Граф промолчал и лишь внимательно посмотрел на жену. Потом подался вперед и вытер ее слезы крупными крепкими пальцами. Джейн с удивлением заметила, что глаза Ника подозрительно блестят.

– Ник…

– Тише, тише… – прошептал он, нежно касаясь губами ее губ… и они снова слились в страстном объятии.

В Лондон явилось лето во всем своем великолепии. Был прекрасный день; в ветвях вязов распевали малиновки, безоблачное небо сияло голубизной, и было настолько тепло, что можно было отправиться на прогулку в самой легкой одежде, без курток и шалей. Экипаж графа Драгморского, с черно-золотыми гербами, катил по Гайд-парку, влекомый четверкой великолепных гнедых. Граф и Джейн сидели бок о бок, касаясь друг друга плечами и коленями. Ни-коль, на удивление тихая, сидела на коленях у матери, а Чед расположился напротив, с любопытством разглядывая все, мимо чего они проезжали, и болтая всякую ерунду.

– Просто замечательно, что ты предложил нам эту прогулку, – сказала Джейн, задерживая взгляд на красивом лице мужа. Она не сомневалась, что ее любовь к нему без труда увидит любой и каждый.

– Ну, гувернантка Рэндал была не особенно этим довольна, – заметил граф. Он ведь отменил утренние уроки Чеда.

– Да ну ее к черту! – сказала Джейн с чопорным выражением на лице.

Граф расхохотался и, схватив руку жены, сжал ее.

– Тише! Не при детях!

Джейн сделала глупо-серьезное лицо, и граф снова расхохотался. Он не выпускал ее руку, и Джейн устроилась поудобнее, прислонившись к нему. Оба они не обращали ни малейшего внимания на всадников и пассажиров колясок и кабриолетов, таращащих на них глаза и сплетничающих вовсю.

– Папа, – взволнованно воскликнул Чед, – а нельзя ли нам покататься на лодке?

Они как раз подъезжали к озеру, и их взору открылись гребные лодки, качающиеся на воде; леди в кружевах, под зонтиками, заливались веселым смехом, мужчины энергично работали веслами.

– Почему бы и нет? – ответил граф. И повернулся к Джейн: – Если мама захочет.

Джейн посмотрела ему в глаза. Его слова взволновали ее, и она невольно наклонилась и нежно поцеловала мужа в губы.

– Конечно, я с удовольствием!

Граф смущенно порозовел; он не мог скрыть радости.

– Джейн, – сказал он несколькими мгновениями позже, когда их коляска остановилась перед деревянным зеленым домиком у причала, – ты помнишь ту историю, что я рассказал тебе ночью?

Джейн удивленно посмотрела на него:

– Разумеется, помню!

Тут их прервал Чед, спросивший, можно ли ему посмотреть на лодки поближе. Граф кивнул, и мальчик выскочил из коляски. Граф и Джейн не спешили спускаться на землю. Он смотрел на жену.

– Та женщина, Джейн, – сказал он, – моя мать. Джейн задохнулась.

– А я – тот мальчик.

Джейн смотрела на него, и ее мысли бешено метались; она непроизвольно сжала руку мужа.

– Ох, Николас, какой тяжелый крест пришлось вам нести! Его глаза изумленно расширились.

– Милый, – воскликнула Джейн, – неужели ты все эти годы терзал себя из-за того, за что не можешь отвечать? – И она осторожно погладила его по щеке.

– Тебя это не пугает? – хрипло спросил он.

– Мне страшно из-за того, что это причиняет боль тебе, – воскликнула Джейн. – Зачем они рассказали тебе об этом кошмаре! – И ее охватил гнев, когда она поняла, как все перепуталось в его душе, и в чем была причина темной, обжигающей муки, которую она так часто замечала.

– Они мне не говорили, – тихо пояснил Ник. – Я узнал об этом сам, как раз перед тем, как ушел на войну. Они и не догадываются, что мне известна правда. Мой отец… – Граф заколебался. – Я имею в виду Дерека… он не знает. Но ведь он мне не отец, мой отец – команчеро Чейвз…

Джейн вцепилась в его руку. Боль в голосе Ника была острой и очевидной.

– Милый, я уверена, он любит тебя как сына. Да ты и есть его сын! Он вырастил тебя, он всю жизнь заботился о тебе!

– Он замечательный человек, – сказал граф. Интуиция помогла Джейн понять, какими должны быть ее слова.

– Он и есть твой настоящий отец, Николас, – произнесла она упрямо. – Ты стал мужчиной благодаря ему. Ты должен повидаться с ним! – воскликнула она пылко. – Это ужасно, он ведь наверняка чувствует, что с тобой что-то неладно! Ты должен ему все сказать!

– Джейн, – неуверенно спросил граф, – а тебе не кажется, что я похож на него?

Джейн прекрасно поняла, что «он» – это команчеро…

– Ты добрый и хороший… и никогда больше не говори ничего подобного!

– Я почти изнасиловал тебя, – низким голосом произнес граф. – А ведь тебе было всего семнадцать, ты была почти школьницей, но я желал тебя! Я ни о чем больше не мог думать. Это разврат.

Она закрыла его рот ладошкой.

– Мы оба желали друг друга. Ничего тут нет порочного, Николас, это просто судьба. Наша судьба.

Он порывисто обнял ее.

– Боже, – воскликнул он, глядя ей в глаза, – да чем я заслужил такое счастье?!

– Нет, Николас, – сказала Джейн, гладя его по волосам. – Это я должна спросить: заслужила ли я счастье быть с тобой?

Они смотрели друг на друга. Глаза графа блестели… но и глаза Джейн – тоже.

Наконец граф глубоко вздохнул.

– Ладно, – сказал он, откашлявшись. – Пойдем?

Лакей ожидал их, стоя на приличном расстоянии. Граф жестом подозвал его и помог Джейн выйти из коляски. Тут же на них налетел Чед, и граф ласково взъерошил волосы сына.

– Идем, сынок, поможешь выбрать лодку.

– Правда? – завопил обрадованный Чед. Он бегом помчался к причалу, а граф пошел за ним. На мгновение он приостановился и оглянулся:

– Подожди нас здесь, Джейн.

Слова были совершенно невинными, но о взгляде графа сказать этого было нельзя. В них светилось нечто особенное.

– Мы вернемся через несколько минут.

Джейн кивнула. И пока граф занимался выбором лодки, она обдумывала то, что узнала, прекрасно понимая важность этой новости. И в ней возникла твердая решимость навсегда избавить графа от чувства вины, рожденного тем, что он – сын команчеро. Она поможет ему понять и поверить, что он – замечательный человек… тем более что это было чистой правдой. И, что было не менее важно, Джейн решила любыми средствами заставить встретиться отца и сына.

Джейн была счастлива. Это было начало новой жизни, и день вокруг сиял радостью, предвещая им счастье. Они забудут мрачное прошлое. Они будут жить настоящим, наслаждаясь любовью, страстью, и их будущее будет безоблачным.

День на озере пролетел как один миг; они смеялись и радовались. А когда коляска с гербами Драгмора повезла их домой, Джейн обнаружила, что ей хочется задремать, как уже сделал Чед, прислонившись к отцовскому плечу. Она уткнулась носом в другое плечо графа, ее веки отяжелели. Ладонь графа погладила ее руку, и Джейн заснула.

– Мы дома, дорогая, – послышался у ее уха голос графа. – Чед, сынок, проснись!

Сонная компания выбралась из коляски. Николь зевала и вертелась на руках у Джейн, Чед держался за руку графа. Томас и Молли встретили их у двери. Молли тут же бросилась вперед, чтобы забрать Николь. Дворецкий был бледен как привидение.

– Томас, что случилось? – резко спросил граф.

Джейн тут же полностью и окончательно проснулась. Томас был разъярен, что случалось с ним крайне редко; он вытаращил глаза, и они сверкали на фоне побелевших щек.

– Милорд, – воскликнул он, – это ваша жена!

– Моя жена? – недоуменно переспросил граф, взглянув на Джейн. Джейн, внезапно почувствовав опасность, прижалась к нему.

– Не леди Джейн, – выдохнул Томас. – Та, другая!

Глаза графа внезапно широко раскрылись, но тут же прищурились.

– Ты, похоже, свихнулся, Томас! – угрожающе произнес он.

– Там леди Патриция! – закричал Томас. – Она здесь!

– Что?!

– Она в гостиной, живая… нисколько не мертвая!

И в это мгновение позади Томаса в холле появилась ослепительная блондинка. С величественным презрением она окинула взглядом всех их – Чеда, Джейн, Николь и Молли, графа.