Ну и пусть, пропади все пропадом. Все исчезло, осталась лишь одна неутоленная жажда, обратившая в огонь его кровь. Он мучился желанием погасить этот огонь внутри ее тела.

Он целовал ее рот и не мог насытиться поцелуями. Она прижималась к нему так крепко, словно они с ней были единым целым. Не в силах сдерживаться, Морган пробежал пальцами по кружеву ворота ее рубашки, затем сунул руку внутрь, коснулся теплого обнаженного тела. Он почувствовал под ладонью полную твердую грудь и принялся ласкать ее, пока Элизабет не задрожала и не вскрикнула.

Низкий стон вырвался из его груди, он прервал поцелуй, но лишь для того, чтобы лечь рядом и прижаться к ней всем своим телом. Чуть улыбаясь, она обняла его за шею.

— Натаниель, — выдохнула она. — Натаниель… Словно ледяная морская волна окатила Моргана.

Через секунду он уже был на ногах.

Элизабет открыла сонные непонимающие глаза.

— Спите, — отрывисто приказал Морган. — Спите, Элизабет.

Ее ресницы затрепетали, веки закрылись, дыхание стало ровным и спокойным.

Но Морган знал, что к нему сон не придет так быстро. Он стоял у кровати, опустив руки и сжав кулаки.

Все-таки он был прав: чем скорее Элизабет покинет его дом, чем скорее уйдет из его жизни, тем лучше для него.

Элизабет проснулась с ужасной головной болью, сильной жаждой и смутным воспоминанием о некоем странном событии. Как она ни напрягала память, припоминала только немыслимый сон, в котором ее целовал Морган О'Коннор. И не просто целовал, но и лежал с нею рядом и прикасался к ней. Трогал ее тело, обнаженную грудь. Нет, это мог быть только сон, безумный сон.

И еще она вспомнила о Натаниеле и почувствовала страшную пустоту. Как глупо она рисковала и проиграла все! Ее мучило сожаление, но слез не было. И что удивительно, она не испытывала боли.

Было уже за полдень, когда Элизабет спустилась вниз, возблагодарив небо за то, что Морган рано отправляется к себе в контору. Но Симмонс заметил, что сегодня она немного бледна. Элизабет вымученно улыбнулась.

— Кстати, мадам, доктор Маркс сообщил, что он пришлет за вами экипаж ровно в шесть.

Господи, бал у Стивена, она о нем совершенно забыла! Ее первой мыслью было сослаться на нездоровье, так как она действительно не была расположена принимать участие в веселье. Но Стивен такой милый, он заботился о ней во время болезни и постоянно навещал после. Честно говоря, только он был ей здесь единственным утешением. Как может она его огорчить, если он не жалел для нее сил? Об отказе не могло быть и речи.

Остальная часть дня прошла в суете и подготовке к балу. Элизабет привезла с собой любимое бальное платье из белого атласа. Отделанное кружевами, с низким декольте, смело обнажавшим плечи, оно было классически элегантным. Конечно, его пришлось отгладить. И ещё ее прическа. Тут ей на помощь пришла горничная Анни, которая уложила волосы в высокую блестящую корону.

Стивен сам приехал за ней в экипаже, и когда Элизабет спускалась вниз по лестнице, она прочла в его карих глазах нескрываемое восхищение. Значит, она не напрасно старалась.

Элизабет была очень довольна тем, что Морган еще не вернулся из конторы.

С самой первой минуты бал обещал быть успешным. Дом Стивена соперничал великолепием с домом Моргана и, возможно, даже превосходил его. Все вокруг заливал свет сотен свечей. Стивен познакомил ее с множеством гостей, и Элизабет не без смущения призналась себе, что, несмотря на свои горести, прекрасно проводит время. Давно она столько не смеялась и так не веселилась, хотя в ее душе и шевелилось чувство вины. Разве ей не следовало бы оплакивать потерю Натаниеля? Но все принимали Элизабет так сердечно, что она не могла не отвечать тем же. Ее последний партнер по танцам отправился за бокалом вина для нее, и впервые за весь вечер Элизабет осталась одна.

Кто-то коснулся ее плеча, и она обернулась.

Это был Морган. Даже в вечернем костюме он выглядел удивительно мужественным, как никто из прежних знакомых Элизабет.

У нее перехватило дыхание, в воздухе возникло ощутимое напряжение, а в душе страх. Она боялась Моргана, но не могла объяснить причину.

— Позвольте пригласить вас на вальс, Элизабет. Она хотела отказать, должна была отказать, но почему-то не нашла слов. Морган принял молчание за согласие и взял ее за руку. Элизабет чуть было не вырвала руку, но он крепко сжимал ее пальцы.

— Очень надеюсь, что Стивен не угощал вас сегодня бренди, — тихо сказал он.

Элизабет с возмущением подняла взгляд. И не нашла в глазах Моргана ни насмешки, ни обвинения.

— Как вы себя чувствуете? — продолжал он.

— Куда лучше, чем сегодня утром, — вырвалось у нее.

Он не рассмеялся, но, к ее удивлению, дружески улыбнулся. Краска залила ее лицо.

Нечто ускользающее всплыло в памяти: тот самый поцелуй, его губы, прижатые к ее губам… Нет, это только сон, только воображение.

Его близость подавляла. В ней было что-то знакомое и в то же время бесконечно тревожное. Он прижал ее к себе с такой силой, что она почувствовала ширину и крепость его груди. Его рука на талии, казалось, жгла ей кожу.

Биение ее сердца участилось.

— Я хочу вас попросить об очень большом одолжении, — сказала Элизабет, понизив голос. — Я пришла к выводу, что вы правы… Я больше не могу полагаться на Натаниеля. Поэтому, хотя мне очень неловко, я хотела бы просить вас продлить, пусть ненадолго, мое пребывание в вашем доме. Видите ли, я ни за что не вернусь в Лондон. И не выйду замуж за лорда Гарри.

Бровь насмешливо изогнулась и снова поползла вверх.

— И что же вы будете делать?

— Я предполагаю остаться здесь.

— Здесь, в Бостоне?

— Да, — подтвердила Элизабет, надеясь, что голос не выдавал ее страха. — Я получила прекрасное образование и, думаю, сумею найти место гувернантки.

— Вы? Дочь английского графа — гувернантка? Морган не скрывал своего сомнения, чем рассердил Элизабет.

— Не вижу, что мне может помешать. И я согласна на любую работу, понимаете, любую, даже мыть полы. Но я ни за что не вернусь в Лондон.

Он не сказал ни слова, но внимательно изучал ее серыми проницательными глазами; его лицо ничего не выражало. Элизабет была готова расплакаться от безысходности. Если бы только она могла разгадать его мысли!

— Конечно же, вы можете остаться, — нарушил он молчание, продолжая кружить ее по залу. — Но пока вы подыщете место, по городу уже пойдут сплетни. По-моему, мы и так дали для них пищу.

Сначала Элизабет не поняла, что он имеет в виду, но его молчаливый кивок в сторону гостей поставил все на свои места: действительно, не одна пара глаз следила за каждым их движением.

Элизабет смутилась.

— Почему все они смотрят на меня? — спросила она и почувствовала, как его рука еще крепче обхватила ее талию.

— Может быть, потому, что вы танцуете с самым красивым мужчиной в Бостоне?

— Вы, наверное, хотите сказать, с самым печально знаменитым мужчиной в Бостоне.

В этот момент что-то переменилось. Точнее, переменилось абсолютно все. Плечо, на котором лежали ее пальцы, напряглось и окаменело. Едва родившись, чувство доверия исчезло без следа. В растерянности Элизабет подняла на него глаза. Его лицо стало ледяной маской.

— Боже мой, что… Что случилось?

Это было все, что она успела сказать. Музыка прекратилась, и Элизабет подхватил под локоть ее предыдущий партнер Джеральд, фамилия которого выскочила у нее из головы.

— Прошу вас, леди Элизабет, моя сестра с друзьями хотели бы услышать от вас самые последние новости о лондонских модах. Лондон, вы знаете, куда ближе к Парижу…

Морган уже повернулся к ней спиной и пошел прочь. Слова протеста замерли у нее на устах, обида смешалась со злостью и переросла в негодование. Какой он невежа и грубиян! Неудивительно, что он до сих пор не женат, да у него манеры конюха!

С любезной улыбкой Элизабет обратилась к Джеральду: