Невольно мне стали известны ближайшие планы немецкого командования. В штабе группы армий «Север» решили развернуть на 180 градусов 8-ю танковую дивизию, от фронта в сторону дороги на город Луга, в тыл нашему 41-му стрелковому корпусу. Этот маневр потребовал того, что бы 1-я танковая дивизия заняла позиции 8-й танковой, а 6-я танковая выделила часть сил для прикрытия фронта после ухода 1-й. Выполняя маневр разворота 28-й мотопехотный полк, усиленный танками, должен выйти к железнодорожной станции Суйда и закрепиться на Лужском шоссе, причем у немцев были 88-мм зенитки для борьбы с нашими тяжелыми танками. Силами 3-го танкового батальона 10-го полка 8-й танковой дивизии должны попытаться прорвать оборону Красногвардейского УРа на участке Черново — Вопша. Кроме того немецкой авиаразведкой район Пижма — Пустошка был определен самым уязвимым местом центрального сектора обороны укрепрайона. Так как в этом месте заканчивался пятнадцатикилометровый противотанковый ров. Через этот перекресток враг планировал силами 1-й танковой дивизии выйти на Киевскую дорогу в районе Вопши и на первом этапе прикрыть разворот 8-й танковой дивизии, а на втором нанести удар по «ахиллесовой пяте» укрепрайона на участке Пижма — Пустошка. При этом учитывалось, что если перекресток будут удерживать советские войска, то наступление на основную линию обороны укрепрайона в районе Пижмы будет невозможно, даже в случае окружения защитников. Расчет делался на стремительный удар мобильными соединениями.
Так же пленный сообщил, что к утру в Больших Борницах останется только батальон мотопехоты с десятью танками, основная же группировка с пятьюдесятью единицами бронетехники начнет обход левого фланга обороняющихся там курсантов. А созданная боевая группа, под командованием подполковника Гризолли, состоящая из 8-го моторизованного полка 8-й танковой дивизии, усиленная техникой 1-го батальона 10-го танкового полка по шоссе, проходящему параллельно железной дороге, с ходу попытается прорваться через позиции пограничников. Точные силы обороняющихся на этом участке немцам не известны, но по упорству противостояния они предполагают наличие не менее полка войск НКВД.
Офицер, взбодренный сильнодействующими препаратами, к радости лейтенанта разведчиков, продолжал выдавать секреты. А я задумался, как передать информацию Золотареву. К моменту нашего расставания артиллерии у курсантов не осталось от слова совсем. По карте прикинул, что нужно выбираться на «Царскую дорогу» и по ней двигаться к перекрестку у деревни Войсковицы. Там есть проселок в сторону Дубицы, где окапываются 7-я и 8-я роты. Вернувшись к Шкоде, обнаружил, что бойцы, вымотанные за сутки до предела, уснули вповалку прямо рядом с машиной. Понимая, что в таком состоянии от них мало толку, написал короткую записку Золотареву, и с трудом растолкав экипаж мотоцикла, отправил их в Дубицы. Исполнив, таким образом, свой долг, я забрался в кабину и, прислонившись головой к стеклу, мгновенно уснул. О том, что нужно назначить смену караулов и время подъема, уставший мозг даже не подумал.
Разоспаться нам не дали и в этот раз. Санитары последнего уходящего на рассвете обоза разбудили. Только умывшись ледяной водой из колодца, стал соображать более-менее адекватно. Потрогав подбородок, решил, что не достаточно ощетинился для срочного применения станка и оставил как есть. Бриться, как и делать, что-то другое было просто лень. Даже, что бы просто позавтракать, пришлось напрягаться. Взбодриться пришлось, когда от дороги раздалась пара коротких очередей. Оказалось, что дозор, который я все-таки выставил после побудки, обстрелял выскочивших из-за поворота мотоциклистов противника. Попали или нет, неизвестно, так как противник резко развернулся и скрылся в лесу.
«Вот и их разведка пожаловала. Пора нам валить отсюда, пока следом кто-то серьезней не подошел. А я полагал, что мы в своем тылу находимся», — промелькнула мысль, когда я уже отдавал команду на выдвижение.
В километре от места нашей ночевки, дорогу, по проложенной под насыпью трубе, пересекал ручей. Насыпь была не высокой, но берега по обеим ее сторонам были достаточно заболочены, что бы стать серьезным препятствием даже для грузовика, не говоря уже о более тяжелой технике. Поэтому решение о минировании данного участка напрашивалось само собой. Где-то в загашнике у нас оставалась пара ящиков динамита, плюс трофеи от диверсантов, так к чему добру пропадать.
Пришлось потратить почти час времени, устанавливая заряды так, чтобы максимально разрушить полотно дорожного покрытия и превратить участок дороги в яму с водой. Не сомневаюсь, что противник ее преодолеет, но будем надеяться, что несколько часов выиграть у них смогу. От первоначальной идеи подготовить мину ловушку, пришлось отказаться. А мысль была неплоха, перегородить дорогу остовом ЗИЛа, виденного мною неподалеку, и завести на него систему подрыва. Немцы пытаясь столкнуть препятствие на обочину, непременно бы активировали взрыватели. Но не сложилось, да и противник не дал. Вдалеке показалась колона из двух десятков танков, а в двухстах метрах перед ней четверка мотоциклистов. Прикинув скорость их движения, я на глаз отрезал кусок воспламенительного фитиля, который послужит как замедлитель и примотал его к огнепроводному шнуру. Остальная схема уже была соединена детонирующим, так что, запалив фитиль я побежал к машине. Очень хотелось, что бы подрыв произошел прямо в колоне, но надеяться на такое наивно. Я сознательно брал расчет с тем, чтобы танки не успели пройти заминированный участок.
Мотоциклисты, рассмотрев впереди одинокую машину, резко увеличили скорость, посчитав нас своей законной добычей. Ну как раз с этим у нас проблем и не будет. После того, как от основного противника нас прикрыл лесок, я дал команду остановиться. Бойцы быстро заняли позиции, и как только первый мотоцикл оказался в зоне уверенного поражения, по нему ударило несколько стволов. Водитель, пытаясь выйти из под обстрела, резко вывернул руль и, не справившись с управлением, перевернулся. Второй, пользуясь большим расстоянием, успел совершить маневр и удирал назад, пригнувшись к рулю, но сидевший в коляске пулеметчик, осев бесформенным мешком, безвольно болтался на кочках. Преследовать их естественно не стали. Бойцы, быстро осмотрев мотоцикл, пришли к выводу, что он не исправен. Но пулемет и патроны к нему забрали с собой. А я вышел на опушку и, прикрываясь кустами, смотрел на подход колоны.
До отмеченного мною участка танки не дошли около двухсот метров. Взрыв, уничтоживший добрый десяток метров дороги, и от которого почва дрогнула под ногами, даже на расстоянии в километр, ни какого вреда стальным махинам не причинил, что было очень обидно. Но хотя бы не враз такую ямищу, быстро заполняемую водой, завалят и, то хлеб. На всякий случай, за поворотом мы имитировали минирование, прикопав, случайно завалявшуюся мину без взрывателя, так что бы ее было видно, и еще пару простых досок. Пусть саперы поработают. Ребячество конечно, но пусть едут с опаской.
Оставшийся десяток километров до перекрестка с дорогой к северной окраине Красногвардейска в районе учхоза Войсковицы, я благополучно продремал, открыв глаза, только когда машина остановилась.
Экипаж мотоцикла дожидался нас у поворота на Мариенбург — северную окраину Гатчины, возле какой-то живописной лужи приличного размера, заросшей по берегам кустарником. Устроились они неплохо. На лугу, через дорогу со стороны Дубиц, стояли скошенные копны свежего сена, так что пограничники, решили дожидаться нас с комфортом, и натаскав приличную кучу травы, устроили отличную лежку. Рядом с ними возле костра, сидел незнакомый мне танкист. При моем приближении бойцы встали, и Красноусов предпринял попытку доложить.
— Отставить. Не на параде, — махнул я ему рукой, — давай коротко, по существу.
— Сообщение капитану Золотареву доставил, — начал боец, — остались в расположении пограничников до утра. Только развиднелось, как по дороге на Красногвардейск двинулась танковая колона. Мы-то на НП были, и с чего вдруг танки стали один за другим вспыхивать, сначала не поняли. А потом нам подсказали, что курсанты на деревья вдоль дороги залезли и бутылки с горючей жидкостью сверху, прямо на моторное отделение танков кидали. Обзор-то из машин ограничен. Вот и танкист подтвердит, что толком через щели ни чего не рассмотришь. Кстати, это танковый экипаж, из приданной курсантам роты, — спохватился Красноусов. — Вон там в засаде сидят, — показал он рукой куда-то себе за спину.
