Миновав холл, который выглядел так словно там была война, Шутник начал восстанавливать примерную картину событий, и сразу же пожалел что вообще забрел сюда. В самом деле, куда податься голодным тварям как не в больницу, тем более такую большую, при которой скорее всего есть какой-то морг или другое хранилище трупов. Куча народу которая не может убежать или оказать толкового сопротивления, много неходячих больных, много мертвецов, стариков, которых разве что кетчупом полить, и можно подавать к столу. А если при больнице есть роддом, то там еще и мелюзги полно — для тварей это как наггетсы, многие из здешних монстров могут проглотить новорожденного ребенка даже не жуя…

Скорее всего санитары, охрана, и вообще все кто был на ногах, организовали тут какое-то подобие сопротивления, на это намекали разрушенные баррикады, но шансов у них не было.

Проходя по темным больничным коридорам, Шутник проклинал себя всеми словами, за то что решил сюда забраться — задушенные много лет назад страхи, вылезали наружу едва ли не пачкам, наслаиваясь друг на друга и заставляя пальцы на рукоятках пистолетов трястись мелкой дрожью.

Темные длинные коридоры, пропитанные запахом хлорки, лекарств, безнадеги и крови. Сумрачные углы, из которых в любой момент мог выскочить в лучшем случае элитник, а в худшем — какой-нибудь неупокоенный дух, или любая другая бабайка, которые так любят прятаться в таких темных уголках подсознания. Под ногами хрустели разбросанные по полу ампулы, громоподобно шелестели пластиковые листы таблеток, поскрипывали старые кафельные плиты, давно отслоившиеся от бетона, и все еще лежащие на месте, только потому что соседние плитки пока держатся.

Злобно сплюнув на пол — этот откровенно гопнический жест почему-то придавал ему уверенности, Шутник прикусил губу, волевым усилием заталкивая дурацкие, иррациональные страхи больницы и темноты поглубже в подкорку, и тут же сообразил какой он тупой. Стоило только врубить стелс, как мусор под ногами сразу же перестал хрустеть, и эхо собственных шагов, многократно отраженное от голых бетонных стен, перестало нагонять ужас.

— Блядь, да что за хрень такая — вголос проговаривал Шутник, понимая что звуки из под пелены стелса не прорываются — почему так страшно то? Я перебил народу десятка два, а тварей уже не одну сотню наверное, какого хера меня пугают темные коридоры сраной больницы?

Подойдя к очередной двери, Шутник толкнул ее, и та с режущим слух скрипом открылась — амальгама не покрывала ее, так что и скрип несмазанных петель не скрадывала. Едва дверь распахнулась и Шутник заглянул внутрь, как наружу, из темного помещения, на него бросился самый настоящий ужас! Комната скрылась в затопившем все вокруг мраке, поле зрения сузилось до считанных метров, и казалось что Шутник стоит в небольшом шаре тусклого света, посреди абсолютной черноты, сквозь которую едва-едва проступали контуры стен.

Заорав во всю глотку, мгновенно теряя стелс и каким-то непонятным чувством ощущая как у него седеют волосы, Шутник в панике выпустил две обоймы, обстреляв темные углы комнаты, в которых ему мерещилось какое-то движение. Отскочил назад, с ужасом осознавая что воздух стал вязким словно мед и сквозь него приходится проталкиваться с усилием.

Продолжая орать и щелкать спусковыми крючками пустых пистолетов, Шутник на ватных ногах несся по утонувшему во тьме коридору, понимая что продвигается до жути медленно, словно бредет по глубокому снегу, и не может убежать от чего-то страшного за спиной. Что именно его преследует он не знал, понимал только что нельзя дать этому ужасу его догнать… Но страх догонял.

Липкие тени на полу цеплялись к подошвам, ноги тяжелели, каждый шаг давался все сложнее. Густые лохмотья теней в углах хватали за рукава, висли на плечах и волочились следом неопрятными хлопьями, пятно едва ощутимого света сужалось, еще немного и Шутник окажется в абсолютной мгле.

Споткнувшись он упал, перекатился на спину и в панике щелкая спусковыми крючками разряженных пистолетов, пополз спиной вперед, отталкиваясь ногами от скользкого кафеля и ни на секунду не сводя глаз с ужаса, заполнившего собой казалось весь мир. Шутник знал что стоит на мгновение отвести взгляд, моргнуть и из этого клубящегося ужаса, появится… Что именно он не знал, но чувствовал что на этом все закончится. Волосы на голове шевелились, сердце с диким грохотом билось где-то под самым горлом, нога в очередной раз соскользнув с гладкой кафельной плитки, отказалась сгибаться снова, мышцы словно одеревенели, и даже сообразив что пистолеты оказывается можно перезарядить, Шутник понял что сведенные судорогой ужаса пальцы, разжать он просто не сможет.

Огненный росчерк рассек темноту словно комета ночное небо, красная звездочка упала под ноги Шутнику и словно взорвалась рыжей вспышкой, в которой на мгновение мелькнула оскаленная собачья пасть. Страх вздрогнул, и поджал свои щупальца, теряясь под оранжевой вспышкой пламени, на мгновение осветившей темные углы комнаты, которую Шутник так и не покинул. Еще одна рыжая вспышка, такой знакомый хлопок телепорта, и разлетевшиеся вокруг рыжие хлопья, распадающиеся на невесомые частицы, словно мелкий рыжий песок, или повисшая в воздухе оранжевая пыль. Черноты стало меньше, рыжая взвесь казалось светилась, приглушенным оранжевым светом старых спиральных лампочек, а раздавшийся где-то на границе слышимости звонкий лай, отогнал непонятный шорох, который царапал мозг словно наждачная бумага и в котором тонули остальные звуки.

Еще одна вспышка, и промелькнувшие в пятне света белые клыки, впившиеся в черную, липкую дрянь которая, казалось, обтянула тягучей нефтяной пленкой все сознание. Сквозь прореху в ужасе, Шутник увидел ту самую дверь, которую он так и не успел открыть до конца, свою руку с пистолетом, замершую неподвижно, и почти скрытый во мраке силуэт перед собой. Прореха в ужасе стремительно затягивалась, собачий лай слышался все дальше и дальше, словно не прекращая гавкать и подвывать пес, уносился куда-то вдаль. Рыжая, светящаяся пыльца телепорта почти рассеялась, потухла и страх снова начал давить тяжелыми плитами со всех сторон… Но Шутник успел понять и осознать один интересный момент. Уже невидимая за пеленой темноты его рука, сжимала пистолет, затвор которого так и не встал на задержку, в курок по-прежнему находился на боевом взводе. В это почти не верилось, потому что ужас вокруг был до невозможности реальным, но если хоть на миг, допустить мысль что ничего здесь произошедшего не было, то Шутник так и стоит перед дверью, сжимая в своей, но такой далекой и чужой руке, заряженный ствол.

— Шевельни пальцем — приказал сам себе Шутник, чувствуя как остатки разума сжимаются в горошину и уносятся куда-то туда, где нет заряженного пистолета, нет руки и этого самого пальца, ничего нет кроме ужаса и темноты — шевели проклятым пальцем!

Грохнуло. Перед глазами словно взорвалась бомба, разметав черноту, Шутник увидел перед собой худую скрюченную фигуру, прижавшую руки к животу, осознал что стоит, сжимает в руках пистолеты, и потеряв драгоценные доли секунды на то, чтобы понять почему же он держит пистолеты но не стреляет, вскинул оба ствола, и трясущимися руками выстрелял обе обоймы, выпустив мимо цели половину пуль… Но существу хватило и того что в него попало. Видимо это нечто не обладало костяной броней элитных тварей, так что схлопотав пяток пуль в брюхо, вполне по человечески согнулось, завалилось на землю и заскулило, подтянув к груди колени и скрючившись в позу зародыша.

Шутник, получивший наконец возможность нормально двигаться, на негнущихся ногах подошел к все еще живому, подвывающему монстру, склонился над ним, подсветив фонариком, и с удивлением понял что перед ним человек! Худой, одетый в рваные и грязные лохмотья, босой, измазанный кровью, с отталкивающим лицом, перекошенным гримасой боли и чего-то еще… Заметив на руке человека, замызганный пластиковый браслет, на котором в свете фонаря читались какие-то буквы, Шутник стер рукой грязь и кровь с белого пластика, подсветил, вчитался в мелкий текст.