— Не надо аналогий! — поспешно взмолилась я. — Прошу вас.

— Прошу прощения, дорогая, — обернулся ко мне диар. — Но шапочка и вправду несколько на плевок похожа.

— Умираю, — простонал почтенный мастер.

— Что вы наделали? — я укоризненно покачала головой и поспешила к портному.

— Ну, знаете, — передернул плечами высокородный хам, — у меня тоже есть чувство прекрасного, и оно рыдает при виде шапочки.

Я снова укоризненно посмотрела на мужа, но он уже превратился в непробиваемого истукана, и никаких эмоций нельзя было прочесть по его лицу. Пока горничная бегала за водой, и я успокаивала инара Рабана, Мели и Тирли подкрались к его сиятельству. Близнецы поманили диара к себе, и когда он наклонился к ним, громко зашептали:

— Правда похоже на птичьи какаш…

— Девочки! — окрикнул их папенька. — Юные агнары, немедленно ко мне!

Я заметила, как Аристан кивнул в ответ на недосказанный вопрос, и близнецы восторженно просияли. После этого с фальшивым смирением направились к родителю, который, взяв их за руки, вывел из моих комнат для отцовского внушения. Но не успела закрыться дверь, как в покои вошел камердинер диара с большим ларцом в руках. Его сиятельство довольно улыбнулся, открыл ларец и достал венец диара.

— Вот это то, что надо, — сказал он, надевая простой золотой обруч на голову. Единственным украшением этого венца был большой изумруд — камень цвета рода Альдис. — Ну, инар Рабан, неженка вы моя, что скажите?

Мастер отодвинул рукой в сторону своего помощника, одернул сюртук, поправил галстук и обошел его сиятельство по кругу. После потер подбородок и махнул рукой:

— Благословляю.

— Хвала Богине, — воздел руки к потолку самозваный Дольгрэм. После посмотрел на меня. — Пора, дорогая, нас уже заждались.

Поцеловав портного в щеку, я попрощалась с теми, кто должен был покинуть поместье, и поспешила за мужем. Масок у нас не было, к чему они, когда наши венцы говорят сами за себя? Взяв супруга под руку, я выдохнула и решительно зашагала рядом. Страшно мне не было, просто волнительно. Столько всего было намечено на этот праздник. Да и по нашей свадьбе я помнила, что развлечения больше для гостей, а нас ждет тяжелый вечер.

— Готовы? — с улыбкой спросил Аристан.

— Да, — кивнула я и добавила: — Дольгрэм.

— Моя богиня, — с веселой улыбкой ответил супруг, и мы поспешили к заждавшимся гостям.

Тематики для маскарада указано не было, мы решили, что не будем ограничивать фантазию гостей. К тому же маленьким примечанием в приглашении было указано, что отсутствие маскарадного костюма не порицается, но маска, дабы сохранить дух праздника, обязательна. Уже подходя к бальной зале, где начинался бал, я встревожилась, не будет ли у нас соперников с его сиятельством. Вдруг кто-то еще вознамерится выбрать образ Данбьергских покровителей?

— Зря тревожитесь, дорогая, — улыбнулся Аристан. — Мне отписался каждый из приглашенных и сообщил о выбранном костюме. Нам, как хозяевам празднества, должно знать своих гостей.

— Хорошо, — успокоилась я. — Как же все-таки я еще мало знаю обо всех тонкостях светской жизни.

— Вот уж о чем не стоит переживать, — усмехнулся его сиятельство. — У вас есть я. К тому же мы, как правители диарата, имеем право менять некоторые правила. Что касается законов, тут без одобрения государя не обойтись, а вот этикетная мелочевка его не волнует, и я могу по всему диарату упростить излишние условности. Если это необходимо, конечно. Я бы, впрочем, ничего менять не стал по одной причине. Непременно найдутся те, кто поленится изучить общепринятый этикет и попадет в глупое положение вне Данбьерга. Не желаю слухов, что данбьержцы неотесанная деревенщина.

— Вы совершенно правы, Арис, — кинула я. — Не стоит менять правила для моего удобства. Я должна вникнуть во все тонкости. Не хватало еще, чтобы о диаре Данбьерга отзывались, как о деревенщине. Я все выучу, обещаю.

— В вас, драгоценная моя, я ни секунды не сомневался, — улыбнулся Аристан. Мы как раз приблизились к дверям залы. Супруг накрыл мои пальцы, покоившиеся на сгибе локтя его руки, второй ладонью. — Ослепим публику?

— Попробуем, — улыбнулась я.

— Попробуем? — он изломил бровь. — О, нет, любовь моя, Альдисы не пробуют. Они рискуют и выигрывают.

— Тогда пойдем и ослепим, — решительно кивнула я. — Ведите, божественный мой.

Арис рассмеялся.

— Обожаю вас, Фло! — воскликнул он. — Всей душой обожаю. Воинственный вы мой ёжик.

— Пф-пф, — пофыркала я и рассмеялась, не сдержавшись.

В залу мы входили, всё еще сияя улыбками и глядя друг на друга. Гости стояли, негромко переговариваясь, с бокалами в руках, нарядные и неузнаваемые. В обычных бальных нарядах я заметила не так много приглашенных. Впрочем, назвать их обыкновенными было бы кощунственно. Платья сверкали великолепием и изысканностью. Но основная масса гостей была одета в маскарадные костюмы. В глаза мне сразу бросилась пышная роза, рядом с которой стояла очаровательная селянка. Развлекал их разговорами кавалер в костюме странствующего менестреля.

Чуть дальше красовалась пара, в которой я узнала героев одной из известных сказок, рядом с ними, весело улыбаясь, стоял легендарный Мон Бьёдол — известный разбойник и сердцеед из сказаний трехсотлетней давности. Мне не хватило бы времени, чтобы описать всех персонажей, которые присутствовали на нашем празднике, но могу заявить со всей ответственностью, что сам воздух был пропитан предчувствием беззаботного веселья. И я купалась в улыбках и восхищенных взглядах, направленных на нас с его сиятельством, когда мы шли по проходу, оставленному для нас сегодняшним распорядителем.

Я слышала шепотки, в которых звучали имена наших персонажей. И чье-то приглушенное: «Как же они хороши», — я тоже услышала и подняла взор на супруга, ответившего мне широкой улыбкой и лукавым подмигиванием. О, нет! Я не смутилась. Между бесприданницей агнарой Флореттой Берлуэн, потерявшейся в великолепии первого бала, дрожавшей от испуга и предчувствия гадостей, и диарой Данбьерга д’агнарой Флореттой Альдис разница была огромной. И сейчас я шла, горделиво вскинув голову, даря мимолетную улыбку гостям, на которых падал мой взгляд. Уверенная в себе и в поддержке своего супруга.

Мы остановились на середине залы, и лакей, ожидавший появления хозяев, подскочил к нам, неся на подносе два фужера с игристым вином. Аристан взял их, передал один мне, после поднял руку со своим фужером, и в зале воцарилась тишина.

— Благородные агнары, прелестные дамы, — произнес он, — мы с ее сиятельством счастливы видеть всех вас на нашем семейном празднике. Вы оказали нам честь своим появлением, мы в свою очередь обещаем, что скуке в этот вечер в нашем доме не найдется места. Так пусть же начнется праздник! И первый бокал я хочу поднять за свою возлюбленную супругу, за сиятельную диару Данбьерга д’агнару Флоретту Альдис, за встречу с которой я не устаю благодарить Мать Покровительницу. За д’агнару Флоретту!

— За ее сиятельство! — послышался ответный возглас.

— За прекрасную диару!

И вот тут я ощутила жар, приливший к щекам. Впрочем, он, скорей, случился от удовольствия, чем от смятения.

— За вас, любовь моя, — гораздо тише сказал Аристан и пригубил вино.

Я ответила ему улыбкой и поднесла фужер к губам. После этого фужеры вернулись на поднос к ожидавшему позади нас лакею, и он тут же исчез, будто растворился в воздухе. А затем грянула музыка, и диар склонил голову, приглашая меня на танец. Я присела, кокетливо спрятав взгляд под ресницами, принимая приглашение. Вновь первый танец принадлежал нам с мужем, как хозяевам вечера.

Рука Аристана легла мне на талию, моя ладонь накрыла его плечо, вторая уютно легла в широкую мужскую ладонь, я подняла взгляд и захлебнулась в сиянии серых глаз. Первый шаг, и мир растворяется, превращается в смесь разноцветных росчерков. Не остается ни людей, ни залы, только он, я и тепло ладони на моей талии, проникающее через ткань в каждую пору, растекающееся по венам, заполняющее все мое существо. И нет во мне ни страхов, ни сомнений, только всепоглощающая нежность и желание, чтобы мужчина, ведущий в меня в танце, не отпускал своих рук никогда-никогда, чтобы не отводил глаз, и чтобы на устах его всегда играла эта легкая и ласковая улыбка. Ох, Богиня, не оставь меня своей милостью, не отнимай свой щедрый дар, оставь мне нашу любовь и наше счастье…