«Я выясню!» — уверенно поднялся. Оседлал Яну, и на приличной скорости поехал он обратно. «А если она и правда сука, то пусть повторит все те слова в лицо!» — подбадривал себя в пути.

«Я ей отвечу. Все выскажу той твари! Она узнает, как меня геем называть!» — распалялся, огибая лес.

«А если что-то там случилось, то я, может быть, ее прощу… если она как следует попросит!» — и прибавил скорость до предела, наслаждаясь плотными потоками воздуха, отрезвляюще хлещущими в лицо.

«Не с тем она связалась. Не с тем!!!» — заворачивая на проселочную дорогу.

«Она мне все расскажет. Все!!! А потом я отнесу ее в кровать…» — пряча Яну чуть в стороне от дома, в лесу. Чтобы девчонка мотора шум не услыхала, и не подготовленной к визиту была. Чтобы застать ее врасплох, и выяснить все подчистую. А то ведь спрячется еще, или притворится, что не дома. Она ж пугливая, дикарка…

Разгоряченный в край Кирилл вышел из лесу, пытаясь речь в уме продумать, которую бросит ей в лицо; прошел немного вдоль забора, увидал тот самый страшный дом. Притормозил и осмотрелся. Услышал шум за спиной — и тут же в лес нырнул обратно, прячась за толстый еловый ствол. Накинул черный капюшон, шнурки потуже затянул. Прижался к дереву и замер, надежно слившись с темнотой. Он не хотел, чтобы кто-то его здесь видел.

По дороге шли двое и раздавались голоса. Один знакомый. Тоненький и звонкий. Хихикающий без конца. Внутри все затряслось — неужто это… Ангелина?..

Надеясь, что все-таки ошибся, Кира немного подождал и осторожно вышел на дорогу. Те двое шли чуть впереди, и да, сомнений больше не осталось. Там действительно была она. Во тьме виднелся только образ, ее и странного типа, они шли рядом, близко… Так значит вот, в чем дело? Она кого-то дождалась, а его за ненадобностью послала?! Права была соседка, девчонка просто блядь!

Кирилл глазам своим не верил. Никак не мог принять.

Неужели все так просто? Вот так банально, подло, пошло?.. Злость нарастала. Хотелось их нагнать, типу тому дать в рожу и все про Линку рассказать, чтобы он был в курсе, с кем связался; ее наградить презрительно-холодным взглядом, все высказать, пожестче, развернуться и уйти, домой, помыться, в огненной воде, хотя вряд ли она всю эту мерзость смоет… И он бы так и сделал, и даже рот уже открыл, но в разгоряченный разум ворвались ее слова, которые заставили остановиться:

— Да погоди ты, здесь не надо… — вяло пискнула девчонка, заворачивая к дому. Кирилл всмотрелся — тот странный тип обнять ее пытался, а она отстранилась от него. Что показалось ему странным.

— Как, говоришь, тебя зовут? — ответил ей прокуренный бас. Взрослый мужчина. Лет сорока на вид, не меньше, залысины на голове и легкая сутулость… и она, на это вот, его?..

— Марина.

«Да что за дьявол?..» — не понял Кира. Все в голове совсем смешалось. Она что с ним, не знакома? И почему такое имя назвала? Или она и есть — Марина, а Ангелиной назвалась только для него?!

— Да блин не трогай ты меня!.. — сказала она громче. Тот тип по жопе ее шлепнул.

— Ах ты какая! — противно засмеялся гаденький мужик.

«Да что тут происходит?! Что с этой сучкой-то не так?!» — понимая, что ни-че-го не понимает, тихонько тоже заглянул во двор. Лина вбежала по ступенькам, отмахиваясь от поползновений, толкнула дверь, тип поспешил за ней. И за стеной раздались ее крики. От которых в жилах стыла кровь.

«Да что за нахрен?!» — опрометью, пути не разбирая, к дому побежал. Заглянул в окно на кухне, где почему-то свет включился, всмотрелся в длинный коридор, увидел, как мужик зажал девчонку у стены и как она пытается сопротивляться, как выпучились глаза ее и услышал, как она орет. Отчаянно и жалко. Как тот козел зажал ей рот ладонью, и руку в джинсы запустил. Она задергалась, затрепыхалась…

Он отшатнулся от окна.

«Ведь изнасилует, зараза!» — застлала паника глаза. Киру трясло, и он был адски зол, но вот так стоять, смотреть, как девушку — такую даже — насилуют, и слушать вопли, он физически не мог. Взор помутнел, кровь разлилась по телу, почти не соображая, Кирилл бросился вперед, обогнул дом, рванул на себя двери, ворвался в коридор и… обомлел, застыв на месте и тяжело дыша. Не веря глазам своим, сомкнул их с силой, распахнул. Но ничего не изменилось.

Сердце как будто выпрыгнуть решило, рот открылся сам по себе. Лина и тот тип, что недавно бросался на нее и с силой к стенке прижимал, сидели на полу и мило ворковали, в обнимочку, лицом к лицу. Но, услышав грохот в коридоре, девчонка резко отскочила, обескураженно уставилась на него, как рыбка беззвучно губами зашевелила, попятилась назад, за голову схватилась.

— Какого хрена ты приперся?! — опомнилась секунд шесть-семь спустя. Тот тип так и сидел у стенки, и на них даже не смотрел. Поганый трус! Больная шлюха!

— Ах… ты ж… шалава! — опомнился он тоже, взглядом ненависти ее сверля. — Ты ж… проститутка! Сука! Блядь!!! — под мощным эмоциональным взрывом заорал так, что собственные уши заложило. Еще чуть-чуть — и он бы ей врезал, так сильно гнев накрыл его; ладони сжались в кулаки, а на лице желваки заиграли.

А тот мужик вдруг голову задрал. Молча. И хорошо, что он молчал, если бы сказал хоть что-то, то Кира бы за себя не отвечал. А ведь ему смешно, наверно. Они же оба над ним сейчас смеются! Да какого хрена он вообще сюда пришел, на что надеялся — на это?! Позор, посмешище, кошмар, да хуже просто быть не может!

Придурок, истинный придурок, олень влюбленный, идиот!!!

— Быстро, проваливай! — имела наглость заявить девчонка. Приказным дрожащим тоном, испуганно по сторонам глядя, над головой выставляя руки, как будто защищаясь от него.

— Конечно, я уйду. Шалава! — в сердцах сплюнул на пол. Трясло. Как никогда еще.

— И не возвращайся никогда!

— Иди-ка на хуй ты сама!

— Вали уже, придурок! — заверещала она так, как будто ее режут.

Кирилл уже физически не мог здесь оставаться. Хотелось сделать что-то ей плохое, чтобы она запомнила наверняка, но приближаться к ней — противно, да и опасно — случайно вдруг прибьет; слушать пронзительные вопли, смотреть на эти стены в мерзостный цветочек и на того трусливого козла — отвратительно вдвойне. Он развернулся и быстро к выходу пошел, схватился за ручку, приоткрыл входную дверь…

Лина поспешно отвернулась. Земля дрожала под ногами. Она не могла смотреть, как он уходит. Не хотела. Ее трясло, дыхание распирало, она поверить не могла и до сих пор не осознавала, что он все-таки приехал, после того, что от нее услышал, что вот так ворвался, застал ее с другим, так наорал, пылая гневом. С глазами, налитыми кровью, с вздыбленной веной на шее, с взъерошенными волосами и с каплями на лбу. Черт, как же он сейчас прекрасен!.. И как же жаль, что это точно все, и как же хорошо, что он обозвал ее привычными словами, и показал, что на все сто «такой», зато теперь он точно больше не вернется, и так забыть его будет попроще.

Проще.

Проще…

Она уставилась на Солнце. Точнее, на то наглое тело, что на нее напасть пыталось, и почувствовала, как холод разливается внутри, заставляя глаза округляться от страха. Оно распласталось на полу, дым из него вышел и уже впитался в стены, пока она с Кириллом препиралась, а это значит… значит, что…

Мгновенно в горле пересохло. Лина сглотнула.

Позади раздался грохот. Вмиг что-то разбилось, затрещало, хрустнуло так страшно — как звук ломающихся костей.

— Твою же ма-а-а-ть!!! — истошно, криком, полным боли, пронзительно заорал Кирилл. У Лины екнуло внутри и все заледенело, она быстро обернулась, за голову схватилась. «Твою же мать!» — с ним согласилась и бросилась на помощь сразу, почти не соображая и дьявольски боясь, что может не успеть…

— Немедленно прекрати! Нельзя! Нельзя! — подлетела Лина к двери, вцепилась в ее край и с силой потянула на себя, бешено буксуя на полу.