— Ты маг и имеешь право.

— А, это мы для обычных людей маги с расширенными правами, а среди своих… Гадюшник, он и есть гадюшник.

— Знаешь, Мели, я к такому не привык. Я принц, и вокруг всегда меня все уважали.

— А сейчас завидуют. Расслабься.

Надо же, мне плохо, а я еще этого красавчика утешаю, хотя самой хоть волком вой. После обеда я пошла к Ригодону и попытаться выпросить назад разрешение не работать в общем зале, приходить только на пятиминутку. Встретила его в коридоре. Подошла… Он посмотрел на меня как на стенку и прошел мимо. Блин, когда же я тело буду искать, если весь день придется торчать у всех на виду в большой лаборатории? А работать? Да у меня там и стола нет, а тяга пополам с Мартонией! Если она будет за мной наблюдать… Нет, так дело не пойдет. Придется что-то придумать. Самое простое и заманчивое — отравить жабу. К сожалению, абсолютно нереальное. Есть вариант с кем-нибудь поменяться и перекочевать в другой угол лаборатории. Только вот с кем? Юс бы на это пошел, но его место в соседней тяге, с другой стороны от Мартонии. А остальные… Никто не захочет иметь в соседках эту мерзкую бабу. Да и мне сейчас любой с удовольствием подгадит. У меня вопрос не в желании, а в безопасности, но это никому не объяснишь.

Следующие пять декад я мучилась. Вставала затемно, ложилась после полуночи. Спасла не больше четырех часов в сутки. Восемь часов рабочего времени отбывала на каторге, то бишь в общей лаборатории, делая ничего. Если вы думаете что делать ничего и ничего не делать — синонимы, то глубоко заблуждаетесь. Приходилось вкалывать, чтобы создать у жабы, да и остальных, иллюзию трудовой деятельности. Если учесть, что это само по себе мне глубоко противно… Официально пришлось объявить Ригодону что я выбрала для воспроизведения эликсир регенерации. Нашла подходящие прописи и буду их повторять. Должно быть архимаг сообщил об этом жабе и велел за мной приглядывать. Мартония чуть ли не с головой залезала в мои колбы и реторты, нюхала, даже лизала их содержимое… Какую часть тела она хотела регенерировать? Я умоляла ее быть осторожной, а в душе хохотала. Переписывала страницы из зеленых тетрадей Гиаллена и упорно воспроизводила его опыты, причем не по одному разу. Переписывать приходилось в свободное от работы время: тетради были зачарованы так, что вынести их не получалось. Снять защиту Гиаллен отказался: он их зачаровывал оптом, расколдовать одну-две тетради было невозможно. Зная, какую ценность представляют его записи, я не настаивала, но перед завтраком часа два тратила на то, чтобы переписать избранные места, а затем в лаборатории повторять по ним у всех на виду совершенно бесполезные эксперименты. Затем до глубокой ночи делала свою работу: модернизировала и перерабатывала собственный эликсир. Это занимало все мое время. Может быть, можно было наоборот, расслабиться и плыть по течению. Но я не могла себе этого позволить. Спасем мы Гиаллена или нет, через год у меня должна быть полностью готова экспериментальная часть, чтобы потом можно было сосредоточиться на тестировании эликсира и написании диссертации.

Я забросила все. Выбросила из головы проблемы моего духа. Не потому, что я такая сволочь, просто не хватало сил. Бытовые дела забросила полностью, удивляя Матильду. Перестала печь плюшки и угощать коллег. По первости они пытались напроситься ко мне на чай, но, не получив обычных к нему добавлений, быстро слиняли, тем более что не только по отделу, по всему Центру разнесся слух: я наконец выбрала себе мужчину и в обществе других не нуждаюсь. Стали говорить, что Юстин из очень богатой и влиятельной семьи, а я, гадюка такая, знала это заранее. Об этом Матильда болтала у входа с девчонками, приходившими сюда убираться под ее чутким руководством, а я услышала, случайно проходя мимо. Хорошо еще никто не знал, что он принц, а то бы сочинили версию повеселее. В другое время я бы оскорбилась и попыталась опровергнуть сплетню, но сейчас это было мне безразлично.

Юстин приходил ко мне через день. Приносил что-нибудь к чаю и рассказывал, что удалось узнать. Я смотрела на него мутными от усталости глазами и думала только об одном: «Спать хочу!».

Пару раз он меня спрашивал, как продвигаются поиски тела. Да никак! Ничего я не ищу! У меня на это нет ни времени, ни сил, ни идей. Но говорить об этом я не спешила. Отвечала: «Ищу», и все.

Единственный, кто поддерживал меня морально и физически, был дух. Да-да, можно смеяться, но без его поддержки я бы пропала. Он делал для меня все, что мог. Вовремя будил, подсказывал и поправлял во время работы, напоминал, что пора есть, не позволял заснуть и утонуть в ванне. От усталости я перестала возмущаться его присутствием в моей спальне или ванной, и неожиданно получила от этого несколько приятных бонусов.

Во-первых, получив доступ к телу, он стал невероятно мил. Терпел мое ворчание, не обижался, не язвил, не прятался, а старался помочь. Найти нужную книгу, достать с высокой полки банку с веществом или убрать разлитые реактивы, теперь мне не приходилось это делать самой. Подозреваю, он старался ради того, чтобы я не разнесла ненароком его любимую лабораторию. Все-таки от усталости у меня нарушилась координация движения и криворучкость повысилась: я теперь гораздо чаще, чем раньше, что-то разливала, разбивала, роняла, обо что-то стукалась всеми частями тела. Подозреваю, это было связано не только с недосыпом, но и с необходимостью подкармливать Гиалленскую телесность. Жрать в три горла я так и не научилась. По-моему, он тоже это понимал и просто меня жалел.

Вторым бонусом стал, ни за что не догадаетесь, массаж. Да-да. Бесплотная сущность с частичной телесностью оказалась способна разминать мышцы. Первый раз он это сделал, наверное, в конце первой декады моих мук. Я тогда пришла в спальню, разделась, и, вместо того, чтобы принять ванну и надеть ночную рубашку, упала на кровать поперек ничком, не в силах подняться и лечь как следует. Лежала и думала о суициде. В тот момент я так устала, что это стало мне казаться хорошим выходом. И тут на мою спину опустились призрачные руки. Они гладили, разминали, оживляли каждую мышцу и меня целиком. Удовольствие запредельное! В этот момент мне было глубоко плевать, что я голая, а Гиаллен как-никак мужчина. Тело отзывалось радостью на его действия, усталость отступала и мое сознание растворялось в этих ощущениях. Забыв, что я запретила духу посещать меня в спальне, я выдохнула: «Спасибо!», и удостоилась ответа:

— Всегда пожалуйста. Мели, я могу делать тебе массаж регулярно. С твоим графиком работы это необходимо, иначе ты себя в гроб вгонишь. Скажи, ты хочешь?

Вместо того, чтобы начать ругаться, я простонала:

— Да! О да!

Слово — не пташка, вылетит — не поймаешь. Сказав «да», я не стала брать его обратно. В конце концов, это только массаж. Был бы архимаг живым, я бы подумала, а тут, в конце концов, бестелесная сущность. Его действия тоже понятны: ему надо дотянуть меня до счастливого дня обретения собственного тела. В общем… Я перестала возражать против его пребывания в моей спальне, а взамен получила регулярный массаж, который помогал мне держаться.

Был еще один феномен… Не помню, говорила ли я об этом… Так вот, с тех пор как я поселилась в покоях Гиаллена, меня преследовали необыкновенно яркие эротические сны. Лица своего любовника я не видела, но ощущения были настолько правдоподобные, хоть и отличные от имеющегося у меня опыта, что я зачастую вставала утром и не знала, было это или не было. Сны повторялись чуть ли не еженощно, но после того как я пустила духа в свою спальню, это безобразие прекратилось. Мой сон был спокоен, как у младенца, а снились мне всякие невинные вещи, вроде цветущего луга или яблоневого сада. Не знаю, чему приписать, но это было очень кстати. Ложась около трех и вставая в семь, я бы не выдержала, если бы и сон был выматывающим.

Дух ухитрялся общаться с Юстином отдельно от меня. Обсуждал найденные улики и полученную информацию во время обеда. Погода стояла теплая, Юс выходил с едой на улицу, а я пристраивалась за столиком у окна, чтобы дать им пообщаться. Конспирация, как-никак. Полученные известия радовали Ала, похоже, Юстин напал на верный след. Прямых доказательств пока не было, но лорд-дознаватель увлекся и теперь землю рыл, чтобы распутать это дело.