Он увидел Лизу выходящей из аптеки, что неподалеку от ее дома. Забросив пакет на заднее сиденье, она села за руль и тронула машину с места. Влад на мгновение растерялся, в руках появилась странная дрожь, он лихорадочно соображал, как ему лучше поступить. Подумав, что звонить сейчас не слишком подходящий момент, он медленно поехал следом. Когда машина Лизы повернула во двор, он проехал немного дальше по улице, купил букет нежно-лиловых анемон, корзинку с фруктами и вернулся к ее дому.

Отбросив все ухищрения, Влад подошел к подъезду и позвонил в домофон.

— Лиза, это я. Можно мне зайти?

Она ждала его у открытой двери, пока он быстрым шагом поднимался по ступенькам.

— Здравствуй…

Лиза отступила в сторону, пропуская его.

— Влад… что-то случилось? Это мне? — она взяла из его рук цветы и уткнулась в них лицом, пытаясь спрятать невольно возникшую улыбку.

— Почему сразу случилось… Хотя, наверное, случилось. Ты не прогонишь меня?

— Ну как же я могу прогнать тебя? Забрать цветы и выставить тебя за порог? — на ее болезненно бледном лице читалась ирония.

— Можно выставить меня, а следом швырнуть букет, — посоветовал он, прижимая ее к себе.

— Нет уж, цветы мне понравились. Придется терпеть и их хозяина, — Лиза потерлась щекой о лацкан его пальто.

— Я тебе звонил…

— Правда? — Лиза отстранилась от него и взяла в руки мобильник, лежавший тут же, на полочке для ключей. — Да, вижу. Я в аптеку отлучалась ненадолго, а телефон забыла, так и остался здесь.

— Ты приболела? — он взял ее лицо в ладони и стал внимательно изучать. — Откуда такая печаль в глазах? И лицо очень бледное…

— Нет, все в порядке. Так, хандра небольшая, ну и потом, ты же знаешь, у меня проблемы…

— Да, прости. Я все помню, но ты упрямишься и не позволяешь мне помочь тебе.

— Не думай об этом. Как твои успехи? — бросила она через плечо, направляясь в комнату, чтобы поставить цветы.

Влад закатил глаза и мысленно ответил: «фигово».

— Ты голоден? — спросила она откуда-то из недр комнаты.

— Нет, недавно обедал.

— Тогда, может, кофе?

— Не откажусь.

Поставив перед ним белый фарфоровый кофейник и маленькую чашечку, Лиза налила себе в стакан воды с долькой лимона.

— Ты мне так и не ответил насчет своих дел.

— Ох, Лиза, зачем тебе мои дела? — Влад страдальчески усмехнулся и добавил: — я к тебе зашел в надежде забыть про свои дела.

— Ну, как знаешь, — она повела плечом и сделала глоток из стакана. — Мне всегда казалось, что мужчины любят говорить о своих делах.

— Правда? Не знаю, возможно…

— У тебя озабоченное лицо, — пояснила она, — вот я и подумала, что, возможно, ты захочешь поделиться проблемами.

Влад неожиданно глупо хихикнул и прикрыл рот ладонью.

— Что такое?

— Извини… я просто подумал, как же странно звучит — «поделиться проблемами». То есть, по смыслу я должен передать тебе часть своих бед. Но это эгоистично, черт возьми! Я не могу так поступить с тобой.

Лиза улыбнулась.

— Русский язык — неисчерпаемый источник для полемики. И все-таки…

В ее глазах, наполненных странным печальным светом, он увидел не любопытство, а тихое удивление. Влад посмотрел на дно чашки с кофейной гущей, затем вновь поднял взгляд на Лизу. Вот он, образ для его новой работы, — подумалось ему, и теплая волна нежности пробежала по телу.

— Знаешь, если бы я писал мелодраму по доброй воле, я, скорее всего, справился с этим делом намного лучше и быстрее, чем в данной ситуации.

— В какой именно? Тебе всего лишь предложили написать мелодраму, но ты вовсе не обязан этим заниматься. Зачем же себя неволить?

Влад решил отказаться от дальнейших объяснений. Он добавил себе кофе и непринужденно поинтересовался:

— Лиза, признайся, ты часто задавалась вопросом, зачем я свалился тебе на голову?

Он был готов к какой угодно реакции — снисходительной улыбки, смеха, даже откровенной горечи. Вместо этого она, нисколько не задумываясь, сразу ответила:

— Нет. Таких вопросов я себе не задавала. На них некому отвечать.

Ее голос — ровный, будничный — сразу подкосил Влада. Он не ожидал столь простой и ясной оценки их ситуации.

— Ты права, — кивнул он, — но я почему-то все равно задаюсь этим вопросом. Вот такой я лирик…

На бледных щеках Лизы проступил легкий румянец, движением руки, каким-то лишним, надуманным, она провела по лицу, будто закрепляя на нем маску строгости. Влад вовсе не ждал от нее оправданий или аргументов в пользу своей точки зрения, однако она ответила:

— Мне как-то бабушка говорила, что лирика присуща молоденьким девушкам и престарелым мужчинам. И только.

Влад откинулся на спинку стула и весело рассмеялся.

— Как же права твоя бабушка! Честное слово, с некоторых пор я себя именно так и чувствую…

— Престарелым?

— Хуже. Побитым молью тюфяком.

Влад поднялся, подошел к ней и, опустив руки на плечи, уткнулся носом в золотистый стожок ее подобранных заколками волос. Они оба понимали, что было бессмысленно продолжать этот разговор, больше похожий на бросание ватными мячами. Он тихо покрывал ее волосы и шею поцелуями, словно опутывая невидимыми сетями. У него не было цели обольстить ее, он просто наслаждался этим моментом ее безропотности, стараясь запомнить каждое мгновение. Огромная, мутная волна бед, накрывшая его с головой, как будто схлынула сейчас, и он жадно ловил воздух, пока это было возможно…

В полумраке рано наступивших сумерек спальня Лизы казалась ему самым надежным и уютным пристанищем в мире. Как жаль, думал он, что нельзя укрыться здесь на ближайшие месяц-два. Почему ему пришли на ум сейчас эти месяц-два, он, конечно же, понимал — сроки сдачи сценария. Словно прочитав его мысли, Лиза спросила:

— Скажи, мне интересно, ты пишешь свои сценарии в каком алгоритме — сначала все продумываешь и по полочкам раскладываешь или просто сразу, так сказать, от общего замысла?

Влад мягко сжал ее плечо и, уткнувшись носом в шею, прогундосил:

— По-разному бывает. Лучше, конечно, когда по полочкам. Тогда работа идет быстро. Но так редко получается. Жизнь вносит свои коррективы и приходится многое менять.

— Жизнь? — удивилась она. — Ты это как-то переплетаешь с реальной жизнью?

— Нет, конечно, но жизнь выдуманных героев должна быть похожа на реальную жизнь, а потому как всякое бывает в реальности, так и в придуманной жизни случаются резкие повороты.

Влад откинулся на спину, тяжело вздохнул и спросил:

— Мне, наверное, пора уходить. Извини, что вторгся в твою жизнь, нарушаю твои планы.

— У тебя испортилось настроение. Почему? — повернувшись набок, она смотрела на него, подперев голову рукой.

— Потому что не хочется возвращаться к реальной жизни.

— А я у тебя, значит, из той, другой, придуманной жизни?

— Нет, совсем не так, — он повернулся на бок и коснулся губами ее локтя, утонувшего в подушке. — Я про другое. Сейчас моя реальность такова, что я должен начинать работать, а я не знаю как. Только подумаю про свой рабочий стол и тут же перед глазами пустой светящийся экран. Ни слова, ни буковки.

Лиза сложила ладони рупором и шепотом прокричала:

— Э-эй, буковки!!!! А ну марш на место!

Она рассмеялась, глядя на несчастное лицо Влада.

— Извини, — через минуту взмолилась она, — даже не думала, что настолько плохи дела. С этим надо что-то делать.

— Ну, что ты… я рад, что тебе весело, что ты смеешься. Я совсем редко слышу твой смех.

Лиза, набросив тонкий халатик, поднялась с постели и подошла к окну. Забросив руки за голову, она начала закалывать волосы, вытаскивая изо рта шпильки. Сначала одну, затем вторую, третью… Ее изящная фигура на фоне сумеречного света с улицы выглядела завораживающе красиво. У Влада мелькнула мысль, что этот театр теней она показывала, очевидно, не один раз. Кто были зрители? Сколько?..