— Вы хотите нас… убить? — севшим голосом спросила я.

Эйнор приоткрыл один глаз, посмотрел на меня, будто кот на глупую мышь, и снова выпрямился, теперь открыв оба глаза.

— Зачем же, дорогая? — спросил он. — Вас убьет собственный муж, из ревности. Вы ведь сбежали с любовником, не так ли?

— Арис не сделает этого, — выдохнула я.

— О, разумеется, — улыбнулся мерзавец. — Но ведь из всего есть выход, не так ли?

— Вы хотите, чтобы вашего дядю обвинили в убийстве его жены? — прошептала я.

— Ни в коем случае, — младший Альдис склонился вперед, приблизив свое лицо к моему. — Даже если его обвинят, король прислушается к словам диара, а не к свидетелям. Однако все видели, как он дорожит вами. Дядюшкины вольности теперь сыграют мне на руку, и убедить, что Аристан Альдис, убив любимую жену, не смог пережить своего деяния и покончил с собой, будет вовсе несложно.

— Но что вы выигрываете от наших смертей? — воскликнула я, окончательно теряя самообладание.

— Свободу и диарат, этого вполне достаточно, — развел руками Эйнор. — Прежнее завещание силы не имеет, как вы уже знаете, а нового нет. И что мы имеем? А мы имеем последнего Альдиса, способного к продолжению рода. К тому же сыграть покаяние и показать, какой я хороший мальчик, мне будет несложно, и король передаст права на управление этими землями мне. Я покорно сделаю предложение указанной Его Величеством невесте, когда пройдет время траура, заслужу высочайшее одобрение и милость.

— А если король откажет вам?!

— Тогда я просто удовлетворюсь своей местью, хотя, признаться, потеря родового титула будет весьма огорчительна. Но я уверен, что всё выйдет, как я задумал. Высоких родов, состоящих в родстве с королевской семьей не так много, чтобы разбрасываться их потомками. Вы дрожите, тетушка, вам холодно? — с издевательской улыбкой спросил негодяй. — Вам нечего опасаться. Пока дядюшка не явится за вами, вы в безопасности.

Мать Покровительница, пусть мой муж вовсе за мной не придет! Пусть думает, что и вправду сбежала с любовником, пусть подозревает меня во всех грехах, только не ищет. Я отвернулась от младшего Альдиса, не в силах видеть отвратительное лицо, имевшее некоторое сходство с лицом моего супруга. И сейчас это казалось мне настоящей несправедливостью. Как Богиня могла наградить схожими чертами таких разных людей?

Неожиданно мне в голову пришла мысль, заставившая вновь повернуться к Эйнору. Он снова откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, храня на своем лице умиротворение.

— Но постойте! — воскликнула я. — Как же вы собираетесь провернуть всё это злодеяние? Вы ведь сами назначили себя на роль моего любовника, и если станет известно, что вы причастны…

Молодой человек открыл глаза, коварно ухмыльнулся и подмигнул мне, так ничего и не ответив. После снова закрыл глаза, скрестил руки на груди, показывая всем своим видом, что разговор окончен. Однако я так не считала. Поджав губы, я не сводила взгляда суженных глаз с подлеца, испытывая невероятное желание броситься на него, сжать горло и не отпускать, пока этот молодой и цветущий мужчина, скрывавший за привлекательной внешностью черный нрав, не отдаст душу Проклятому Духу.

— Вы опять сопите, — вдруг сказал Эйнор, не открывая глаз. — Фло, вы все-таки забавная женщина. Не смешная, заметьте, а забавная до умиления. — Теперь он смотрел на меня. — Мне искренне жаль, что вы оказались невольно вовлечены в наше противостояние с дядей. Должно быть, с вами приятно сойтись близко. Лицо диара, сияющее довольством и покоем, говорит о многом. Признаться, я даже немного завидую ему. Неподдельная искренность встречается так редко.

— Ах, перестаньте, — отмахнулась я. — Какое может быть для вас удовольствие рядом с невзрачной особой? Вас ждут иные женщины. Мечтайте о них, а я уж как-нибудь обойдусь без ваших сомнительных комплиментов.

Мой похититель весело рассмеялся.

— Вы во всем ёжик, Флоретта. Вас задели мои слова, брошенные дяде, чтобы еще больше разозлить его? Пустое. Да, вы не красавица, и вам это известно. Но вы и не уродливы, а ваша непосредственность добавляет вам очарования.

— Как вы добры, — язвительно ответила я. — Жаль, не могу ответить вам тем же. Пусть я и не красавица, зато не таю за внешней привлекательностью темную душу.

— Вы находите меня привлекательным? — не без самодовольства спросил Эйнор, и я фыркнула, не желая продолжать разговор, который доставлял ему удовольствие.

Вместо ответа на заданный вопрос, я вернулась к намерениям негодяя. Они интересовали меня намного больше. В конце концов, от этого зависели три жизни, одна из которых еще даже не началась.

— И все же, Эйнор, ведь есть еще Карли Кетдил, которая написала мне письмо. Она может показать, что действовала по вашему наущению.

— И что? Да, я просил ее написать, да, мне была неприятна размолвка с дядей. Ее причины никто не знает. Наш разговор во время танца никто не слышал, причина, по которой я покинул дядюшкино поместье тоже. А люди диара подтвердят, что проводили меня до границ диарата по приказу его сиятельства.

— Но Карли писала позже!

— Да, Карли писала позже, но скажет, что написала после бала в честь вашего дня рождения, — ответил Эйнор, самодовольно улыбнувшись. — Она встречалась со мной наедине, а в этом девушка ни за что не сознается. Их дом я посещал, чтобы попрощаться, вскоре после того, как был отправлен в городской особняк. Официально я со всеми попрощался еще тогда, и Карли скажет, что письмо писала во время того посещения. Но мы виделись наедине еще несколько раз после этого. Влюбленные девицы, знаете ли, бывают так доверчивы и податливы…

— Вы обесчестили ее?! — с негодованием воскликнула я.

— Нет, — усмехнулся младший Альдис. — Это было бы несложно, девушка слишком проста и романтична для долгого сопротивления, но соблазнять агнару Кетдил было не в моих интересах. Жарких признаний и тайных записок со стихами оказалось достаточно. Что до ее письма, то я, конечно, желая защитить честь невинной девушки, попросил сказать, если письмо окажется в чужих руках, не сознаваться о дне, когда оно было написано. Карли не глупая девочка, к тому же доверчивая. Она сама понимает, что открывать тайну наших встреч будет губительно для ее репутации. Я ответил на ваш вопрос?

— Остаются мой брат и агнар Наэль, — заметила я. — Они знают истинную причину, по которой вас изгнал дядя.

— Разумеется, — кивнул Эйнор. — Кетдилы расскажут, как я был расстроен этим обстоятельством, потому-то Карли и приняла в моей судьбе живейшее участие.

— Но они видели, как вы целовали меня, и как я сопротивлялась! — воскликнула я, не в силах поверить, что возможно так виртуозно использовать любую мелочь.

— Каюсь, не устоял, — вздохнул негодяй. — Вы были так красивы в тот день, а я выпил несколько больше, чем полагается. Неверно истолковал вашу улыбку и поплатился за свою минутную слабость ссорой с ревнивым дядюшкой. Но потом я очень-очень раскаивался в своем поведении, у меня даже есть свидетели, — Эйнор хитро взглянул на меня, и я задохнулась от желания выцарапать ему глаза.

— Охотничий домик, — глухо произнесла я. — Прислуга диара знает, что нас с вами застали вместе.

— Ох, какая же вы неугомонная, Фло, — покачал головой Эйнор. — И дотошная, как ваш муж. Он тоже душу вытянет своими вопросами. Не волнуйтесь, у меня и на это есть объяснение. Да, я наведывался в охотничий домик для встреч с некой дамой, имя которой не могу разглашать, и в тот день застал там вас с вашим любовником. Мерзавца я выгнал, но было уже позднее время, и я, из опасения везти вас в поместье, остался с вами до утра. Но ведь ничего не было! Как я могу покуситься на жену своего дяди? А утром нас нашли, и его сиятельство, неверно истолковав произошедшее, избил меня и отправил со своими людьми до границ диарата. Они видели, как я уезжал.

— Но если спросят имя дамы, ведь королевским следователям вы не сможете не сказать…

— Такая тоже есть, и ее имя вам известно, — хмыкнул мерзавец. — Агнара Ларситта Вердис стала моей тайной любовницей. И она, если дело дойдет до следствия, подтвердит мои слова.