— Эх, если бы немца так на границе встретили, уже бы и война кончилась, — сказал кто-то из слушающих. — Накостыляли бы им по первое число.

Со всех сторон послышались подобные восторженные высказывания, а мне подумалось, что возможно это и есть ответ на мою мысль, почему эта, без сомнения героическая история, не получила широкой известности. Возможно, что кто-то из политического руководства страны посчитал, что вдруг люди начнут задавать неудобные вопросы: «Если мы может так бить фашиста, то почему полстраны уже под врагом? Не просчеты ли командования и руководства государства тому виной? И почему Первый маршал допустил противника до стен колыбели революции?» Не удивлюсь, если об истинном положении на Северо-Западном фронте в Москве еще не знают.

Пока мы слушали Емельянова, командование танковой частью, горя желанием лично увидеть столь впечатляющий разгром врага, приготовилось к выезду на место боя. Вместе с ними собирался и штатный корреспондент местной газеты «На защиту Ленинграда» Павел Майский, по совместительству являющийся «специальным» корреспондентом газеты «Известия». Если про такой бой напишут в самих «Известиях», то заслуженный почет танкисты 1-ой танковой дивизии точно получат. Дай-то бог и политическая воля руководства.

Направив раненых на перевязку, я занялся решением нашей проблемы по возвращению под Юхнов. У военных со связью проблем не было, и я наконец-то смог доложиться своему непосредственному начальнику о переходе через линию фронта и своем местонахождении. В ответ выслушал как поздравления с благополучным выполнением аж трех заданий, про третье слышу впервые, так и нарекания за задержку с выходом к своим. К сожалению, с самолетом меня обломили, приказ был поездом прибыть в Москву, по известному мне адресу, при этом был прозрачный намек на какой-то приятный сюрприз. Ну, что же поездом, так поездом.

Пришлось побегать, оформляя проездные документы, как на себя, так и на пограничников. Оставлять я их здесь не собирался, уже считая членами отряда. Приятным сюрпризом стало возвращение нашей машины. Сотрудники НКВД, а вместе с ними милиция и пожарники возвращались в город, наверное, из самой короткой в мире эвакуации. Председатель горсовета Ленкевич чуть ли не пинками вернул на место партработников, но за время их короткого отсутствия городу был причинен огромный ущерб, в основном связанный с уничтожением предприятий и вызванными этим пожарами.

От приехавших с передовой танковых командиров узнал, что Колобанов, вернувшийся, после пополнения боеприпасов, на свою позицию, с успехом отбил еще одну атаку немцев, пытавшихся стрельбой с дальней дистанции из Т-IV, отвлечь его внимание на себя и не позволить вести прицельный огонь по танкам и мотопехоте, которые в это время попытались прорваться в район учхоза и далее в Черново. Кроме того, немцам требовалось приступить к эвакуации подбитой техники. Танковая дуэль не принесла результата обеим сторонам, к тому же Колобанова наконец-то поддержала наша пехота.

А вот курсантам пограничного училища пришлось держать оборону практически в окружении. Их стойкость была отмечена на картах как Борницкий рубеж. К этому времени механизированные части противника захватили железнодорожные станции Илькино и Суйда. Приданную роту ополченцев, усиленную двумя противотанковыми орудиями и взводом минометов, располагающуюся на опушке леса возле деревни Дубицы, километрах в пяти от позиции Колобанова, озверевшие от потерь фашисты уничтожили.

Всего за день рота тяжелых танков уничтожила 43 вражеские машины. В штабе дивизии царила эйфория — готовили кучу наградных к высшим правительственным наградам. Моя попытка, привести людей в чувство и подать в сводку не бой одного танка или роты, а действия всей дивизии, натолкнулись на полное непонимание. Как же, Родина должна знать своих героев. Вот только между героем и Родиной есть еще и политотдел со своим единственно правильным мнением. Почему-то ни кто еще не задумался, что после потери контроля над Киевским шоссе и железной дорогой, над 41-м корпусом и частями, удерживающими Лужский укрепрайон, нависла угроза окружения и разгрома. А за ним и весь фронт южнее Ленинграда может просто развалиться, а там и до блокады всего пара шагов.

Глава 11

Для посадки на поезд, необходимости ехать в Ленинград не было, один из составов, раньше ходивший на Москву по непрямому сообщению через Лугу и Новгород, пустили по дороге на Тосно. Перед самой посадкой, как молния разнеслась новость, что немецкие части прорвались к Чудово, перерезав железную дорогу к столице. Как обычно рассказывались ужасные подробности обстрела и уничтожения наших составов, пытавшихся прорваться в обе стороны. За подтверждением информации или опровержением слухов, пришлось идти к военным. Пробиться к коменданту станции оказалось нереально, кабинет осаждался огромной толпой командиров разного ранга. Участвовать в этой толкотне я посчитал бесполезной тратой времени. Самое интересное, что вся эта толпа, мешая друг другу, наверняка хотела задать один и тот же вопрос.

О блокаде речь пока не шла, оставалась возможность проезда через станцию Кирши, но весь график движения был нарушен, из-за чего большая часть гражданских составов будет сильно задерживаться, или вообще их отменят, отдавая приоритет воинским эшелонам, попасть на которые совсем не просто. Учитывая, как мне везет на путешествия по вражеским тылам, я решил не рисковать, что-то внутри подсказывало, что поездка по железной дороге закончится именно этим. Со слов штабистов, бои разворачивались по берегу реки Волхов, но точной информацией, ни кто не владел. До начала «Тайфуна» оставалось немногим больше месяца и мне предстояло многое сделать, что бы довести до руководства страны планы немецкого командования. Уж это-то в школе все учили, и как ни странно, многое отложилось в моей памяти. Так, что очередной непредвиденной задержки исполнения своих планов хотелось избежать. Думаю, что героических подвигов на мою долю, с крушением фашистов налево и направо, еще хватит.

Пришлось возвращаться к танкистам и через их узел связи, выходить на свое руководство, что бы сообщить о возможной задержке. К моему облегчению, вопрос решился достаточно просто. Меня, пока с неизвестной мне целью, ждали в Москве, и задержка не входила не только в мои планы, поэтому получил приказ прибыть на Красногвардейский аэродром и дожидаться дальнейших указаний. Пограничникам предписывалось добираться к месту их будущей службы под Юхнов самостоятельно. Командование над группой вернул лейтенанту Емельянову, который и так был ее формальным командиром, еще до нашей встречи. Проездные документы я им выправил, продукты на дорогу были получены еще днем, так, что расставание было хоть и немного печальным, но по мужски быстрым. Пожал всем руки, и на мотоцикле, который отошел танкистам, меня, отвезли на аэродром.

Представившись дежурному по аэродрому и указав место, где меня можно найти, я завернулся в плащ и, подложив рюкзак под голову, уснул. Возможности выспаться, за последние дни, явно не хватало, так, что вырубило меня практически сразу.

Казалось, вот только, что сомкнул глаза, и уже трясут за плечо, заставляя просыпаться. На улице была знаменитая Ленинградская «белая ночь», так, что я смог рассмотреть старшего лейтенанта Петра Балашова, который улыбался мне во всю ширину своего лица.

— Когда сказали, за кем предстоит лететь, наши чуть не передрались, — рассказывал мне Петр, пока мы шли к такому родному Р-5.

Новостей было много, но мы торопились, и к самолету добрались всего за пять минут, не успев обменяться и малой их частью. Машина уже была обслужена и дозаправлена. На вопрос какую дорогу я предпочитаю, короткую с пролетом над территорией противника или в облет, Балашев, к своему изумлению, услышал от меня пожелание лететь более длинным, но безопасным маршрутом. Пришлось объяснять, что меня ждут в столице и из-за случайности не хочется подводить людей. Довод был признан разумным, а лишний час в воздухе для нас особой роли не играл.