Аш разглядывала епископа: круглолицый, с масляными черными глазками и мягкими черными кудряшками вокруг тонзуры. Только фамильный нос Валуа выдавал в нем побочного отпрыска Филипа Доброго. Она покачала головой, указывая Флориан на свое горло под отполированным до зеркального блеска воротом кирасы:
— Погоди минуту.
— Как скажешь, чтоб тебе провалиться… Что в госпитале? — жадно расспрашивала Флора. — Как Ростовная? Виттелеши? Сжечи?
«Все что угодно, лишь бы протянуть время». Аш дожевала и проглотила, мысленно осматривая отрядный госпиталь.
— Там Бланш с Бальдиной хозяйничают, и отец Фавершэм. Выглядит нормально.
— Что бы ты понимала!
— Насчет Людмилы — Бланш говорит, ожоги не заживают.
— И не заживут, пока эта дурында норовит вылезти на стены, вместо того чтобы отлежаться!
— Ваша милость, — вмешался де Ла Марш.
Аш обвела взглядом сидевших вдоль стола. Все забыли о еде, вопреки этикету уставились на Оливера де Ла Марш. Он пророкотал:
— С позволения вашей милости… мадам капитан Аш, что вы решили?
Аш со звоном опустила ложку на золотую тарелку, на мгновение порадовала взгляд теплым блеском драгоценного металла, прежде чем встретить жадные, настороженные глаза бургундцев.
За время, которое потребовалось, чтобы подняться на ноги, толстая ткань подмышками камзола успела промокнуть насквозь.
— Они проголосовали, — голос ей самой показался тонким и пронзительным. Полная тишина.
— Речь только о том, как подольше сохранить жизнь Флориан. Вы готовы умереть, спасая ее. Мы тоже. По другим причинам, но мы тоже пойдем ради нее на все.
К горлу подступила холодная тошнота. Аш оперлась кулаком на стол, чтоб не плюхнуться бессильно обратно в кресло.
— Если это значит, что я должна стать вашей «Девой» ради поддержания морального духа — хорошо, чего бы это ни стоило.
Все глаза устремлены на нее: глаза бургундцев в красно-синих накидках с ярким андреевским крестом. Знакомые: Джасси, Лакомб, и люди, которых она знает только в лицо, и вовсе незнакомые. Хорошо, что на ней блестящие латы и чистая накидка, отчетливо подумала Аш — и плохо, что волосы неровно обрезаны, а на щеках шрамы.
Нет. Она смотрела на лица людей — лет двадцати-тридцати, мало кто старше. «Неважно, как я выгляжу. Они видят то, что хотят увидеть».
Она перевела взгляд на Ла Марша.
— Я принимаю пост главнокомандующего. Вы будете моим первым заместителем. Я берусь.
Взрыв голосов. Для Аш они звучали неразборчивым гулом.
— Но есть два условия… — голос сорвался. Аш закашлялась, огляделась по сторонам и снова устремила взгляд на Ла Марша, начала заново:
— Два условия. Первое. Я принимаю этот пост, только пока вы не найдете кого-нибудь получше. Как только Антони де Ла Рош вернется из Фландрии — это место принадлежит ему. Вам нужен бургундец с харизмой вождя — так это он и есть. Второе. Я остаюсь в Дижоне только пока мы способны сражаться, чтобы убить мою сестру Фарис, которая является проводником силы Диких Машин, или атаковать сами Дикие Машины.
Голова кружится от желания выбраться из этого тесного, сжатого кольцом города. Даже воспоминания о кошмарном переходе от Марселя отступают перед стремлением вырваться.
— И если появится возможность вывести вашу герцогиню — нашу Флориан — в любое безопасное место — мы оставляем город крысоголовым. На этих условиях, — заключила Аш, — и с общего согласия отряда — я здесь.
Из ровного гула голосов вырвались восторженные крики и отчетливое богохульство одного из аббатов. Все вскочили с мест — зеленая сутана аббата взметнулась, когда он, спотыкаясь, заторопился к выходу — но вокруг Аш столпились люди в кирасах — улыбающиеся, выкрикивающие поздравления.
К ним шагнул де Ла Марш. Аш выбралась из-за высокого стола. Бургундский рыцарь сгреб ее ладонь и стиснул так, что она едва сдержала болезненную гримасу.
— Добро пожаловать, мадам капитан!
— Я рада, — выдавила из себя Аш. Кости потихоньку превращались в желе. Она высвободила руку и сунула за спину, украдкой растирая помятые пальцы.
— Капитан-генерал! — хором поправили двое рыцарей: коротко стриженный незнакомец и коренастый, невысокий капитан Лакомб, только что вернувшийся с дежурства на северо-западной стене.
«Капитан-генерал Бургундии! Дерьмо!»
Страх, вместо того, чтобы отступить, усилился. В животе так и бурлило. Аш сосредоточилась на том, чтобы сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
С дальнего конца стола ей подмигнул Анжелотти. Не помогло.
«Ну, что сделано, то сделано. Я все сказала».
Имена официально представлявшихся ей рыцарей смешались в памяти. Аш стояла среди мужчин, каждый из которых чуть не на голову возвышался над ней. Кругом гремели гулкие голоса. Оглянувшись, Аш увидела, что оставшийся аббат с епископом воспользовались случаем дорваться до Флориан.
Взгляд коротко стриженного рыцаря последовал за взглядом Аш. На вид ему было лет двадцать пять, достаточно, чтобы успеть убить в сражении немалое число врагов, но в глазах, устремленных на герцогиню, сияло детское благоговение. У него вдруг вырвалось:
— Вы обе — благословение Господне. Я так рад, что вы с нами, мадам капитан Аш. Вы воин. Ее милость столь высоко стоит над нами…
Аш вскинула бровь и послала рыцарю взгляд с высоты его плеча:
— А я, стало быть, нет?
— Я… ну… я… — он жарко вспыхнул. — Я не то хотел…
Аш усмехнулась, словно обращаясь к своему командиру копья:
— Кажется, вы хотели сказать: «о, дерьмо!», солдат?
Лакомб фыркнул и подмигнул своему младшему товарищу:
— Я же тебе говорил, какая она! Это сир де Ромон, капитан Аш. Не смотрите, что он здесь так неловок. Зато этих легионеров, каждый раз, как они совались к стенам, он имел в задницу.
— Не сомневаюсь, — сухо отозвалась Аш. Встретив радостный и смущенный взгляд капитана Ромона, она припомнила Флориан в лагере за стенами Дижона: «Можете называть это харизмой, если вам нравится…»
Ее губы наконец растянулись в улыбке.
Хотела бы я посмотреть, как де Ла Марш будет подражать моему стилю командования!
Она смотрела на Лакомба, Ромона, на всех этих молодых офицеров.
«Если я ошиблась, взялась за дело не по своим силам… все вы останетесь лежать мертвыми на улицах. И очень скоро».
Она повернулась, прошла к своему месту, оперлась руками о спинку кресла; и, словно ожидая немедленно услышать приказ, сотники бургундской армии разошлись по местам, молча ожидая, пока она заговорит. Аш дала и Флориан время опуститься в свое кресло.
— Это не сольное выступление, — Аш наклонилась вперед, останавливая взгляд на каждом из лиц, окружавших стол, по очереди. — Никто не воюет в одиночку. У меня хорошие офицеры. Я полагаюсь на то, что они всегда откровенно высказывают свое мнение. Честно говоря… — она кивнула на Ансельма и Анжелотти, — обычно трудность в том, чтобы заставить этих паршивцев заткнуться!
Ей ответили дружным смехом, но больше смеха согрела ее осанка и выражение лиц слушателей. Цинизм, надежда, оценивающие взгляды: обычная командирская накачка, слыхали мы такое… и вместе с тем: мы по уши в дерьме, сумеешь ли ты нас вытащить?
Может, Бургундия и чудо из чудес, но солдаты — всюду солдаты.
«Слава Христу, у меня есть де Ла Марш».
— И от вас я ожидаю, что вы будете обращаться ко мне, держать меня в курсе дела, и передавать мое мнение своим людям. Я не хочу оказаться слепой, из-за того, что какой-нибудь застенчивый малый опасается побеспокоить меня своими трудностями, или считает, что его подчиненным не обязательно знать, что думает их командир. Вы сами знаете, что мы висим на волоске. Так что действовать придется быстро и дружно.
Нашлось, может, двое из двух десятков, которые, когда она кончила говорить, по привычке взглянули на де Ла Марша. Она отметила в памяти лица, не зная пока имен. Двое из двадцати — чертовски неплохо!..
— Ладно. Теперь…
Аш оторвалась от кресла и принялась расхаживать взад-вперед, давая всем полюбоваться своим блестящим, дорогим миланским панцирем, а заодно поглядывая в окно на муравьиную суету за траншеями визиготов.
