Ситуацию прояснил вернувшийся старшина. Здесь и до войны был один из лучших колхозов в стране. Мужики все рукастые да не ленивые. Полгода крестьянским трудом живут, а зимой собираются в строительные артели и становятся пролетариатом. За это им послабления в частном подсобном хозяйстве были, и кроме трудодней денежка в домах водилась. Перед войной собственный молочный завод поставили, куда и общественные удои и от своих коров молоко сдавали. Председатель орден Трудового Красного Знамени получил, колхозников тоже вниманием не обидели. Бои стороной обошли, а вот скот как раз через село эвакуировали. Когда немцы прорвались и дороги перерезали, то к колхозному стаду еще и не успевшие уйти добавились. Много скотины по домам разобрали. Новые власти тоже с плеча рубить не стали. Нашлись умные головы, оценившие перспективы. Даже председателя-орденоносца не тронули, назначив управляющим. Молокозавод работает, куры несутся, обеспечивая немецких солдат свежими продуктами. Излишки скота регулярно отправляются к пункту забоя, на станцию, расположенную километрах в двадцати. Рабочие руки нужны, так что местных не только не трогают, но и в помощь им еще и военнопленных посылают.
Пока меня вводили в курс местных реалий, собрались все приглашенные и неизвестный мне младший лейтенант, командовавший присоединившимися к нам красноармейцами. Первоначально рассмотрели вопрос о нашем материально-техническом оснащении. Транспорт на ходу и заправлен. В запасе две столитровые и одна двухсотлитровая бочки бензина и еще десяток десятилитровых канистр, две из которых заполнены машинным маслом. Имеется запасная резина и один аккумулятор, а вдобавок еще какие-то жутко дефицитные запчасти. Все это, плюс боеприпасы в достаточном количестве, добыты благодаря младшему политруку.
— Все брал по предоставленным спискам, — пояснил он, — ко всему имеющемуся у нас вооружению. В том числе двум ротным 50-мм минометам и Вашей ручной пушке. А лихо товарищ капитан, Вы немецкий танк из нее угробили, аж башню свернуло.
— Вряд ли это моя заслуга, — отвечаю, ни капли не смутившись. Я-то точно знаю, что из такого оружия броню может пробить только кумулятивная граната, а я стрелял фугасными. — По боеприпасам я в курсе. На один, максимум два серьезных боя нам хватит. Но будем надеяться обойтись без них. Что еще?
— Товарищ младший политрук привез еще несколько единиц автоматического оружия, — берет слово младший лейтенант. — Десяток АВС-36 с пятнадцати и двадцати патронными магазинами, три ППД. С учетом имеющегося, теперь все, кроме первых номеров пулеметных расчетов и водителей, нормально вооружены. Немцы охотно используют наше трофейное оружие, в отличие от красноармейцев их сложный механизм и повышенные требования к уходу не пугают. Так что выделяться из общей массы, особенно с учетом того, что мы «спецкоманда» не должны. Возникает вопрос по карабинам, которых у нас почти полсотни набралось.
— Запас карман не тянет. Позже найдем место и сделаем закладку. — Подвожу я итог его короткого выступления. Говорить, что Симановскую винтовку не любят не за сложный механизм, а за то, что у нее боек ломается из-за технического брака при изготовлении, не стал. — Что по продовольствию?
— Продуктов у нас с избытком, — довольно улыбается старшина, — не зря интенданту платили. Крупа и мука в мешках, консервы мясные и рыбные, два запаянных десятилитровых ведра подсолнечного масла и даже малый бочонок соленой горбуши. Все с нашим армейским клеймом. Получается, мы продукты из вражеского плена освободили.
Негромко посмеялись над этой немудреной шуткой. Понять людей можно, после месячного скитания по чужим тылам, когда последнюю еду старались отдать раненым, продуктов не кажется много. Но и нам столько не нужно, передовую придется ползком преодолевать, там мешок с мукой на спине не потянешь. Коротко объяснил складывающуюся обстановку и перешел к следующему вопросу.
— Как у нас с материальными ценностями? Навели порядок в этом вопросе?
— Все сделали, как Вы сказали, — встрепенулся младший политрук, — пересчитали и составили опись.
— Хорошо. Вчера вечером у меня одна мысль проскочила, но требуется ваше одобрение. Надеюсь, что скоро сможем перейти линию фронта. По пограничникам вопрос не встанет, я их с собой заберу, они все уже в состав отряда включены. Остальных отправят на переформирование. Пока суд да дело, когда еще восстановят вещевое и денежное довольствие, предлагаю в качестве поднятия боевого духа выплатить красноармейцам денежное содержание за два месяца с учетом боевых и прочих выплат. Советских денег у нас достаточно, а солдатское жалование на всех не более полутора тысяч получится. Оформим это решение на партийном собрании. Что на это представитель партийных органов скажет?
Все дружно посмотрели на Якова. Выглядел он немного помято, но в целом достаточно хорошо, учитывая вчерашний загул. И немецкая форма смотрелась на нем замечательно. Невольно вспомнились кадры из фильма «Семнадцать мгновений весны» где Штирлиц идет по коридорам управления имперской безопасности, а на постах встречают его бравые эсэсовцы. Впоследствии выяснилось, что все статисты, играющие роль «цвета нации» были представителями еврейской национальности. Такая вот шутка истории.
— Нормально я к этому отношусь. Для поднятия морального духа неплохой шаг, а в пропагандическом так просто замечательный. В дивизионной газете статью и заголовок крупными буквами…, - начал он.
— Ближе к делу, — прервал я его, не давая увести разговор в сторону. — И попрошу всех высказаться.
— А наше…, - начал, было, младший лейтенант.
— А вам довольствие пусть финотдел выдает, — немного грубо прерываю, но затем поясняю. — У красноармейца денежное довольствие двух червонцев не превышает, если вдруг посчитают выплату как необоснованную растрату, то просто из зарплаты вычтут, без особых последствий. Кроме выговора конечно. А у нас суммы совсем другие, тут и до трибунала может дойти. Это я так на всякий случай пугаю, если будет общее решение, да подведена соответствующая идеологическая база, ни кто и слова не скажет. Тем более есть указание Наркомата обороны финансовым управлениям войск о своевременной выплате не взирая на обстоятельства. Еще июньское, только номер не помню. И давай старшина бери весь учет и хранение под свою ответственность, и одного бойца в свое распоряжение и охрану.
Общим решением идею поддержали, хотя и без особого энтузиазма, наверное, последнее высказывание было лишним. Но мне почему-то казалось, что так будет правильно.
Затем обсудили текущую мелочевку и бытовые проблемы. Напомнил о соблюдении режима секретности при общении с местным населением, при этом выразительно поглядывая на старшину. Не заметить его шуры-муры с молодой хозяйкой, нужно быть совсем слепым. Наконец перешли к подробному опросу нашего доморощенного разведчика. А узнал Яша не мало. Кроме своих собутыльников, оказавшихся на редкость информированными, он успел пообщаться и в комендатуре и на станции, где получал часть имущества, выбитого из интенданта.
Как я и предполагал, наша «лесная дивизия» не только успешно прорвала линию фронта, но и обеспечила наступление на данном участке. Подавляющего преимущества добиться не удалось, однако продвижение вперед на два — три километра в сутки продолжается. Этому способствует замена танковых групп Гудериана и Гота, перебрасываемых на Южное и Северное направления, на пехотные части. Это не значит, что немцы остались совсем без танков. В резерве 9-ой армии, ведущей бои в районе Духовщины, остается 7-я танковая дивизия, спешно пополняемая техникой из ремонтных мастерских. С высокой долей вероятности именно этот резерв в ближайшие дни будет брошен в контратаку. Со слов наших «источников» на северном крыле группы армий «Центр» из боеспособных остатков третьей танковой группы под руководством какого-то Шумме, формируется еще один ударный кулак и то же в основном из восстановленной техники, так как боевые потери составляют до пятидесяти процентов. Но пока у нас нет карт этого района. Единственное, что успел Гольдштейн, это нанести обстановку на наши трофейные. Что тоже немало и представляет огромный интерес для наших войск, сражающихся севернее Смоленска.
