Настоящей наукой занимались разве что энтузиасты-одиночки. И вовсе не случайно преимущественное развитие получила астрономия — она всего лишь стала “побочным продуктом” астрологии. (Кеплер был астрологом у Валленштайна, Тихо Браге — у Христиана IV). Но энтузиастам, отважившимся на какие-то самостоятельные исследования, приходилось ох как трудно! О какой уж тут “европейской науке” в первой половине XVII в. можно серьезно говорить, если в 1600 г. в Риме сожгли Джордано Бруно? Да и протестанты в данном плане были не лучше католиков. Основоположника теории кровообращения Мигеля Сервета сожгли в Женеве, и Кальвин лично с радостью любовался его костром. Везалия за труд “О строении человеческого тела” уморили голодом в тюрьме. Книга Коперника “Об обращении небесных тел” в 1616 г. была запрещена Ватиканом (запрет сняли лишь в 1822 г.). У Кеплера 7 лет держали в тюрьме мать и угрожали казнить, если скрывающийся сын не сдастся и не отречется от своих теорий. В 1633 г. принудили к отречению Галилея, но и после этого он был объявлен узником инквизиции с запретом что-либо писать и с кем-либо встречаться без надзора.
В целом же об уровне западной “просвещенности” можно судить хотя бы по одному красноречивому факту — в Европе в XVII в. вовсю продолжали… жечь ведьм. “Молот ведьм” Шпренгера и Инститориса оставался бестселлером, выдержал 29 изданий. Его дополняли многочисленне комментарии богословов, вплоть до известного ученого Варфоломея де Спины. Были и объективные причины, способствовавшие распространению “эпидемии ведьм”. Из-за постоянных войн, опасностей, тяжелого труда крестьян и рабочих, число женщин на Западе значительно превышало мужчин. Отсюда сексуальная неудовлетворенность, неврозы, психозы. Плюс желание разбогатеть, заполучить суженого, исцелить близких, отомстить обидчику. И при всеобщей вере в магию забитые и темные европейские бабы пытались реализовать свои чаяния соответствуюшими методами. Появлялась масса “специалистов” и “специалисток”, изготовлявших эликсиры успеха, средства от всех болезней, особо популярные приворотные зелья, для чего использовались самые экзотические компоненты — волосы и истолченные зубы мертвецов, змеиные и жабьи шкуры, ослиный кал, детские пуповины. Другие становились потребителями подобной продукции, старались вызнать и воспроизвести колдовские ритуалы. А уличив в подобном одну виновницу, люди в панике косились и на просто “подозрительных”…
Сицилийский инквизитор Людвиг Парамо писал в 1598 г.: “Нельзя не указать, какую великую услугу инквизиция оказала человечеству… В течение 150 лет были в Испании, Италии, Германии сожжены по меньшей мере 30.000 ведьм”. Но не стоит повторять распространенного заблуждения, будто несчастных женщин истребляла только инквизиция во “мраке средневековья”. Это представление внедрилось только из-за того, что историческую науку формировали в основном потоки протестантской литературы. Уже в XVI в. инквизиция была отменена даже во многих католических государствах. Тем не менее светские судьи, как католические, так и протестантские, с энтузиазмом подхватили эстафету изуверства. Знаменитый нидерландский юрист Дамгудер в “Практике уголовных дел” писал о “Молоте ведьм”, что “книга эта имеет для мира силу закона”. Ее считал непреложным авторитетом и профессор-лютеранин Бенедикт Карпцов — саксонский судья, ее использовали составители баварского “Кодекса Максимиллиана”.
Между прочим, католики даже подходили к вопросу мягче. Ведь у них существовало понятие покаяния. И казнить полагалось только “нераскаявшихся” ведьм или “повторно впавших в ересь”. В других случаях могли приговорить к тюремному заключению или телесному наказанию. В Испанской Америке только оно и применялось — обвиненных в колдовстве раздевали до пояса и везли по городу на ослах, посадив задом наперед и нахлестывая плетьми. Малолетних инквизиция освобождала от наказаний, лишь определяла их после покаяния под духовный надзор. Но кальвинисты с их “предопределением” и лютеране, отрицавшие таинства, покаяния не знали. Тут смертный приговор следовал однозначно и независимо от возраста. Впрочем, и католические судьи трактовали “нераскаяние” очень широко, и в итоге своих женщин отправляли на костры во всех государствах.
В лютеранской Норвегии на рубеже XVI–XVII вв. за 10 лет спалили 500 ведьм. В кальвинистской Женеве за короткий промежуток времени — столько же. Тюремный смотритель заявлял, что все тюрьмы переполнены женщинами, а палач подал прошение, что сил одного человека не хватает для исполнения его обязанностей. В Берне в 1591–1600 гг ежегодно сжигали в месяц по 30 ведьм, а в Коломбье в 1602–1609 гг. уничтожили 764. Яков I Английский сам увлекался этим делом, лично присутствовал при казнях, написал книгу “Демонология” и учредил фонд, из которого ежегодно выплачивались премии студентам Кембриджского университета за работы о ведьмах. Король преследовал судей, выносивших мягкие приговоры, и назначил “ищейкой ведьм” некоего Гопкинса — который объехал Эссекс, Суссекс, Норфолк, истребив сотни людей, но вызвал возмущение народа. Был сам обвинен в колдовстве, подвергнут пытке и убит. Вскоре в Нью-Кэстле появился другой “ищейка”, получавший по 20 шиллингов за голову жертвы. Тоже вызвал возмущение, по доносу был арестован, сознался, что отправил на костер 220 невиновных женщин, и был сожжен. Но когда британские эмигранты-протестанты обосновались в Америке, создав там свои свободные общины, они первым делом… учредили инквизицию! И принялись жечь ведьм — как сообщает современник, это “практиковалось нельзя сказать чтобы редко”.
Во Франции судья де Ланкр издал книгу об опознании и уничтожении оборотней. И казнил многих по таким обвинениям. Неоднократно возникали “эпидемии” бесовской одержимости, в 1610 г. — в монастыре урсулинок в г. Экс, в 1635 г. — в аналогичном монастыре в Лудене. В первом случае обвинили патера Гофриди, что он наслал на монахинь чертей и ест трупы детей, во втором случае — каноника Грандье (правда, примешалась и политика, он был автором одного из памфлетов против Ришелье). Обоих осудили и отправили на костры.
В Эльзасе только в 1620 г. сожгли 800 женщин. Но выявлялись все новые, и Штебер в “Описании Эльзаса” сообщал: “Словно из пепла возникают ведьмы”. А в Лотарингии в этот же период свирепствовал судья Николя Реми, прозванный “Лотарингским Торквемадой”. Он отправил на смерть 900 ведьм и создал фундаментальный труд “Демонолатрия”, где привел и описания шабашей, и практические методики своей работы. Так, указывалось, что у арестованной ведьмы первым делом надо обрить все волосы на теле и, коля иглой, искать “дьяволову печать” — место, не выделяющее крови и лишенное чувствительности. Подробно описывалось, как надо содержать обвиненных и какие приемы допроса применять, чтобы добиться “лучшего результата” — костра. Насчет “дьяволовой печати” сообщает в своих работах и знаменитый французских врач Амбруаз Паре, много раз привлекавшийся к “экспертизам” по ее поиску.
В Германии, Голландии, Фландрии “охота” порой принимала повальные формы. В Эльвангене в 1612 г. сожгли 167 женщин, в местечке Герольцгофен в 1616 г. казнили 99 ведьм, а в следующем году — 80. В Эллингене за 8 месяцев — 71, в Вестерштетене за 2 года — 600. В Кведлинбурге за день — 133. В Брауншвейге тоже однажды воздвигли столько костров, что современники сравнивали площадь с сосновым лесом. Учтем, что все это были крошечные городки, с населением в пару тысяч обывателей. Тем не менее в небольшом Роттенбурге на Некаре ежегодно сжигали 10–20 ведьм. И городской совет сетовал, что чувствует “усталость” от этих процессов, и что вскоре у них не останется ни одной женщины. В Оснабрюкке за 3 месяца сожгли 121. И повели “чистку” по деревням. То же было в Трире — в 20 деревнях вокруг города казнили 306, а уцелело всего 2 женщины. Зато в Трире отмечалось, что “палач и его жена ходят в золоте и даже в серебре”.
И немудрено, поскольку палачи палачи в европейских городах работали сдельно, по твердой таксе магистратов. Например, порка розгами считалась легким и мелким заработком. А сожжение стоило дороже всего: и с костром возни больше, и “за вредность” соприкосновения с ведьмой. В Баварии, как писалось, “даже в плохие годы” палачи имели на ведьмах 150–200 талеров в год. Кормились и судьи, доносчики. В Кобурге доносчик на ведьму получал 4–5 талеров. В голландском Дибурге в 1628 г. судье было выдано 252 гульдена — из расчета по 3 гульдена за осужденную ведьму. А видный юрист Фридрих Шпе в работе “Cautio criminalis” (1631 г.), критиковал судей и инквизиторов, но не за зверства, а за взяточнисество, приводя случаи, когда народ умолял судей еще побыть у них и “почистить” город, а они под разными предлогами отнекивались и лишь за мзду соглашались задержаться и спалить еще партию обвиняемых. В ряде стран материальные выгоды вызвали споры между светскими властями и инквизицией — кому вести ведовские процессы? Пришли к компромиссу: кто взял дело, тот и ведет. Поэтому в Сицилии, Сардинии, Италии работали “в параллель”.
