– Не нагнетай. Нашли, посчитали и сдали. Какие к нам претензии.
– Найдется, кому спросить «А все ли сдали?» Таких деятелей и до войны было много, а сейчас так и подавно… по тылам окопалось.
Пока переговаривались, я бегло просмотрел странички в серых невзрачных обложках, пролистывая и останавливаясь на сумах последних записей. Все они были на предъявителя, что и следовало ожидать. А вот итоговая сумма была очень внушительная – больше трехсот тысяч рублей. Между прочим, плавающий танк Т-40, который мне переделывают под БМП на Московском заводе, сейчас стоит 135 000 рублей, а И-16 всего 80 000, пусть и устаревшая модель, но все же самолет. Таким образом, если нас обвинят в сокрытии или присвоении, то мало не покажется. Поэтому принимать решение в таком щекотливом вопросе, нужно хорошенько все обдумав. Радостно бежать к командованию, потрясая сберкнижками в руке – не самое лучшее решение. Старшина прав, найдется кому половить рыбку в мутной воде. И предлог хороший: – «А где же ты раньше был, и сколько еще не сдал?» Возможно, я нагнетаю, дуя на холодную воду, но время сейчас такое. Пообтерся я тут за два месяца и всякого успел насмотреться так, что былой бесшабашности сильно поубавилось.
Сделать вид, что ни чего не произошло и по тихому сжечь книжки можно, но где гарантия, что кто-то из участников Минского происшествия, по закону подлости, не вспомнит о них в самый неподходящий момент. Тогда будет еще хуже, а если честно, то и жаба поддушивает. Я бы нашел, как распорядиться деньгами – те же разгрузочные жилеты заказать. Можно сослаться на немецких диверсантов, якобы это было среди их вещей. Кстати вполне рабочая версия. Но сначала я посоветуюсь в финотделе, о возможности зачисления этих средств на счет отряда, что бы все было официально и можно было проследить расход.
– Давай мы с тобой Петрович акт все-таки составим, а потом уже думать будем, как этим богатством распорядиться. И распространяться об этом пока не нужно.
– Что я, без понятия что ли. Я – могила.
Немецкие ранцы решили отдать «секретчикам» – специально назначенным бойцам в каждом взводе в обязанности, которых входило раздавать тетради перед занятиями, а потом собирать и хранить в опечатанных чемоданчиках. Представитель особого отдела, недолго думая, объявил все, что мы даем курсантам под запись, секретной информацией, даже если это была схема мины еще времен «царя гороха». Соответственно тетради были пронумерованы, прошиты и опечатаны. Плюс в этом был только один, из тетрадей листы не выдергивались, не смотря на жуткий дефицит бумаги. Даже я писал рапорта черт знает на чем. С недавнего времени курсанты ходили на занятия с личным оружием и вещмешками, укомплектованными на случай внезапной тревоги, как еще один из элементов подготовки. Красноармеец, идущий в строю с чемоданом, вызывал недоумение, и ранец это исправит.
Только успели разобраться с трофеями, определив, что куда и кому раздать, как от КПП прибежал дежурный.
– Товарищ капитан, Вас группа пограничников спрашивает. Старшим у них лейтенант Емельянов.
– Наконец-то нашлись, – обрадовался я.
По-хорошему они давно уже должны были появиться. Документы и сопроводительную им сделал надежные, проверку они уже прошли под Ленинградом, так что видимых причин для задержки я не видел. Но время военное, и на дорогах случается всякое. Размышляя, где их временно разместить я направился на встречу. Издалека увидел характерные обводы безкапотной пятитонки «Шкоды», на которой вырвались из немецкого тыла, и ноги сами понесли быстрее. Пограничники при моем приближении тоже заулыбались, но про дисциплину не забыли и быстро организовали «построение рядом с транспортным средством». Выслушал короткий доклад о прибытии и с чувством пожал руку каждому, нарушая субординацию. Но слишком многое нас связывает за две недели рейда, включая то, что они меня вынесли с поля боя, что бы церемониться.
– Молодцы, как раз к обеду подоспели. Час вам на приведение себя в порядок – умыться, оправиться, осмотреться. После обеда у нас сегодня баня, так что сильно не стирайтесь, подменку вам подготовят. А все подробности вашего путешествия вечером.
– Нам место показать, где оружие и вещи сложить можно, – немного смутившись от моего напора, сказал Емельянов.
– Для начала расположитесь у меня в палатке. Я там один и места достаточно. Позже что-нибудь подберем, пока же давайте по-походному, все сложите в кузов. А я насчет медосмотра распоряжусь.
– Серьезных ранений ни у кого нет, так царапины и ушибы, – поторопился откреститься от ненужной, на его взгляд, процедуры лейтенант.
– Порядок такой, – поспешил я его успокоить, – у нас все группы, которые с заданий возвращаются, проходят через баню и прожарку. Не поверишь, но за сутки на передовой даже наблюдатели умудряются паразитов нахватать. А вовремя не обработанная царапина, сам знаешь, может больше неприятностей доставить, чем пулевое ранение.
Отдав еще пару распоряжений и показав как лучше проехать к реке, поспешил уведомить Старчака о прибытии пограничников, у нас на них уже были планы, да и в штабе фронта на них тоже рассчитывали.
В отличном настроении напевал я песню, исполняемую когда-то Михаилом Евдокимовым. В условиях проживания в палатках летних лагерей, когда самые необходимые для обеспечения жизнедеятельности вещи, такие, как положенные нормы довольствия, питание, мытье в бане и свободное от службы время становятся практически единственными доступными удовольствиями, наверное, самым значимым для солдата из этих «радостей жизни» становится банный день.
По уставу банно-прачечное обслуживание личного состава воинских частей включает: регулярную еженедельную помывку в бане, с обязательной сменой нательного и постельного белья, полотенец, портянок; стирку, а при необходимости ремонт и химическую обработку всего выше перечисленного; снабжение мылом или другими моющими материалами для этих целей. А если красноармейцы с песней строем, идут в общественную баню, то и денежными средствами на оплату расходов. Все это хорошо в тылу, а на передовой, да еще в условиях боевых действий, выполнить эти требования достаточно сложно. Правда в период Сталинградской битвы, в один из самых сложных ее моментов, когда наши дивизии прижали к самому берегу Волги, командование изыскало возможности и ходить грязным, не стриженным или не бритым, считалось среди бойцов недопустимым.
На начало сентября «завшивленность» личного состава в частях Западного фронта, сидевшего в окопах, стала почти поголовной, включая командиров, что грозило целым букетом заболеваний. О чем нам неустанно напоминал военврач 3-го ранга, со звучной фамилией Толстой, приписанный к нашему десантному батальону. С августа все банно-прачечное обслуживание войск передали в ведение медицинской службы, вот он и озаботился, так как тяжесть отступления привела в войсках к катастрофическому положению и директивы сверху «о борьбе с вошью» шли одна страшнее другой. При этом в армии не хватало мыла, бань и прачечных. Из-за эвакуации многих предприятий, резко снизилось количество, и качество производимого в стране мыла и практически полностью прекратились поставки соды для стирки.
Прослыть грязнулями или нахватать вшей мы не собирались. При интенсивных физических нагрузках, которые доставались курсантам, вопросы личной гигиены выходили на первый план. Сильно выручало наличие рядом с лагерем реки, но заменить помывку в бане, простое купание не может. К тому же для нашего человека баня не только средство для помывки, но нечто большее. У каждого ценителя такого вида отдыха есть свои традиции и ритуалы при посещении этого храма чистоты.
В мое время люди стали больше ценить уют, комфорт и удобство, поэтому баню предпочитали «по белому», когда в помещениях для купания и парной все чисто, без дыма и копоти. Сейчас же, если не считать общественных купален, преимущество отдавалось баням «по черному», что в двухтысячных можно встретить только в отдаленных деревнях, особенно в сибирских и дальневосточных. Там этот вид парной всегда чтили и никогда не забывали. На вид такая баня, порой вкопанная в землю по самые окна, с низкой притолокой и высоким порогом для сохранения тепла, сильно проигрывает современным. Однако предки были не глупее нас. Ее главной особенностью является абсолютная стерильность. Здесь продезинфицировано все – помещение и сам воздух. Обычно при топке используются березовые дрова, которые при горении выделяют деготь. Он обладает антисептическим, антипаразитным и противомикробным свойством. Дым от печи постепенно обволакивает все – стены, потолок, лавки, пол и развешенную на жердях одежду, убивая бактерии, плесень и вредные микроорганизмы. Все вши и другие насекомые, имеющиеся в одежде, уничтожались естественным образом.
