«Если б Вы знали, какой я плохой хозяин! — писал Толстой М. М. Стасюлевичу 19 февраля 1869 г. — Ничего не понимаю, а вижу, что все идет плохо. Это сознание внушило мне следующий ответ на известное стихотворение Тютчева: „Эти бедные селенья, // Эта скудная природа!..“» В это время в Красном Роге был страшный голод.

[И.А. Гончарову] ^*

«Не прислушивайся к шуму…». — Стихотворение вызвано резкими отзывами критики о романе Гончарова «Обрыв».

«Темнота и туман застилают мне путь…» ^*

Остроги— здесь: шпоры.

«Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо…» ^*

Посылая стихотворение Б. М. Маркевичу, Толстой отметил, что оно создано «в предвосхищении», а затем приписал: «Только что было 25° морозу».

«Про подвиг слышал я Кротонского бойца…» ^*

Милон из Кротоны(VI в. до н. э.) — знаменитый греческий атлет.

«То было раннею весной…» ^*

В письме к Б. М. Маркевичу от 20 мая 1871 г. Толстой назвал стихотворение «маленькой пасторалью, переведенной из Гете». Однако это не перевод. Толстой хотел, очевидно, подчеркнуть, что какое-то стихотворение Гете дало толчок для создания «То было раннею весной…». Таким стихотворением было, всего вероятнее, «Mailied» («Wie herrlich leuchtet Mir die Natur»). Ср., напр., строки, состоящие из сплошных восклицаний с гетевскими строками: «О Erd', о Sonne, О Gluck, о Lust!»

Высоко оценил стихотворение Толстого Н. С. Лесков.

Вежды— глазные веки.

«Земля цвела. В лугу, весной одетом…» ^*

Среди черновых набросков есть прозаическая запись, тесно связанная с настроением, внушившим поэту стихотворение: «Как от прошедшего остаются в памяти одни светлые стороны, а темные исчезают в тумане, так все, что я вижу теперь, представляется мне очищенным от своих недостатков, и я наслаждаюсь настоящим, как будто бы оно было прошедшее и находилось бы вне всякого посягательства (a l'abri de toute atteinte, de tout changement), aus der Causalitat eximiert» [34]. Строки 5–6 последней строфы ср. со словами духов в «Дон Жуане»: «Совместно творчество с покоем, // С невозмутимостью любовь». С большой теплотой отозвался о стихотворении И. А. Гончаров (письмо к А. А. Краевскому, ноябрь 1875 г.).

«Во дни минувшие бывало…» ^*

Это и следующие три стихотворения появились в 1882 г. с указанием, что они «написаны, по всему вероятию, ранее 1866 г.».

Гаральд Свенгольм ^*

Откуда взят эпиграф — установить не удалось; в связи с этим неясно — является ли переводом только первая строка или все стихотворение.

Сила— большое количество, множество.

В альбом ^*

Бард— у древних кельтов певец, слагавший песни.

Денница— утренняя заря.

«Где гнутся над омутом лозы…» ^*

Первоначальная редакция стихотворения была вдвое больше: после описания веселого хоровода стрекоз рассказывалось о том, как ребенок побежал на их зов и был затянут в омут.

Курган ^*

В первоначальной редакции были еще шесть строф. Здесь говорилось о том, как, когда гаснет день, на кургане появляется тень забытого витязя, как он вздыхает о своей промелькнувшей славе, сетует на певцов, которые обманули его, обещая бессмертие, и т. д.

Князь Ростислав ^*

Тема стихотворения навеяна отрывком из «Слова о полку Игореве» о переяславском князе Ростиславе (1070–1093). После поражения, нанесенного ему и его братьям половцами, Ростислав, спасаясь бегством, утонул в реке Стугне. Цитата из «Слова» взята Толстым для эпиграфа в том искаженном виде, в каком печаталась в современных ему изданиях. В сюжете и отдельных деталях есть много сходного со стихотворениями Лермонтова «Русалка» и Гейне «Король Гаральд Гарфагар».

Посвист(слав. миф.) — бог ветра, бури.

Перун(слав. миф.) — бог грома и молнии.

Гриднии отроки— в Древней Руси члены младшей княжеской дружины, телохранители и слуги князя.

Василий Шибанов ^*

Основным источником стихотворения является следующий отрывок из «Истории Государства Российского» Н. М. Карамзина: Курбский «ночью тайно вышел из дому, перелез через городскую стену, нашел двух оседланных коней, изготовленных его верным слугою, и благополучно достиг Вольмара, занятого литовцами. Там воевода Сигизмундов принял изгнанника как друга, именем королевским обещая ему знатный сан и богатство. Первым делом Курбского было изъясниться с Иоанном: открыть душу свою, исполненную горести и негодования. В порыве сильных чувств он написал письмо к царю; усердный слуга, единственный товарищ его, взялся доставить оное и сдержал слово: подал запечатанную бумагу самому государю, в Москве, на Красном крыльце, сказав: „От господина моего, твоего изгнанника, князя Андрея Михайловича“. Гневный царь ударил его в ногу острым жезлом своим; кровь лилася из язвы; слуга, стоя неподвижно, безмолвствовал. Иоанн оперся на жезл и велел читать вслух письмо Курбского… Иоанн выслушал чтение письма и велел пытать вручителя, чтобы узнать от него все обстоятельства побега, все тайные связи, всех единомышленников Курбского в Москве. Добродетельный слуга, именем Василий Шибанов… не объявил ничего; в ужасных муках хвалил своего отца-господина; радовался мыслию, что за него умирает».

Ср. также слова Шибанова: «О князь, ты, который предать меня мог // За сладостный миг укоризны», — с таким местом: «Он наслаждению мести, удовольствию терзать мучителя словами смелыми пожертвовал добрым, усердным слугою». Источником строф 11–12 является подлинное письмо Курбского к Ивану Грозному. Толстой несколько сдвинул исторические события. Бегство Курбского и его первое письмо к царю относятся ко времени до возникновения опричнины, а молебствия царя с опричниками происходили не в центре Москвы, на глазах у всего народа, а в Александровской слободе, куда он переехал в 1565 г. Ф. М. Достоевский, говоря о Курбском и Шибанове в «Дневнике писателя» 1877 г., пересказывает факты явно по балладе Толстого.

Смирная одежда— траурная.

Окольные— приближенные.

Писание— Священное писание, Ветхий и Новый завет.

Аз, иже— я, который.

Лиях— лил.

Заплечный мастер— палач.

Князь Михайло Репнин ^*