Я сходил с ума, рвал на голове волосы. Чертовы сигареты, чертов Рыжий, который меня задержал. Твою мать то. Никогда так не боялся за человека, как сегодня за Адель.

Так прошло почти три часа. Я уже находился на грани срыва. Отец звонил бесконечно, почти каждые десять минут. У Виктории сильнейший приступ и нервное перенапряжение, которое вылилось в микро инфаркт. Она без сознания. У отца паника. Охрана обыскивает всех и вся. Обзванивают больницы, приюты, морги…

Звонок Тохи, я хватаю по инерции и спрашиваю.

— Нашли?

— Кого? — удивленный вопрос в трубку, а я смотрю вновь на экран телефона и вижу имя звонившего. Черт.

— Прости, у меня проблемы. Я перепутал…

— Что за проблема и почему я не в курсе? — тут же перебивает меня друг.

— Ада пропала.

— Аа, так я по этому вопросу и звоню.

— Что? В смысле? — у меня просто руки затряслись.

— Мне Вася позвонила, сказала, что Ада у нее спит. Они ее с подругой на дороге подобрали недалеко от вашего ресторана. Ничего не говорит твоя зазноба, смогли только успокоить ее и то, благодаря успокоительным каплям. Поэтому я тебе сейчас скину адрес, езжай и забирай сестренку.

— Спасибо… брат, спасибо. — Я, как заново родился, Ей Богу.

— Обращайся. Отзвонись потом и расскажи, в чем дело было.

— Завтра. Встретимся, я попробую подъехать в клуб.

— Ок. Скидываю адрес.

— Через минут пятнадцать я стоял под дверью Василисиной квартиры. Если честно, я боялся. Боялся, что девушка рассказала крохе об моей измене. Я даже не представлял, что будет с нами в этом случае.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Коротко постучав, услышал шаги за дверью и щелчок замка.

— Привет. Проходи. — Коротко взглянув на меня, сказала девушка, посторонившись в коридоре.

— Где она? И что ты ей давала, чтоб успокоить? — спросил без задней мысли, просто помнил, что она принимает какие-то антидепрессанты. Ну, или принимала, не знаю. Надеюсь, все же что нет, таблетки ей принимать не стоит в любом случае.

— Хочешь в чем-то обвинить меня? — с каким-то я бы сказал наездом, спросила она, складывая руки на груди.

— Прости? — не понял я, угадывая за какой из дверей в этой квартире моя мелкая.

— Думаешь, я ей что-то рассказала и потом успокоительными напичкала? — прямо спросила девушка друга.

— Нет, не думаю, — немного соврал тут. — Просто у Ады бывают панические атаки, и она принимает таблетки или принимала. Сейчас, в общем-то, все хорошо, но я на всякий случай спрашиваю.

— Понятно. — Василиса замялась и отвернулась к окну. — Прости, я не права была.

— Нет, я понимаю. Ты не обязана извинятся и спасибо… спасибо за то, что помогла, к себе ее забрала и успокоила. Не знаю, сказала она или нет…

— Я не спрашивала, не в моем характере. Она и слова толком вымолвить не могла. — перебив меня, пояснила девушка.

— Сегодня свадьба наших родителей. И ее мама больна, Ада узнала сегодня об этом.

— Больна? Что-то серьезное? — не поворачиваясь ко мне лицом, тихо спросила Вася. Мне показалось, что даже дыхание затаила.

— Да. Рак легких. Четвертая стадия.

— Господи, — тихий шепот и я ели успел подхватить ее под руки.

— Вась, что такое? — она побледнела, и я испугался. Ничего больше в голову не пришло, как позвонить Тохе.

— Все хорошо. Устала просто.

— Так не устают. — отмел я ее оправдание.

— Поработай на ногах двенадцать часов, тоже устанешь. — зло буркнула та и запустила руки в волосы. Не знаю даже почему, но обратил внимание на ее запястья, оголившееся при поднятии рук. На нем были шрамы. Шрамы от порезов. Рваных, уродливых…

— Так, я звоню Грому.

— Нет…

— Да. И не спорь. Прости, можно чаю. Могу сам сделать, просто скажи, где что находится.

— Я сама сделаю. Мне не трудно. — и она действительно встала и сделала мне чай.

Я же в это время набрал Антона.

— Забрал? — взяв трубку, тут же спросил друг.

— Я здесь, у Васи. Приезжай, я переживаю за твою девушку.

— Десять минут.

Он отключился. Первый раз его таким наблюдаю. Даже не спросил в чем дело.

Спустя десять минут Гром уже был на пороге. Вася что-то бурчала, но я видел теплый блеск в ее глазах.

— Я за Адой.

Зашел в комнату, а она в своем платье, уже совсем с распущенными волосами и скинутыми туфлями на пол, свернувшись калачиком, лежала на собранном диване.

— Кроха, маленькая моя. Проснись.

Адель

Свадьба прошла. Уже, как месяц назад. Мои дни… мои дни проходят однотонно. Учеба, больница, дом дядя Саши и сон. И вновь. Учеба, больница… Я и до этого-то не была душой компании, а сейчас из меня и Даня не может вытащить пару связных слов. С мамой и дядей Сашей я до сих пор заговорить не могу, хотя они пытаются все исправить. Но как? Как можно исправить то, что мама скоро…

Тот день, когда она мне сказала, что больна, я помню мало. Точнее, ее концовку. Даня отошел, а у мамы неожиданно начался приступ. Она подложила салфетку ко рту и на ней появилась кровь. Как же я испугалась тогда.

В голове всплыли воспоминания, как умирала мамина бабушка. То же бледное лицо, тот же кашель, больница, кровь на платке и… все… Мы похоронили ее в тот же год. Мама очень переживала и часто плакала.

И сейчас эта кровь на белоснежной салфетке просто… она все в моих глазах окрасила в черно-белый цвет. Вдруг поняла, что я одна была весела и беззаботна. По — детски, конечно, наивна. Но вокруг… состояние Даниила тогда, в больнице, когда маму первый раз положили. С каждым разом все больше мрачнеющий дядя Саша, его раболепное отношение к маме, да он ее на руках почти постоянно носил. Не перечил, во всем соглашался. Меня отвлекали, выпроваживали, когда у мамы начинался кашель или кружилась голова. Усердно не привозили никаких бумаг из клиники, не выписок, не анализов, не заключений. Ничего. Таблетки, которые мама прятала в своей сумочке, зная, что я не полезу в чужую вещь, пусть она и моей родной мамы.

Какая же я дура, что вот так пропускала мимо здоровье своей мамы, не понимала, что это все очень серьезно, была занята только своими переживаниями из-за чувств к Дане. Да, он находился рядом, постоянно, и это еще один звоночек, что мне не мешало бы задуматься, а почему, учитывая, что за день до того звонка ему с просьбой помочь найти родителей, он переехал из дома на квартиру. И я не могу, не должна злиться на Даню, дядю Сашу, а уж тем более, на маму,… но не могу. Должны, должны были правду сказать. А получается…

Да, мама говорила, что Даня их просил рассказать все заранее. Просил сказать мне, чтоб у меня было больше времени. Но мама боялась, а Александр Сергеевич не мог пойти против жены.

Меня все это так злило, расстраивало, и в то же время я так боялась. Боялась потерять ее. Поэтому и приходила в клинику, не заходила в палату, находилась всегда рядом, но не с ней. Сидела в коридоре, гуляла по парку, пила шоколад в кафе. Отрешено, ничего не понимая и не слыша.

После того, как я выбежала из одного из ресторанов Александра Сергеевича, в котором мы отмечали свадьбу родителей, я не знала куда идти, бежать, что вообще делать. Я не собиралась далеко уходить. Но спустя каких-то десять минут, я уже не могла понять, где нахожусь. Безумно замерзла без одежды, телефон остался в сумочке на столике. На улице темно. Неожиданно останавливается машина, и я обмираю от страха.

— Ада? Адель! — кричит знакомый голос, поворачиваю голову и вижу девушку. Василису. Она приходила к нам на день рождения. Девушка Антона Громова, друга Дани. Как же я ей обрадовалась, по началу…

Увидев меня со слезами на глазах, нахмурилась и спросила.

— Даниил?

— Нне…ннет. — и вновь залилась слезами.

Она усадила меня в машину и привезла в свою квартирку. Дала пару таблеток валерианы и уложила спать. Я даже не успела что-то толком осознать, а уже уснула.