Чтобы вы понимали, моя мать — это удивительное сочетание душевной простоты и врожденной бестактности. Каких только заявлений с пометкой «от чистого сердца» я от нее не наслушалась!

Помнится, когда я была в выпускном классе, она, не слишком щадя мои чувства, заявила, что я накрасилась как проститутка. И это учитывая то, что я прокорпела над макияжем два с лишним часа, пытаясь воссоздать стрелки как у Одри Хепберн!

А в прошлом году матушка взяла и ляпнула, что я у меня, видите ли, ярко выражены морщины. На тот момент я не спала больше суток, в одиночку таща на себе тяжелейший и очень важный для моей карьеры проект. Но родительнице, разумеется, до этого дела не было. Ее волновали лишь несовершенства моей кожи. Ну еще бы! Кто меня такую морщинистую замуж возьмет?

— Спасибо, мам, — похлопываю ее по спине и произношу крамольную вещь. — Я, конечно, беременна, но вероятность умереть старой девой по-прежнему существует.

— В смысле? — мать резко отстраняется и впивается в меня недобрым взглядом. — Мирон отказывается на тебе жениться?

— Нет. Мирон вообще не в курсе, что должен немедленно на мне жениться, — ерничаю я. — И о беременности он тоже пока ничего не знает.

— Почему? — родительница округляет глаза.

«Потому что я не уверена, что это его ребенок!» — чуть было не выпаливаю я, но вовремя прикусываю язык, благоразумно решив, что в такие подробности мою впечатлительную матушку посвящать не стоит.

— Мы с ним еще не виделись, — тут же нахожусь я. — Не хочу обсуждать это по телефону.

— А, может, тебе сделать ему сюрприз? — в глазах родительницы загорается опасный огонек. — Например, преподнести ему детские пинеточки с намеком? Или еще лучше — заказать торт с надписью «Ты скоро станешь папой!» А, как думаешь? Мне кажется, Мирон проникнется.

М-да. Знала я, что мамины полуночные сидения в социальных сетях до добра не доведут. Вот где она, по-вашему, нахваталась таких вот сумасшедших идей? В пабликах, посвященных семье и быту, разумеется! Там чего только не советуют: и как за цветами ухаживать, и как пятна выводить, и об оригинальном подходе к жизни, как видно, тоже не забывают. Просто кладезь женской мудрости, чтоб ее!

— Я подумаю над этим, — расплывчато отвечаю я, не желая вступать в полемику.

— Только не затягивай! — мама предостерегающе грозит мне пальцем. — Впереди еще столько важных дел, которые нужно сделать своевременно.

— О чем ты? — закидываю в рот кешью и делаю небольшой глоток чая.

— О свадьбе, конечно! — она смотрит на меня как на несмышленую дурочку. — Ты же знаешь, белый цвет и так полнит, поэтому вам надо успеть провести церемонию до того, как живот станет заметен под платьем.

Чай выходит у меня обратно через нос и, закашлявшись, я подношу к лицу салфетку. Ну мамуля! Огорошила так огорошила!

— Я не буду надевать белое платье! Ты в своем уме? — выдаю возмущенно.

— Что так? — удивленно хлопает глазами.

— Мне тридцать два! И я беременна! Если я залезу в белое платье, символизирующее невинность и чистоту, это будет выглядеть как насмешка! Неужели ты этого не понимаешь?

— Да я потому и предлагаю сыграть свадьбу пораньше, чтобы твоя беременность не бросалась в глаза, — не унимается она. — Дочку Алевтины Петровны помнишь? Машку Колесникову? Они с Игорьком заявление в ЗАГС подали, сразу как о ребеночке узнали. И все успели. И свадьбу сыграть, и к рождению подготовиться. Фотографии с церемонии смотришь — ни за что не подумаешь, что Машка на них на четвертом месяце! А все почему? Потому что подсуетились вовремя!

— Мам, но люди-то не дураки! Все равно рано или поздно поймут, что к чему! — доказываю я. — Да и вообще… Не нужен мне этот фарс. И свадьба тоже не нужна. Не в ней, знаешь ли, счастье.

— Как это не в ней? Ты чего такое говоришь, Соня?

Кажется, я только что ступила на опасную тропинку. В присутствии родительницы, яро ратующей за семейные ценности, значение свадебной церемонии лучше не умалять. А то не дай бог еще как в детстве отшлепает.

— Да я к тому, мам, что с Мироном сперва поговорить нужно, — технично даю заднюю. — Обсудить с ним все, взвесить. А потом уже принять совместное решение.

— А вот это правильно, — смягчается мама. — Совместное решение — это хорошо. Как-никак вы оба родители.

— Вот именно, — поддакиваю я. — У меня пока в голове сумбур полнейший, до сих пор в случившееся поверить не могу. А вот с Мироном поговорю, и наверняка все понятней станет.

— Само-собой, — кивает мама, поглаживая кухонное полотенце, висящее у нее на плече. — Мирон у тебя спокойный, рассудительный. Прямо идеальный отец.

Ох. Мирон, может, и идеальный, но далеко не факт, что отец. В связи с этим я очень сомневаюсь, что после разговора с ним мне станет легче. Скорее, наоборот. Ведь пока о своем интересном положении знаю только я. Ну и Багиров (будь он неладен, дьявол любопытный!) тоже догадывается. А если я расскажу обо всем Мирону, то пути назад точно не будет.

Хотя… Его и сейчас, по большому счету, нет. Я ведь уже приняла решение оставить ребенка.

Наука и медицина против меня. А все потому, что ДНК-тест на отцовство делается не раньше десятой недели беременности. Десятой, представляете? То есть мне еще почти два месяца пребывать в неведении, которое язык не поворачивается назвать блаженным. В статусе будущей мамы я еще только несколько дней, а уже вся изнервничалась. Ох, и нелегкое это бремя!

Перво-наперво я решаю обсудить сложившуюся щекотливую ситуацию с Алиной. Она, конечно, беременела будучи замужем, и, в отличие от меня, вопросами отцовства не терзалась, но, кроме нее, мне обратиться просто не к кому. Подруга должна если не понять, то хотя бы посочувствовать. Ведь в этом же и заключается смысл дружбы, верно?

— То есть как не знаешь, чей ребенок? — недоуменно переспрашивает Алина.

Она настолько ошарашена, что даже забывает съесть свой десерт. Ее рука с вилкой так и зависает в воздухе на полпути ко рту.

— Ну вот так, — ерзаю на месте от неловкости. — Помнишь, я тебе рассказывала про Максима Багирова?

— Это тот мужик, который пятнадцать раз браковал твой дизайн его отеля? — уточняет подруга. — Сноб и обнаглевший денежный мешок? Кажется, так ты о нем отзывалась?

Блин! Черт бы побрал Алину и ее безупречную память! Ведь слово в слово цитирует!

— Да, но, помимо рабочих споров, у нас еще кое-что было…

— Да неужели? — голос подруги вибрирует иронией. — Ты же вроде говорила, что терпеть не можешь властных мужиков с комплексом бога?

— Да, говорила! — щетинюсь я, раздосадованная тем, что в глазах подруги выгляжу максимально непоследовательной дурочкой. — Но ситуация, как ты, наверное, уже догадалась, немного вышла из-под контроля…

— Немного? — с сарказмом.

— Алин, ну хватит издеваться! — раздраженно дергаю плечами. — Да, мы с Багировым переспали! Да, я дура, раз на это согласилась! Но что мне теперь-то делать? Как расхлебывать эту кашу?

Неодобрение на лице подруги сменяется сочувствием, и, вздохнув, она произносит:

— Ну а если по дням попытаться вычислить? Прям сесть с календарем и посчитать? Ведь наверняка у кого-то шанс зачатия был выше.

— Да это все в рамках одной недели было, — удрученно мотаю головой. — Тут без ДНК-теста никак не обойдешься.

На какое-то время между нами повисает тишина, а затем Алина выдает:

— Тогда вариантов нет. Тебе нужно рассказать о беременности предполагаемым отцам. Обоим.

И хотя этот сценарий уже давно проигрывался в моей голове, произнесенные вслух слова вызывают у меня приступ паники. Колючие мурашки врассыпную устремляются от затылка к спине, а сердце в груди исполняет опасный кульбит.

— А, может, наоборот? Никому ничего не говорить? — малодушничаю я. — Подождать до десяти недель, а потом взять у каждого из них биоматериал, отнести его в лабораторию и…

— Сонь, так нельзя! Во-первых, ты не сможешь долго скрывать беременность от Мирона, он непременно что-то заподозрит. А во-вторых, это просто нечестно по отношению к нему…