВВС Западного фронта, еще одним выбросить листовки в указанном районе, четырьмя кораблями уничтожать матчасть самолетов противника на северном аэродроме Смоленска, еще четырьмя тоже самое, и одновременно, проделать на его южном аэродроме, а последние восемь машин направить на бомбежку скопления войск в районе станции Кадымово. Исходя из распоряжения, в бой следовало послать 18 кораблей, а исправных было только 11. Командование полка за голову схватилось, как на «тихоходах» успеть выполнить такое задание за одну ночь. Про нас сразу и напрочь забыли.
Подозревая, что перед немецким наступлением, такие задачи будут ставиться все ближайшие дни, а точнее ночи, я, проводив заводчан, помчался в разведотдел фронта решать вопрос с заброской. Встретили меня с распростертыми объятиями, вот только по совершенно другой причине. Ни чего не объясняя, адъютант Корнева протащил меня через все здание и чуть ли не силой втолкнул в кабинет своего начальника. И теперь, сидя напротив двух старших командиров, я и с замиранием сердца слушал задание, понимая – вот он мой шанс все изменить в лучшую сторону. По крайней мере, помочь Красной Армии избежать ужасающих потерь в Вяземском котле.
– По линии Коминтерна была получена информация, что после завершения боев под Киевом, на 24 сентября, было назначено и проведено большое оперативное совещание всех командующих танковых и пехотных армий на нашем участке фронта с участием Браухича и Гальдера, а 26 сентября издан приказ на наступление. – Корнев сделал паузу, давая возможность вставить слово, присутствующему в кабинете крупному мужчине в военной форме, без знаков различия. Тем самым показывая, кто является инициатором разговора, и определяя его статус как минимум старшим майором госбезопасности.
– В Главном Управлении спланирована и силами специально созданной группы успешно проведена операция по перехвату штабного офицера, который должен был доставить один из экземпляров приказа в войска. В условленное время группа вышла на связь и подтвердила, что копия приказа у них, но противником ведется интенсивное преследование и отойти в заданный, для эвакуации, район они не могут. Такой случай, при разработке операции, был предусмотрен, и группа ушла на запасной маршрут. А затем начались проблемы. – Он опять взглянул на своего гостя, давая возможность ему продолжить этот разговор.
– Все готовилось в спешке, так, что проблемы были на всех этапах подготовки и реализации, – оправдал его надежды гэбэшник. – Но в группу вошли только опытные сотрудники, имеющие богатый опыт подобных операций.
– «И где это они успели наработать подобный опыт», – мысленно усмехнулся я. – «Не иначе как внешняя разведка. Хотя о чем я? Дайте время и из наших орлов, что сейчас готовим, бойцы не хуже получатся».
– Собственно, во многом и поэтому, захват прошел успешно, – продолжил собеседник. – Но группа действовала в незнакомой местности, практически без подготовки, поэтому качественно оторваться от преследователей не смогла. На этот случай предусматривалось несколько вариантов действий. И судя по дальнейшим событиям, реализовался самый худший. Радист вышел на связь на запасной частоте и чуть ли не открытым текстом стал диктовать пункты приказа. Для нас это сигнал, что группа разделилась. Два человека ушли к тайнику, а основная часть «повела» преследователей за собой пока не оказалась блокирована или окружена. А для немцев это должно означать, что документы по-прежнему у преследуемой части отряда. На месте боя они, при любом исходе, найдут остатки портфеля и обрывки от «в спешке уничтоженных», документов. Что, по идеи, должно убедить их, в пресечении утечки сверхважных сведений. Возможно, что кто-то из ребят вырвется и даже доберется к партизанам, но немецкое наступление начнется через несколько дней и дорог каждый час. Поэтому командованием принято решение направить к тайнику человека, легко ориентирующегося на вражеской территории и способного адаптироваться к быстро меняющимся условиям. Время на подготовку до вечера. Срок на выполнение задания сутки. Значит, послезавтра с утра документы должны находиться здесь.
– Судя по тому, что задача ставится мне, то и сбор группы тоже на мне.
– Ни какой группы не будет, – огорошил меня собеседник. – Район насыщен немецкими войсками сверх всякой нормы. Плюс после проведения акции туда, на прочесывание местности и блокирование дорог, дополнительно переброшены крупные полицейские силы. Да, лесисто-болотистая местность дает шанс на скрытое продвижение, но значительно увеличивает время пребывания в немецком тылу. А время это роскошь, которую мы себе позволить не можем. Как я уже говорил, крайний срок выполнения задания это утро послезавтрашнего дня.
– И как я за такой срок смогу обернуться, – искренне удивился я. – Положим с заброской все понятно, но обратно, я что на поезде поеду.
– Туда и обратно полетите на самолете, – еще больше удивил он, – причем на немецком.
– А… – начал я. Но тут же был остановлен жестом руки.
– Не перебивайте, пожалуйста. Операция продумана в мельчайших подробностях, и выбор именно вашей кандидатуры тоже не случаен. Учтено и то, что вы имеете летную подготовку, и то, что в молодости закончили разведшколу. Ваши действия в немецком тылу, по поиску «группы Болдина», были всесторонне изучены и признаны хоть и не бесспорными, но достаточно эффективными. Минусом идет слабое владение языком противника, но и этот факт учтен при подготовке. Будете изображать из себя офицера словацкой армии.
– Так я и словацкого не знаю, – не смог удержаться от реплики, чем вызвал небольшую гримасу на лице собеседника.
– Раз уж, слабо владея языком врага, смогли неплохо справиться с ролью немецкого офицера, то во многом родственный язык проблемой не станет. Словацкие националисты, одними из первых поддержали Гитлера и приняли активнейшее участие в захвате Германией Чешской Республики, а почти стопятдесят тысяч из полуторомилионного населения страны, считают себя немцами, – продолжил он, ни чем другим не высказывая своего недовольства. – Поэтому они и считаются надежным и проверенным союзником, хотя их участие в боевых действиях серьезно не рассматривается, значит и отношение к ним в войсках соответствующие. К тому же вы будете представляться реально существующим капитаном Словацкой армии с настоящими документами, проводящим инспекционную поездку мест, где в ближайшее время, в тылах наступающих войск охрана железнодорожных коммуникаций будет передана частям одной из их дивизий, выведенным с территории Украины. При проверке эта информация будет подтверждена в штабе их Экспедиционного корпуса. Правда к истечению срока задания, они объявят о его пропаже, так как он и так вторые сутки находится у партизан, но это уже будет неважно.
