– Не перейти ли нам в другую комнату? – спросил он вставая.

Амелия со смехом прикоснулась к его руке.

– О милый, я как раз подумала об этом!

Граф не обратил на нее внимания. Он следил за тем, как поднимается на ноги Джейн, и увидел, что девушка слегка покачнулась. Она неуверенно шагнула в сторону от стула и тут же ударилась о край стола. Амелия тоже следила за ней, широко раскрыв блестящие весельем глаза.

– Ник! Да она…

Граф мгновенно зажал губы Амелии ладонью, чтобы она не успела произнести следующее слово.

– Отправляйся в гостиную, Амелия, и жди меня там, – со зловещей мягкостью в голосе сказал он.

Амелия изумленно уставилась на него.

А граф не знал, то ли ему сейчас же выгнать ее из дома, то ли позволить ей сначала удовлетворить его мужские потребности… а выгнать потом. Он шагнул к Джейн и взял ее за руку.

– Я провожу вас в вашу комнату.

Огромные голубые глаза Джейн, полные слепого обожания, уставились на него. Джейн улыбнулась. Она была невероятно нежна и прекрасна, и у Ника болезненно сжалось сердце.

– Зме… замечательно, – пробормотала она неуверенно.

Они направились к двери, и Джейн, пошатнувшись, наткнулась бедром на ногу Ника. Он сделал вид, что не заметил этого. Они прошли мимо Амелии, побагровевшей от злости. Джейн с трудом держалась на ногах. В дверях она запнулась о персиковый ковер. И граф мгновенно сделал то, чего давно уже требовал от него инстинкт; он подхватил ее на руки. Девушка почти ничего не весила.

Она вытаращила глаза.

Граф быстро поднялся по лестнице. Джейн была мягкой и теплой, и от нее пахло сладкой свежестью. Она крепко держалась за него. Ее прическа развалилась. Ник чувствовал, как по его рукам скользят ее волосы, тонкие, как шелк. Он не смотрел на Джейн. Он просто не осмеливался. Если он еще раз взглянет в ее влюбленные глаза, он просто потеряет власть над собой.

Нику стало жарко. Он ощутил боль в паху. Просто от того, что он нес ее на руках… да, ему грозила серьезная опасность.

Ему вообще не следовало прикасаться к ней.

Резким пинком открыв дверь, граф внес девушку в спальню и уложил на белое кружевное покрывало кровати. И когда он делал это, его взгляд невольно упал на ее лицо. Глаза Джейн были полузакрыты, и в них светилась глубокая чувственность – чувственность зрелой женщины перед любовным соитием… Она была так же возбуждена прикосновением графа, как и он сам. Ник был ошеломлен. Джейн медленно откинулась на подушку, не отрывая от Ника потемневшего взгляда; ее губы, влажные и полные, были полуоткрыты. Ладони графа все еще оставались под ее спиной. И он, сам того не желая, посмотрел на грудь Джейн – и застыл. Платье соскользнуло с плеч девушки, открыв безупречные полушария.

Ник словно прирос к месту. Грудь Джейн была куда полнее, чем он себе представлял, она, пожалуй, была даже слишком роскошной для такой маленькой девочки… а соски были нежно-розового, девственного цвета. Розовые и возбужденные, крохотные и крепкие. Джейн застонала, роняя голову набок и открывая перед Ником чудесную шею.

Ему страстно хотелось прикоснуться к ней. Но он этого не сделал.

Она повернула голову и посмотрела на него; ее ноздри расширились, глаза сверкали. Она умоляюще подняла руку.

– Пожалуйста… – низким шепотом произнесла она.

– Ч-черт… – прохрипел граф, шарахаясь от кровати. Ему следовало немедленно удрать отсюда. Если он этого не сделает сию секунду, он не удержится, он начнет ее целовать, он овладеет ею.

– О Боже! – простонала Джейн, вскидывая руку ко лбу. – Да не прыгайте вы! – И тут же она согнулась пополам, ее личико позеленело, и она, соскользнув на пол, устремилась к туалетной комнате. Ее начало рвать.

Желание Ника мгновенно погасло, вместо него вспыхнули сочувствие и жалость. Ник вдруг очутился возле девушки. Он поддерживал ее дрожащее тело. Когда она извергла все выпитое вино, то сразу же начала хныкать.

– У вас что-нибудь болит? – тревожно спросил Ник. – Давайте я уложу вас в постель.

Джейн, рыдая, затрясла головой.

Решив, что тошнота больше не повторится, Ник очень, очень осторожно поднял Джейн и отнес на кровать.

– Джейн, не плачь! – беспомощно попросил он.

– Боже, ну почему я такая дура, – простонала Джейн, переворачиваясь на живот.

Она продолжала плакать. Ему хотелось дотронуться до нее, но он боялся. Не из-за желания, нет, с желанием он уже справился. Просто потому, что она была совсем ребенком, не слишком отличающимся от Чеда. Он попытался не думать о ее юной, но уже зрелой груди, красоту которой он не мог забыть. Подняв дрожащую руку, он погладил спутанные волосы. И задохнулся от наслаждения, ощутив их шелковистость.

– Ах, как это трогательно! – сквозь стиснутые зубы прошипела появившаяся в дверях спальни Амелия.

Ник резко отдернул руку, словно обжегшись, и встал.

– Ба, да ты покраснел?! – недоверчиво произнесла Амелия. Граф знал, что это и в самом деле так. И тихо сказал в спину Джейн:

– Я пришлю Молли с водой и тостами. Она поставит все возле вас, вон там, на столике. Через пару часов вы начнете просто умирать от жажды и голода.

Ответа не последовало. Джейн уснула. Граф повернулся к любовнице, ожидавшей его.

Джейн пребывала в отчаянии.

Она и сама не понимала, как ей удалось выбраться наконец из постели и одеться; во всяком случае, это ей стоило немалого труда. Это произошло уже после полудня. Джейн мучилась ужасающей тошнотой и головной болью и, что было гораздо хуже, полным отсутствием хотя бы малейшего представления о том, что было накануне вечером. Когда она принялась расчесывать волосы, на ее глаза вдруг навернулись слезы, и Джейн даже не стала пытаться сдержать их. По ее щекам хлынули горячие потоки.

Да, она предстала в глазах графа настоящим младенцем.

Унижение было нестерпимым.

Пурпурное платье, которое Сандра носила с такой небрежной уверенностью, распласталось на обитом ситцем мягком кресле. Джейн с ненавистью посмотрела на него. Да, она была не такой, как ее мать, она вообще не была похожа на свою мать и никогда не станет похожей на нее. Ее мать была ошеломляюще прекрасной и обладала безупречной фигурой. Сотни мужчин сохли от любви к ее матери. Ее мать была великой актрисой… а Джейн была никем.

Плечи Джейн горестно ссутулились. Ей никогда не забыть злорадного восторга, вспыхнувшего в глазах Амелии, когда та увидела Джейн в наряде Сандры. Да еще ее начало тошнить, когда граф был рядом!

Но ведь когда Джейн так решительно отправилась завоевывать его внимание, она и не предполагала, что может случиться нечто подобное!

И теперь она не могла, просто не могла видеть его!

Джейн заставила себя отправиться в детскую, где Чед и гувернантка Рэндал уже приступили к ленчу. От запаха жареной трески у Джейн внутри все перевернулось. Малыш с визгом вскочил из-за стола при виде девушки и бросился ей навстречу. Джейн обняла его за плечи. Она не могла есть. Ей нужен был свежий воздух.

И тут она вдруг почувствовала присутствие графа.

Прежде чем Джейн обернулась и посмотрела на дверь, она была уже уверена, что он здесь… она не могла ошибиться. На нее нахлынул страх и еще какое-то, непонятное ей самой чувство. Сердце Джейн отчаянно заколотилось. К щекам прилила кровь. Ох, ну почему он явился именно сейчас, мысленно простонала она.

– Папа! – завопил Чед, забыв о ленче. Граф подхватил сына на руки и подбросил вверх.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Джейн граф Драгморский, посмотрев на девушку через плечико сына.

Джейн уставилась на собственные руки, нервно вертевшие вилку. Ей страстно хотелось, чтобы граф и сегодня проявил доброту к ней – и ушел поскорее. Наконец она заставила себя посмотреть на него.

– Не слишком хорошо.

– Вы перебрали шартреза, – сказал граф.

Желудок Джейн судорожно сжался. Она знала, что выглядит просто ужасно… но неужели ему было обязательно напоминать ей об этом? К глазам снова подступили слезы. Ну нет, решила Джейн, плакать она не станет, она не какая-нибудь истеричка! Да что это такое с ней происходит!