— Но…

— Саша! — Макаров смягчил голос, но слова все равно звучали приговором. — Для меня важно, чтобы смерч не вырвался на волю. Ты же предлагаешь авантюру. Я не вижу в тебе ни силы, ни уверенности. Контора за тебя отвечает, и даже Василек не станет участвовать в таких глупостях. Тяжелое решение, но я его принял. Все. Разговор окончен.

Я поднялся и молча вышел из кабинета.

Мелкая, недостойная грубость, но я ничего не мог с собой поделать. Во мне кипела злость, и хотелось что-нибудь сломать. Пусть я понимал решение Макарова, но не принимал его. А еще я предвидел и подготовился.

— Да? — В трубке раздался усталый голос священника.

— Здравствуй, Игорь. Наш уговор еще в силе?

И пусть будет что будет. Нельзя бросать своих.

Следовало торопиться, пока Макаров не пронюхал о нашей затее. Чутье старого разведчика не стоило недооценивать. Удивляюсь, как он вообще выпустил меня из виду.

Через полчаса я был на месте.

Игорь уже приехал и теперь махал рукой, привлекая внимание. Чуть поодаль, не сводя с машины пристальных взглядов, стояла колоритная троица в рясах. Даже на таком расстоянии их богатырское телосложение бросалось в глаза. В Церковь попадали разными путями, и не всегда после мирной жизни. Кажется, Игорь здесь не единственный, кто знает, с какой стороны брать в руки автомат.

— Ну что, одержимый, готов к сеансу экзорцизма?

— Да черт его знает.

— Не поминай лукавого, беду накличешь, — поморщился Игорь. — Едем.

— Куда? Разве не здесь?

— Успокойся, Саша. Доверься мне. Монастырь за городом, и для твоей просьбы он подходит лучше любого другого места. Подальше от мирных жителей. Стены святого места помогут, если что-то пойдет не так.

— Пуля надежней, — буркнул я и уточнил: — Серебряная.

Игорь промолчал, но я не сомневался, что в его арсенале найдутся вещи и посерьезней. После боя со скатами прочитанное в досье уже не казалось выдумкой.

Мой напарник стоял у истоков создания отдела, регулировавшего взаимоотношения магии и Церкви. Кроме того, архиерей Илларион, которого я знал под мирским именем Игорь, оказался не последней шишкой Священного синода. И чем глубже магия проникала в повседневную церковную жизнь, тем быстрей росло его влияние. Специальную папку, посвященную внутрицерковным интригам, я пропустил. Знаю только, что моего напарника не раз пытались сместить, но всегда безуспешно. Как и в случае с Власовым, время было упущено. Священник стал незаменимым. По крайней мере, его уход грозил Церкви серьезными осложнениями. Возможно, чуть позже, когда все устаканится, с ним произойдет какая-нибудь неприятная случайность с летальным исходом. Недаром Игорь заранее готовил себе место декана богословия в Высшей московской школе магии. Припрятанный козырь в лице Власова сильно осложнит любые интриги, и думается мне, что это было взаимовыгодное сотрудничество. Свалить тандем генерал — архиерей будет очень непросто.

Оставалось загадкой, почему такой человек терял время на поиски виновных в жертвоприношениях. По масштабам возможностей получалась стрельба из пушки по воробьям.

Личный мотив или предчувствие глобальных последствий? Скорей второе. У меня было достаточно времени, чтобы понять — чутье священника не уступало звериному. А, может, и превосходило! Интересно, что могло встревожить настолько хладнокровного человека?

Вчера Игорь без колебаний принял бой со скатами, хотя не мог не видеть угрозы для себя лично. Нападения летающего монстра он бы не пережил.

Я машинально потер центр груди. Именно сюда пришелся основной удар. И Игорь и Женя в голос твердили, что обошлось без последствий, но периодические короткие спазмы настораживали. Они становились все реже и незаметней, но вместе с тем не спешили пропадать. Как и здоровенный ожог размером с две мои ладони. Если бы чешуя не ослабила удар, то мне пришлось бы туго.

— Эх! Будь со мной Ящер… — тихо пробурчал я, усаживаясь в машину. — Ехать-то далеко?

— Часа за три доберемся, если без пробок. Хочешь — подремли. Разбужу, как подъезжать будем.

— Чуть позже. Просто спросить у тебя хотел. — Я замялся. — Объясни, пожалуйста, вот то, что мы делаем, как это с точки зрения веры? Магия — это инструмент. Оружие. Или вот я, например — фрик по любым меркам. Да еще и убийца. Ведь не убий — это же главная заповедь?

— Нет заповедей неглавных. Они все равно важны, но я понял твой вопрос. Библия запрещает человеку лишать жизни другого, руководствуясь личными мотивами. Большей частью они субъективны. Никто, кроме Бога, не может дать жизнь и никто, кроме Него, не вправе отбирать ее.

— Но…

— Дослушай. Защита близких, защита Родины и даже защита незнакомых тебе людей — это не личный мотив. Это подвиг. По велению души рисковать жизнью ради спасения другого — благо. Нет больше любви, чем положить душу за други своя.

— А как же подставь другую щеку?

Игорь усмехнулся:

— Буквализм без понимания очень опасен. Особенно по отношению к заповедям. Иисус Христос был непримирим по отношению к злу. Понимай так, что нельзя платить злом в ответ на зло, нельзя ему уподобляться. А насчет «подставь» — я понимаю, что ты хотел сказать. Православие никогда не было рабской религией, Саша. Кто бы что ни говорил.

Обычно спокойный на дороге священник вдруг поддал газу и лихо обошел потертую, но весьма шуструю иномарку.

— Знаешь, кто такой Александр Невский? — Дождавшись моего кивка, Игорь продолжил: — Князь, воин и полководец. Считай, руки по локоть в крови, а причислен к лику святых. И таких примеров множество. Не мир пришел я принести, но меч, — по памяти процитировал Игорь. — Я сделаю все ради мира, но не ради мира добра со злом, а чтобы отсечь и отделить одно от другого, чтобы не было смешения.

Проповедь отца Иллариона окончательно заклинила мне мозги. Одно я понял — Церковь стояла против убийц, но всех воинов поголовно к ним не причисляла. Мотнув головой, я попытался закруглиться и свести все к шутке.

— Глядя, как ты шушуришь от бедра с «калаша», я так и понял… насчет «отсечь».

— Когда это я стрелял от бедра? Классическая стойка — руки держат, бедра водят. Как по учебнику.

Игорь поддержал шутку, и на душе стало легче. В преддверье схватки со смерчем начали сдавать нервы.

— И еще. — Игорь цыкнул зубом. — Насчет твоей человечности. Даже не думай сомневаться в себе. Ты хороший человек, Саша. Молодой, импульсивный, но хороший. Ты поступаешь, как велит тебе сердце, и это главное. Неважно, что о тебе говорят — брань на воротах не виснет, важно по совести жить.

— Или умереть.

— На все воля Господа, но мы тебя подстрахуем. Без дураков и подлостей подстрахуем, слово даю. И все же постарайся справиться. Не хочу брать грех на душу. Мне еще епитимья за «стрельбу от бедра» полагается. Вторая будет лишней.

На этом наш разговор о Боге закончился. Оставшуюся часть пути мы общались на отвлеченные темы, а мою самоубийственную авантюру по молчаливому уговору не обсуждали. Священник проявил себя на удивление чутким собеседником и не стал подливать масла в костер моих сомнений.

По большому счету Макаров сказал правильно — я абсолютно не чувствовал уверенности в победе. Решил ввязаться в бой, а там — куда кривая вывезет. Решение далось нелегко. В глубине души еще таился панический ужас. Воспоминания о тюрьме без времени и без чувств оставались со мной, все чаще всплывая ночными кошмарами. После них я рывком просыпался и долго лежал на мокрой от пота простыне. Бездумно таращился в потолок, пытаясь успокоить скачущее в груди сердце и не разбудить Юльку. Как сегодня, например.

Ехать не хотелось совсем.

Но чутье подсказывало, что времени остается все меньше. Демон слабел, но вместе с ним слабел и Ящер, а принести его в жертву я не мог. Нельзя жертвовать куском себя, даже не попытавшись сопротивляться. Совру, если скажу, что у меня не было искушения поступить, как советовал тренер. Потянуть время, набраться сил и ударить чуть погодя. В обмен на жизнь Ящера.