Все усилия этой машины были направлены на вычисление одного жизненно важного показателя — координат цели в момент падения снарядов. Система как бы пыталась заглянуть в будущее и узнать, где будет находиться вражеский корабль через две минуты. Из семи операторов один занимался считыванием показаний дальности и пеленга, второй медленно поворачивал регуляторы, вводя эти показания. Другие операторы регулировал настройки, вводя пеленг цели, горизонтальную поправку, скорость корабля, наклонение цели, курс по компасу, а наиболее важным была усредненная дальность до цели, определяемая по показаниям нескольких дальномеров. Занимавшийся этим оператор наилучшим образом оценивал полученные данные, отдавая предпочтение одним и исключая другие, которые считал недействительными. Короче говоря, он старался определись дистанцию до цели по данным от трех или пяти дальномеров. Таким образом, система требовала большого количества ручного ввода показателей и была подвержена действию человеческого фактора, то есть усталости, страха, отвлечения внимания, эмоциональных реакций, что играло определенную роль в окончательном решении.

Электронные системы «Кирова», в свою очередь, вырабатывали огневое решение в миллион раз быстрее, а параметры поступали от радиолокационной станции и оптической системы высокого разрешения с лазерным дальномером. В сумме это означало одно — «Киров» видел врага здесь и сейчас. Ему не нужно было просчитывать, где цель окажется через какое-то время. Любые огневые средства поражали цели почти безотказно. Снаряды «Ямато» имели возможность поразить цель при наличии достаточного запаса времени и некоторой доли удачи. Единственным неизвестным фактором было то, хватит ли у «Кирова» боезапаса, чтобы вывести из строя или потопить «Ямато» прежде, чем тому удастся добиться того самого одного удачного попадания?

Отразив внезапную атаку японских ночных истребителей, Карпов вернулся к главной цели.

— Самсонов, обновить дистанцию до цели, — сказал он, уняв дыхание.

— Дистанция 32 300 метров и сокращается.

— Две «Москит-2» к пуску. Первая по низковысотному профилю, вторая с «горкой».

— Так точно. К пуску готов.

Адмирал Ямамото прибыл на мостки как раз вовремя, чтобы увидеть в небе для ярких пятна света, двигавшихся быстрее, чем любой самолет, который он когда-либо видел. Это было нечто! Одно из них спикировало к самому морю, а второе обрушилось на корабль, словно метеор, словно молния, брошенная разгневанным богом. Низколетящее пятно ударило первым, поднявшись на три метра перед ударом в мидель, всего в шести метрах от очага пожара, все еще бушующего после попадания П-900. Спустя несколько мгновений корабль снова вздрогнул, когда сверху на него спикировала вторая ракета, ударив в кормовую часть, прямо в башню с 152-мм орудиями, снеся ее за счет огромной кинетической энергии и боевой части в 450 килограммов. Малая башня была полностью уничтожена, а мощный взрыв сотряс более тяжелую кормовую башню главного калибра, хотя ее массивная броня не была пробита.

Только броня вспомогательной башни помешала ракете войти глубже. Хотя вторичный взрыв был серьезным, он ограничился лишь уже поданными в башню для стрельбы снарядами, не затронув хорошо бронированный погреб, взрыв которого мог стать смертельным. Низколетящая ракета сбила две 127-мм зенитные установки, а затем ударила в надстройку за ними, разорвав осколками основание наклоненной назад дымовой трубы. «Киров» дал мощный ответ на повреждения собственной системы вентиляции силовой установки. Пожар на «Ямато» был гораздо более серьезным.

Но линкор все еще неустрашимо шел прямо на врага, и Ямамото скомандовал твердым хорошо поставленным голосом.

— Мы не должны оставить это без ответа, капитан. Залп главным калибром. Немедленно!

Тридцать секунд спустя раздался рев сирены, перекрывавший царящий грохот борьбы с пожаром. Это был предупреждающий сигнал для всех членов экипажа, что огромные башни главного калибра намереваются дать первый залп по врагу в реальных боевых условиях. Ямамото заметил, как обе передние башни подняли стволы орудий, развернулись на несколько градусов влево, а затем ночь разорвал залп шести громадных 460-мм орудий. Любой человек, не прислушавшийся к реву сирены, оказался сбит с ног, и многие из них потеряли сознание от страшного сотрясения.

«Ямато» нанес первый удар, сильный правый хук с последующим апперкотом, намереваясь разом достать врага и закончить бой одним титаническим взрывом.

Глубоко внутри корабля адмирал Вольский вместе с Добрыниным следили за цифровым монитором, отображавшим показатели нейтронного потока в активной зоне реактора. Добрынин коснулся монитора, указывая на фиолетовую линию.

— Показатели на десять пунктов выше нормы, но не стабильны. Пульсирует, вверх и вниз, прямо как сердцебиение.

— И так происходило только после процедуры? Вы проверили ранние записи — сделанные в ходе ходовых испытаний перед учениями?

— Так точно, но ничего подобного не наблюдалось, пока… Пока не был установлен новый стержень управления. Это стержень номер двадцать пять, и он был заменен в Североморске незадолго до нашего выхода в море на учения. Я произвел техническое обслуживание стержня?13 и впервые задействовал двадцать пятый за шесть часов до инцидента с «Орлом».

— Понятно, — сказал Вольский. — Похоже, что «тринадцать» действительно стало для нас несчастливым числом — или счастливым, смотря с какой стороны взглянуть. И каждый раз, когда вы использовали его, происходили эти странные смещения во времени?

Их отвлекли грохот и далекий рев стартующих ракет. Их глаза устремились на подволок, словно могли увидеть события, разворачивающиеся многими палубами выше.

— Что особенного в стержне номер двадцать пять?

— Не знаю, товарищ адмирал. Все что я могу сказать, это то, что все началось после его установки.

— Что же, это все равно больше, чем мы знали раньше. Благодарю. Этот след мы взяли благодаря вашим ушам. Федоров полагает, что теперь мы можем сами решать, где и когда переместить корабль во времени и пространстве, и, судя по всему, он очень желает проститься с 1940-ми навсегда. Послушайте. Федоров дал мне этот список. Здесь время перемещений, по его оценке, и он хотел бы сравнить его с вашим журналом технического обслуживания. Я полагаю, что он хочет определить среднее время между завершением процедуры и началом смещения во времени. Можете рассчитать это?

— Так точно, товарищ адмирал. Дайте пару минут, я поручу Гарину все сделать.

Несколькими минутами спустя они услышали пуск еще одной ракеты. Вольский знал звуки различного вооружения корабля не хуже, чем Добрынин звуки реактора.

— Это была зенитная ракета П-300[70], - сказал адмирал. — Последняя. — Затем в отдалении раздался взрыв, сменившийся воем авиационных двигателей и резким грохотом пулеметного огня, которому вторил резкий треск зенитного орудия «Кирова».

Вольский уже решил, что гидросамолет попытался атаковать корабль. Затем взгляд Добрынина приковала желтая сигнальная лампа на панели управления реактора.

— Падение давления в вентиляционной системе турбин, — выдохнул он. — Он начал возиться с приборами, однако вскоре вышел на связь Быко, доложив о том, что основные валы в районе фок-мачты повреждены в результате обстрела. Он доложил, что повреждения незначительны, но на некоторое время повлияют на давление в системе.

— Один снаряд, должно быть, прошел глубоко, — сказал он. — Отправил туда людей.