— Не так быстро, змееязыкая! — Трэрг убрал меч. — Ты забыла о залоге нашей крепкой дружбы.

Он шевельнул пальцами, и кожа на шеях колдуньи и ее детей засияла синим отливом.

— Что ты сделал? — Колдунья похолодела от страха и принялась судорожными движениями сдирать с горла ребенка магический ошейник, но ее пальцы лишь проскальзывали по светящейся коже.

— Заклятье, как и обещал, — ответил шаман, — если ты солгала, вы умрете.

— Сними! — зарычала колдунья. — Сними сейчас же, или я разорву тебя на куски.

— Как только я окажусь на земле Некроса, заклятье пропадет само. — Трэрг смотрел на колдунью недобрым взглядом. — До тех пор никто его не снимет, даже твой хозяин.

Колдунья завизжала и бросилась на шамана, пытаясь вцепиться в горло, но наткнулась на Магический Щит и отлетела назад.

— Думаешь, я не понял, что ты заманиваешь меня в ловушку? — Трэрг достал кинжал и медленно двинулся на к'Зирдиху. — Надеешься, что хозяин спасет тебя?

— Какой хозяин?! — в бессильной злобе шипела колдунья, отползая к стене от надвигающегося человека. — О чем ты говоришь, человек?!

— О некроманте, который дал тебе этот жезл и тот камень, что висит у тебя на ремне, — шаман молниеносным движением схватил к'Зирдиху за ногу и приставил к ней кинжал, — посмотрим, могут ли Дети Некроса приращивать отсеченные ноги!

— Нет! Стой! — завопила колдунья. — Я сказала правду! Некроманта нет и никогда не было! Я украла эти артефакты с его трупа!

— Говори! — потребовал Трэрг. — И лучше тебе не солгать!

— Когда мне было шестнадцать, мой муж продал меня, чтобы покрыть долги, — торопливо рассказывала колдунья, — и я попала в караван работорговцев. Несколько дней меня вели в путах, но потом я приглянулась сыну купца, который командовал воинами. Он сказал, что, если я буду ублажать его на стоянках, мне будет позволено идти без пут. Я согласилась. На вторую ночь началась песчаная буря, и я бежала. Охранники гнались за мной, но буря усиливалась, и мне удавалось скрыться. Они загнали меня к Запретным Землям, думая, что я сдамся. Но я не хотела умирать в гномьих шахтах и бежала дальше, пока не укрылась в развалинах. Охранники за мной не пошли. Я думала, что пережду бурю и выберусь из этого места, как вдруг пески разверзлись, и открылся вход в Проклятый Храм. Оттуда выбежал некромант и бросился прямо в бурю. За ним гнались другие некромосы. Они испускали в беглеца целые вереницы заклятий, и он отвечал им тем же. Необъятные стены пылающего песка взметнулись ввысь от жутких взрывов, крылья бури подхватывали их, роняя вниз раскаленные стеклянные слезы Ратхаш. Жуткая магия изорвала беглеца и швырнула его труп прямо на меня. Некроманты стали искать тело, и тогда я схватила с трупа нее, что успела, и спряталась за древним обломком. Меня занесло песком, и Гремучая Праматерь отвела некромосам глаза. Меня не нашли. Я просидела в песке до ночи и бежала оттуда. Я сказала тебе правду, человек! У Великой Чун Ин Пат нет господина! Она сама госпожа этого оазиса!

— Что ж, если это верно, то бояться тебе нечего, — произнес Трэрг, — я войду в Проклятый Храм и, как только окажусь на земле Некроса, заклятья исчезнут. Прощай, змееязыкая, и помни о моих словах.

Он собрался уходить, но колдунья остановила его:

— А если тебя убьют по дороге? Или Проклятый Храм пожрет тебя заживо. Кто снимет заклятья?

— Никто, — многообещающе посмотрел на нее шаман, — вы умрете вместе со мной.

— Это нечестно! — окрысилась к'Зирдиха. — Ты можешь не дойти! Просторы Ратхаш велики, но народ к'Зирдов неисчислим!

— Помолись за меня Гремучей Праматери, — посоветовал Трэрг, — вдруг она решит отвести от меня все ваши узкие глаза! — Он развернулся и направился к выходу.

— Стой! — Колдунья метнулась к нему. — Ты погибнешь! Проклятый Храм не пустит тебя!

— И все же я попытаюсь, — не оборачиваясь, ответил шаман.

— Тебе нужен медальон! — выдохнула она, словно решившись на что-то важное. — Без медальона Врата в Смерть не откроются!

— Вот как? — Трэрг развернулся и вонзил в колдунью взгляд, не сулящий ничего хорошего. — Значит, ты все-таки обманула меня, змееязыкая тварь! Говори!

— Я видела, как некроманты возвращались домой, — нехотя ответила к'Зирдиха глядя на человека так, словно готова была отдать свою жизнь за то, чтобы увидеть его смерть, — они стали искать убитого и едва не наткнулись на меня, пока я обшаривала тело. Я успела снять с него волшебный камень, медальон и боевой жезл, но некромосы подошли так близко, что путь в пустыню был отрезан. Они шли через песчаную бурю так, словно точно знали, где лежит труп. И тогда я заползла в Проклятый Храм, надеясь укрыться где-нибудь внутри. Но там оказался еще один Сын Некроса. От страха я хотела бросить украденное и бежать обратно, но случайно нажала на небольшой кристалл волшебного камня, и в тот же миг я исчезла, и некромант не заметил меня. Другие некромосы тоже меня не видели. Они забрали труп и прошли через Врата в Смерть. Перед этим один из них коснулся их медальоном, и только тогда портал засиял. Я осталась одна в запертом Храме. Я хотела сделать подкоп под воротами и выбраться, но едва я подошла к ним, они распахнулись. Проклятый Храм чувствует медальон Некроса, и без него тебе не пройти.

— И где же он? — Вздохнул Трэрг. — Мне снова придется извлекать меч, чтобы вытащить из тебя эту некромантскую гадость?

— У меня его нет, — колдунья скривилась с явной досадой, — я всегда боялась, что если Проклятый Храм чувствует медальон, то некромосы тоже могут его почуять и прийти сюда. Я никогда не надевала его и зарыла в песчанике.

— А у этого оазиса песчаника нет, — хмыкнул шаман, — стало быть, он где-то далеко и туда еще нужно попасть.

— Оазис Великой Чун Ин Пат невелик, но свой песчаник у него есть! — вскинулась колдунья. — Он в семнадцати феракхах отсюда!

— Далековато, — оценил Трэрг, — не тяжело охранять-то от добрых соседей?

К'Зирдиха скривилась еще сильнее.

— Четыре луны назад сын ыты-хана из соседнего оазиса привел с собой множество воинов и отобрал песчаник у моих детей. Дети пытались отбить его, погибло много моих храбрецов, но им так и не удалось вернуть себе подло отобранную вероломными врагами собственность. У ыты-хана слишком много воинов.

— И почему же не имеющее себе равных волшебство Великой Чун Ин Пат не испепелило вероломных врагов самой жуткой магией, которую только видела Гремучая Праматерь? — удивился шаман.

— Я боялась покинуть оазис, — поникла колдунья, — это единственное место, что осталось у меня и моих детей. Мы не принадлежим никакому хану, и никто не станет на нашу сторону. Все дрожат перед Великой Чун Ин Пат! — Воскликнула к'Зирдиха и снова притихла. — Но я знаю, что магический жезл скоро иссякнет. А песчаник охраняет сильный тумен… если я не смогу обратить их в бегство, никто больше не убоится Великой Колдуньи. Мой оазис падет, а меня и моих детей предадут мечу или путам работорговца… — Она тяжело вздохнула и с грустью закончила: — Я не осмелилась рисковать.

— Сколько воинов в том тумене? — спросил Трэрг.

— Три тысячи, — ответила колдунья, — песчаник не может прокормить и половины! Сыну ыты-хана приходится возить воинам еду, но он все равно держит их там в знак своего могущества. И не уберет до тех пор, пока мой песчаник не истощится и погибнет! — Она почти что рычала, глядя куда-то в пустоту.

— В какую сторону держать путь? — В одиночку с такими силами сражаться было опасно, и Трэрг решил поскорее покинуть оазис и хорошенько продумать план нападения. — И вели своим детям не следить за мной. Так будет лучше для них.

— Мы пойдем с тобой! — неожиданно заявила колдунья. — Я и мои дети!

— Тебе так не терпится испустить мне в спину оба оставшихся заряда? — Я усмехнулся шаман. — Или ты боишься, что я не найду медальон? Или, быть может, его просто не существует?

— Великая Чун Ин Пат сказала правду! — окрысилась колдунья. — Медальон есть! — Она нервно почесала светящийся вокруг шеи ободок. — Ты повелеваешь могучей магией, человек! Мы пойдем с тобой и будем сражаться! Твое волшебство повергнет врагов, и все решат, что это проявление силы Великой Чун Ин Пат! Враги навсегда оставят в покое моих детей, мой оазис и мой песчаник! Я откопаю медальон, и ты получишь его. Твои ошейники на моих детях есть тому залог