Но колдуна ей девать было попросту некуда. Больница отметалась сразу же, знакомых у нее здесь не было, а оставить его на стройке она не могла. Пришлось тащить его к себе, но на крохотном продавленном диване в ее новой квартире он со своим почти двухметровым ростом явно не уместился бы. А вот кровать оказалась в самый раз и была достаточно широкая, чтобы Адель могла прилечь рядом и между ними еще оставалось достаточно места, чтобы бы можно было как в старой сказке положить меч, но ведьма все равно чувствовала тепло мужского тела. Она внимательно наблюдала за тем, как почти незаметно опускается и поднимается грудь колдуна, как двигаются его ноздри и время от времени подрагивают веки. От него пахло озоном, грязью, кровью и лекарствами, но Адель было все равно. На самом деле даже внешность не играла особой роли. Ее влекло к нему, как магнитом, по совсем другим причинам.

Много она встречала людей с искалеченными и изуродованными душами и даже тех, от кого оторвали целые куски.

А вот человека с покалеченной душой, но сшитой-перешитой и заплатанной странным, запутанным и неведомым заклинанием, которое явно не относилось к исцеляющим, она видела впервые.

Адель не могла разобрать, что за магия опутывала дух колдуна, но как медиум ясно видела, что именно она некогда вытащила мужчину с того света, защищала и не позволяла так просто умереть снова, а как ведьма чувствовала, как пульсирует мерным светом центр заклятия за правым глазом спящего.

Так необычно. Так интересно.

Но любопытство любопытством, а стоило самой идти спать и набираться сил. Подавив в себе соблазн отпихнуть колдуна ближе к стенке, а самой занять основную часть кровати, Адель все же решила перебраться на диван. Всего на одну ночь, не убудет… Но прежде, чем подняться с постели, женщина подалась ближе и дотронулась кончиками пальцев до скулы колдуна. Внезапно мужчина тяжело перевел дыхание и неосознанно подался навстречу ее руке.

— No… stay… — едва слышно сорвалось с его губ, точно обычный вздох, и крепкий сон вновь окутал его разум.

Адель удивленно моргнула, не ожидав такой реакции. Интересно, кому предназначались его слова? Вариантов было слишком много, да и стоило ли гадать? Надо будет — еще успеет узнать.

А пока Адель склонилась к самому уху колдуна и тихо прошептала:

— Спи. Я буду рядом.

С этими словами она поднялась на ноги, небрежно накинула на колдуна тонкий плед и ушла спать в соседнюю комнату. День выдался долгим и невероятно безумным, но завтра обещало быть еще более сумасшедшим и трудным.

Под бодрые звуки радио яичница на плите шипела и плевалась маслом в разные стороны. Вторую половину сковородки оккупировали ломтики бекона, которые вели себя не менее шумно. На соседней конфорке румянились в специальной сковородке с выемками, которую Адель посчастливилось найти среди кухонной утвари в новой квартире, круглые датские оладьи. Золотистые пышки источали приятный аромат осенних яблок и с одного бока уже начинали опасно темнеть, но хозяйка вовремя спохватилась и успела перевернуть оладушки до того, как они успели подгореть. И вновь посмотрела через гостиную на открытую дверь в свою спальню. Там, за завесой из стеклянных бус, можно было увидеть кусочек кровати и то, как мужская рука преспокойно свешивается с края, а от ее запястья змеится вниз тонкая золотая цепочка.

Время подходило к полудню, но колдун до сих так и не проснулся. Для мага, который едва не умер от разрушения внутреннего источника, даже после своевременной медицинской помощи спать сутками было вполне нормально и естественно, но вот у Адель лишних часов ожидания пока горе-колдун проспится в запасе не находилось. Впрочем будить его тоже смысла не имело — все равно не проснется. Так что оставалось только ждать, ведь он нужен был Адель. А она ему, что самое интересное, еще больше.

Немного раздраженно Раскольникова повела плечом и вернулась к готовке. Она-то проснулась еще до зари и успела сходить на кладбище, понаблюдать за происходящим там. После того, как она выяснила, кто именно за ней следил и почему, ее первоначальная теория о происхождении упырей претерпела серьезные изменения и план действий пришлось в корне менять.

Но прежде чем начинать действовать нужно было дождаться, когда оклемается колдун и обстоятельно поговорить с ним, а пока можно было и перекусить.

Немного помедлив, Адель перевела взгляд от спальни обратно к плите и убрала сковородки с огня. Румяные датские оладья упали на большую тарелку к уже готовым и остывающим пышкам. Рядом в большой миске в кучу были свалены спелые яблоки и груши и источала теплый аромат буханка свежего хлеба, который Адель прикупила в ближайшей пекарне, возвращаясь с кладбища. Ведьма убавила звук у радио, достала из шкафа турку и принялась готовить кофе, тихо мурлыкая себе под нос старую колыбельную:

— Спи спокойно, детка, на еловой ветке. Ветер задувает, колыбель качает. Обломилась ветка, полетела детка вместе с колыбелью на сырую землю…

— I realized that you`re medium, but did not expect such strength, — прозвучало под громкий шелест стеклянных бус. Адель на секунду замерла от неожиданности и, стараясь не выдавать своего напряжения, обернулась на голос. Колдун стоял на пороге в спальню, прислонившись к дверному косяку, и старательно тер глаза. На его запястье все так же сверкала золотая цепочка.

Он выглядел неважно и помято, но определенно лучше, чем любой другой маг мог надеяться, окажись в сходной ситуации. Возможно, дело было в той странной магии, которая опутывала его душу, но должно быть он сам по себе был крепким малым. Прямо как гробовой гвоздь.

Улыбнувшись мелькнувшей в голове ассоциации и чуть расслабившись, Адель спокойно ответила с заметным акцентом:

— It was your fault. You had read my mind, but missed that fact.

Отняв руки от лица, мужчина посмотрел на ведьму. Той пришлось постараться, чтобы не сделать шаг назад.

Да, она видела его глаза и во время ритуала, и на фотографии в паспорте, но именно сейчас, в прозрачном утреннем свете и обыденной домашней обстановке, они произвели на нее по-настоящему сильное впечатление.

Они были красивого льдисто-голубого цвета, который особенно ярко смотрелся на фоне рыжих волос. Вот только зрачки оказались разного размера.

Данная особенность могла легко остаться незамеченной при ином освещении, но в ярких лучах проснувшегося солнца сразу же бросалось в глаза, что левый зрачок у колдуна парализован и на свет никак не реагирует. Со стороны, на фоне второго, здорового глаза, левый смотрелся странно и даже немного отталкивающе. И что самое интересное, Адель видела, чувствовала, как именно в нем, за черных провалом зрачка жила та самая магия, которая помогала колдуну выживать. Но там же была наглухо запечатана, да так хорошо, что даже опытный маг, но без специфического сочетания сил, как у Раскольниковой, ничего бы кроме печати и не заметил.

Адель же видела, и сгорала от любопытства узнать, что за диковинка ей попалась, пускай взгляд колдуна пробирал до дрожи. Особенно сейчас, когда мужчина был крайне не в духе.

— You hindered me, — зло прорычал колдун, сверля ведьму взглядом.

— Oh, sorry, — весело съязвила та. — Or do you really think that I was wrong?

— All right, — закатил глаза мужчина и скрестил руки на груди. — You win. But why didn't you kill me?

— I didn`t want to, — беззаботно пожала плечами Адель, сняла закипевшую турку с плиты и разлила кофе по кружкам. — Now you`re my guest.

Пока она щедро добавляла в кофе сгущенку, колдун с выражением крайнего скептицизма на лице выставил правую руку в сторону. В солнечных лучах сверкнула тонкая золотая цепочка, конец которой терялся где-то в полумраке спальни.

— Paris chain. Very hospitable, — слова мужчины так и сочились ядом.

Адель громко фыркнула в ответ, подхватила поднос с тарелками, кружками, буханкой и банкой сгущенки и отнесла его в гостиную, где поставила на низкий журнальный столик прямо перед колдуном. Тот, заметно напрягшись, подозрительно смотрел то на предлагаемую еду, то на саму ведьму.