– Если тебе известна настоящая история Робинзона, так расскажи ее и нам, – предложила Наташа.

– Лучше попросим отца, он даже побывал на острове, где когда-то жил прототип выдуманного Робинзона.

– Дядя, это правда? – оживился Збышек.

– Ты какой остров имеешь в виду? Тот, из романа о Робинзоне Крузо, или остров, на котором в одиночестве жил моряк-шотландец Александр Селькирк?

– Верно, теперь и я припоминаю, что настоящей, невыдуманной жертвой кораблекрушения был Селькирк, его-то необычайные приключения и вдохновили Даниэля Дефо на написание «Робинзона Крузо», – вставила Наташа.

– Ты права лишь отчасти, – сказал Вильмовский. – Дневники Селькирка[79], его рассказ о пребывании на необитаемом острове действительно подтолкнули Дефо к написанию приключенческого романа о Робинзоне Крузо. Но существуют некоторые различия между тем, что на самом деле испытал Селькирк, и приключениями Робинзона в романе.

– Но это же страшно любопытно! Папа, расскажи нам! – попросила Салли.

– Прежде всего, Селькирк не был жертвой кораблекрушения. Он был членом экипажа корабля «Синг Порте», входившего в эскадру знаменитого путешественника и корсара Вильяма Дампира[80].

Осенью тысяча семьсот четвертого года корабль этот бросил якорь в бухте у острова Мас-а-Тьерра из группы островов Хуан Фернандес. Сейчас эта бухта носит название Камберленд. На острове они обнаружили двоих моряков, случайно отставших от торгового судна. Те рассказали, как во время многомесячного пребывания на безлюдном острове они питались лесными плодами, молоком и мясом диких коз.

Селькирк из-за чего-то поссорился с капитаном корабля и тут же решил уйти со службы и остаться на необитаемом острове. Он покинул корабль, прихватив с собой пару книг, кое-какую посуду, немного табаку, нож, топор, ружье и фунт пороху Скромные запасы скоро пришли к концу, особенно быстро порох, и Селькирку пришлось охотиться таким же способом, какой описал потом Дефо. Он достиг большой сноровки, догоняя и убивая ножом диких коз. За четыре года пребывания на острове он два раза видел проплывающие мимо испанские корабли, но не взывал о помощи, поскольку Англия и Испания находились в состоянии войны, и он боялся, что его могут ожидать пленение либо смерть. Только через четыре года к острову подошел английский корабль «Дюк» и забрал Селькирка из его добровольного изгнания.

– Вот как это было! – поражение протянула Наташа.

– Именно так, – подтвердил Томек. – Не выдуманные Карибы, а остров Мас-а-Тьерра в Тихом океане, на расстоянии трехсот шестидесяти пяти миль на запад от Вальпараисо в Чили. Не жертва кораблекрушения, а добровольно оставшийся на необитаемом острове человек. И Пятницы не было, и людоедов-карибов. Селькирк обладал кое-какими необходимыми орудиями труда и ружьем, а у героя романа был только нож. Наконец, у Селькирка не было собаки.

– Дядя, а что потом сталось с Селькирком? – поинтересовался Збышек.

– Когда его привели на корабль, он был полностью заросший, закутанный в кое-как выделанные козьи шкуры и говорил с большим трудом. Но на том его авантюрные приключения еще не кончились. Благодаря протекции Дампира, который хорошо его помнил, Селькирк стал штурвальным на корабле «Дюк», потом командовал корсарским судном «Инкриз», нападал на испанские владения. Умер он в возрасте сорока семи лет на корабле «Веймут» и был похоронен в море, как сам того хотел.

– Дядя, Томек говорит, что ты был на Мас-а-Тьерра, как выглядит этот остров? – допытывалась Наташа.

– Несколько лет тому назад мы со Смугой ловили зверей в Южной Америке. Тогда-то Смуга мне и предложил побывать на Мас-а-Тьерра.

Группа Хуан Фернандес состоит из трех островов: Мае Афуэра, Мас-а-Тьерра и Санта-Клара, еще этот остров называют Гота Айленд. Мас-а-Тьерра самый большой из них, имеет форму полумесяца с обращенными к югу рожками. Восточная часть острова – это возвышенность с крутым, обрывистым, изрезанным оврагами берегом. Видели мы каменную памятную табличку, ее оставили английские моряки в тысяча семьсот шестьдесят восьмом году. Вообще история островов Хуан Фернандес пропитана романтикой приключений, в те давние времена они были питомником пиратов и корсаров, грабивших испанские владения.

Вильмовский набил трубку и раскурил ее.

– Наконец-то я узнала, что было на самом деле с этим Робинзоном Крузо, приключения которого так давно волнуют меня, – произнесла Наташа. – Спасибо, дядя, за замечательный рассказ!

– Мы все благодарны, папочка, – вставила Салли. – Я заслушалась и не заметила, что уже совсем поздно.

– Да, детки, пора бай-бай, – подытожил Вильмовский. – На рассвете прибываем в Мольендо, а послезавтра высаживаемся в Арике.

На востоке над серыми громадами скалистых Анд порозовело небо. Предвестниками рассвета зазвучали унылые крики морских птиц. Корабль как раз огибал маленькую крепость, возвышавшуюся на одиноком рифе перед входом в бухту, в которой стояло на якоре несколько пароходов.

Томек и Збышек вышли на палубу, остановились у борта.

– Какой угрюмый пейзаж! – воскликнул Збышек, разглядывая побережье.

– Мы же находимся в преддверии пустыни Атакама[81], той, что отделяет Перу от Чили, – заметил Томек.

Пустынная, песчаная приморская равнина клином врезалась в обнаженные цепи. С севера бухты, со стороны низкого берега, белый песок достигал чуть ли не вершины гор, а на юге одиноко вздымалась высоченная скала, изрезанная трещинами и глубокими впадинами. Посреди голых песков и выгнутых полумесяцами дюн лишь узкая долина реки Азапа, стекающей в океан с тор, казалась зеленым оазисом в однообразном, пустынном пейзаже. Среди возделанных полей росли акации, пальмы, банановые деревья[82].

Загрохотала якорная цепь, и корабль остановился. Томек со Збышеком с любопытством разглядывали прибрежный город, жителей в нем явно было не больше двадцати тысяч человек. То была Арика[83], самый северный чилийский порт.

На палубе появился Уилсон, подошел к друзьям.

– Ну вот мы и в Арике! Через два часа спустимся на сушу. Пойдемте на последний наш завтрак на корабле. Сегодня нам предстоит нелегкий путь. Официальные формальности, покупки, укладка, организация поездки в Боливию, море работы!

– Я вот думаю, а правильно ли мы поступили, решив приобрести основное в Арике, – озабоченно произнес Збышек. – Господи, да вы только гляньте на эту Арику, которую вы так расхваливали! Это же захудалый портовый городишко!

– Вы только не забивайте себе этим голову, – принялся успокаивать его Уилсон. – Арика – важный узел международных и внутренних сообщений, как сухопутных, так и морских. И даже только по этой причине все здесь есть. И вообще, это самое протяженное и самое узкое государство Южной Америки считается хорошо организованной республикой, гордящейся своим ранним культурным и техническим прогрессом. Чили первым на континенте отменило рабство, ввело паровое судоходство, железные дороги и телеграф Морзе[84]. У чилийцев голова неплохо сидит на плечах, так что и Арика нас не подведет.

– В отношении современного прогресса я согласен с вами, – вступил в разговор Томек. – Но все же хотел бы заметить, что таким быстрым успешным развитием Чили обязана чужеземным ученым, их влекут сюда политическая и религиозная свобода, большое гостеприимство. Хорошо понимая, в чем состоит его интерес, чилийское государство старалось всячески поддерживать и внедрять в жизнь новаторские идеи американских, английских, французских и польских ученых.