Писли сделал паузу и сунул руку в большущий портфель.

— А вот и объяснения того, почему вам теперь не стоит бояться хтонийцев ни физически, ни ментально… лишь бы только вы соблюдали осторожность! Но никогда не забывайте: они ни за что не перестанут пытаться подобраться к вам! Теперь вы должны постоянно носить эти обереги при себе, но даже при этом вам ни за что нельзя спускаться под землю. Нет, надо выразиться точнее: вам следует избегать глубоких долин, расселин, ущелий, рудников, копей, метро и так далее. Как я уже сказал, прямой атаки вам опасаться не стоит, но опосредованно копатели все же могут на вас нападать. Внезапное землетрясение, камнепад — думаю, вы понимаете, о чем я.

Он достал два маленьких пакета, осторожно распаковал их и протянул содержимое мне и Кроу.

— У меня их много. Но эти два с этого момента принадлежат лично вам. Они должны уберечь вас от беды.

Я рассмотрел предмет, лежавший у меня на ладони. Конечно же, это был звездный камень — невыразительный, серо-зеленый. Так запросто могла бы выглядеть маленькая окаменевшая морская звезда. Кроу тоже внимательно рассмотрел свой камень и сказал:

— Так это и есть каменные звезды из древнего Мнара.

— Да, — кивнул Писли. — Но только ваши камни нельзя назвать по-настоящему древними. Они произведены в печах Мискатоникского университета, но так же могущественны, как подлинные звездные камни.

Кроу бережно убрал свою каменную звездочку во внутренний карман куртки, висевшей на крючке около его койки, повернулся и поблагодарил Писли за бесценный подарок, а потом добавил:

— Вы рассказывали о Фонде Уилмарта и его работе. Мне стало очень интересно.

— Конечно, — кивнул профессор. — Да-да, безусловно, нам лучше всего нынче ночью обсудить как можно больше как основных моментов, так и деталей. — Он посмотрел на часы. — Да нет, уже не ночью, а утром! Днем нам нужно будет тронуться в путь. Так на чем же я прервался… Ах да!

Так вот… Тысяча девятьсот пятьдесят девятый год стал поворотным для Фонда. Помимо открытия способа производства этих оберегов, мы также снарядили и отправили нашу первую экспедицию начиная с тридцатых годов. Но наши новые экспедиции мы уже не так сильно рекламировали — нет, скорее даже можно сказать, что они были тайными, и это было необходимо. Даже их цели преподносились как вымышленные. Особо нас интересовала Африка, где был некогда обнаружен как минимум один вид хтонийцев, а именно отродье Шудде-М’еля, которое там беспрепятственно обитало и размножалось. Там, на границах региона, исследованного несчастной экспедицией Уэнди-Смита, наши охотники за ужасами обнаружили два племени, люди из которых носили на шее выкопанные из земли звездные камни — обереги от «злых духов». Их знахари — единственные в племенах, кому было позволено бывать на табуированных землях, — выкапывали эти камни из земли с незапамятных времен, а Мганга, имевший наибольшее число каменных звезд, считался самым могущественным знахарем. Следует добавить, что в этих краях знахари долго не жили. Они неизбежно выкапывали нечто такое, что выкапывать не следовало!

Думаю, именно этим ритуалом поиска звездных камней в этой области и объясняется изначальный побег Шудде-М’еля из места своего пленения. Именно поэтому его собратья обрели свободу плодиться, внедряться в сознание людей и распространяться по всему миру. После изначального исхода «тронное» гнездо, по-видимому, какое-то время оставалось в Г’харне, однако представители этого гнезда последовали за Уэнди-Смитом в Англию. В данное время, как вам отлично известно, в Англии возникло свое жуткое поселение хтонийцев.

Но Уэнди-Смит несколько неверно определил скорость размножения копателей. Он пишет об «ордах», а потом — о «чрезвычайно продолжительном периоде размножения». И в самом деле, размножение хтонийцев происходит медленно — но не настолько медленно! По нашим подсчетам, цикл длится около тридцати лет, после чего самка откладывает за один раз кладку из трех-четырех яиц. Беда в том, что, достигнув тридцатилетнего возраста, самки обретают способность откладывать яйца каждые десять лет. Половозрелая, столетняя самка может оставить после себя тридцать два потомка! К счастью, как нам удалось установить, только один из восьми этих чудовищных «детишек» является особью женского пола. Смею догадываться, что в одном из яиц, которые Уэнди-Смит легкомысленно увез из Г’харне, содержался зародыш самки!

Профессор дал нам впитать эту чудовищную мысль и добавил:

— В целом, я так думаю, на сегодняшний день существует несколько сотен живых особей, и это число постоянно нарастает.

— Очаровательно, — пробурчал Кроу. — А как вы их выслеживаете, Писли? Какую систему применяете для обнаружения тварей?

— Поначалу, как предлагал ваш английский профессор, мы пробовали пользоваться специализированным сейсмологическим оборудованием, но система оказалась недостаточно точна. К примеру, как отличить «естественные» подземные толчки от «неестественных»? Конечно, к нашим услугам всемирная служба новостей, и наш главный штаб в Мискатоникском университете всегда начеку на предмет странных исчезновений людей и всего прочего, в чем можно заподозрить участие БЦК. Но в последние несколько лет мы прибегаем к помощи особо одаренных людей — таких, как вы, Кроу.

— Я? — Мой друг явно был потрясен. — Я особо одарен? Не понимаю, к чему вы клоните, Писли.

— О, да, к вашим сновидениям, дружище! Несмотря на то, что вы «не числились в списках» БЦК, тем не менее вы улавливали образы из их чудовищных сознаний. До некоторой степени — по крайней мере на мыслительном уровне хтонийцев — вы телепат, Кроу! И, как я уже сказал, в этой своей способности вы не одиноки.

— Конечно! — воскликнул я, прищелкнув пальцами. — Но этим объясняется то, почему я срочно выехал из Франции, Титус! Я почувствовал: что-то не так. Меня словно бы звали обратно, в Англию. Более того, этим можно объяснить и мое состояние депрессии на протяжении нескольких недель — до тех пор, пока ты не втянул меня в это дело. До меня доносилось эхо твоей тоски!

Писли сразу заинтересовался и попросил меня рассказать ему обо всех моих мрачных ощущениях того периода времени, который привел меня к возвращению из Парижа в Лондон — так, «словно меня притянули».

Когда я закончил свой рассказ, профессор сказал:

— Если так, то нам следует признать, де Мариньи, что и вы, до некоторой степени, телепат. Возможно, вы не способны проецировать свои мысли и эмоции, как это может делать Кроу, но получать подобные послания вы явно умеете! Прекрасно! Похоже, наш Фонд обрел двоих очень ценных сотрудников!

— Вы хотите сказать, — не отступился Кроу, — что используете телепатов для выслеживания роющих землю?

— Да, так мы и делаем. И это — самая успешная фаза всех наших операций, — ответил профессор.

— И все же, — несколько озадаченно проговорил Кроу, — вам пока не удалось выяснить местоположение Р’льеха — тюрьмы на дне морском, где заточен Ктулху?

— Что? Вы меня изумляете! — Писли явно был шокирован. — Вы вправду думаете, что мы стали бы рисковать, прося человека вступить в телепатический контакт с Ктулху? — Он нахмурился. — Однако на самом деле… был среди наших телепатов один, который взял на себя именно это. Он был «сновидцем», как и вы, и он принял безвредное снотворное, которое мы специально создали для погружения в глубокий сон. Но в одном случае он… скажем так, нарушил приказ. Оставил записку с объяснениями — о том, что собрался совершить. Очень благородно — и ужасно глупо! Сейчас он в Бостонской психиатрической больнице. Безнадежный случай.

— Боже милосердный… конечно! — Кроу, конечно, осознал, что это может означать для него. — А как же иначе!

— Да, — угрюмо кивнул Писли. — Однако следует сказать, что метод использования телепатов начал работать по-настоящему только два года назад. Теперь мы его разработали полностью. Вчера я прилетел в Англию вместе с одним из наших телепатов, а сегодня днем нам предстоит встреча с британским коллегой — летчиком. Он служит в «Ordnance Survey» — национальной геодезической и картографической службе. Они возьмут напрокат небольшой самолет и завтра или послезавтра начнут квадрировать Англию, Шотландию и Уэльс.