— Е-хе-хе! Испугался! Струсил! — закричал давясь гиенид, он у них, похоже, был главным, хотя, похоже, умом не отличался.

«Вот же мудак… Не провоцируй его! — воззвал я мысленно. — Хотя, как будто бы подобное возможно. По крайней мере, не для гиен».

— Я не хочу проблем, только и всего. Делайте свою работу и не лезьте к ней, — серьёзно сказал я, тут-то старший из них перестал смеяться.

— Работу делать, говоришь? — он подошёл близко, его глаза сверкнули, клыки выступили за губы. — Ты думаешь, все вокруг боятся твоего Фиро?

Я промолчал, сверля его взглядом и, с тем, вслушиваясь в стук его сердца. Быстрое и ускоряющееся. Глаз его вернулся, и он почесал нос.

«Блеф, — понял я. — Давить ли дальше? Хотя, тут же нет вариантов. Проявлю слабость — оббасут, а её тр***ут. А слово стоит держать».

— Ты лжёшь. Вы знаете все, на что он способен. И сейчас, когда он уже на грани, если он вновь не уследит за своим узником, его ничего не спасёт. Представляете, что он сделает, когда поймёт, по чьей вине его шея может оказаться в петле? — я говорил чётко, с нажимом.

Он смотрел на меня долго, испытующе. Хрустнул пальцами, шеей и повернул голову в сторону, и его пасть произнесла:

— Можно?

Я дёрнул головой и увидел облокотившегося о стену Фиро с улыбкой на морде, он стоял со фляжкой и с интересом наблюдал за происходящим.

«Как он так⁈ Я ничего не слышал! — шокировано подумал я. — Похоже, шантаж идёт в задницу! Вот же сука!»

— Можно, но не сильно. Хотя бы чтобы живой остался, мой наглый зайчик. Ему же ещё драться, — проговорил Фиро, я нахмурился, уже планируя, как буду биться с тремя гиенидами. Он потряс пустой фляжкой. — Но с тебя, смешнявый, выпивка!

— Легко! — он дёрнул флягу с пояса и кинул леопардиду. — А теперь я, пожалуй, разомну кости, хе-хе-хе! Присоединяйтесь, дорогие! — он хрустнул шеей и махнул лапой, призывая товарищей.

— Ну всё, ушастый, допрыгался, е-хе-хе! — бросил хохолок.

— Ну удачи вам, крысы облезлые! — бросил я и отскочил назад, пятясь к стене.

Нужно хотя бы ограничить варианты атак. Пусть мешают друг другу. Сейчас у меня сил достаточно, уж с этими ублюдками управлюсь. И как раз узнаю, на что способен с энергией.

Я быстро потянул энергию к мышцам кора, делая их крепче, сильнее; затем к рукам: связкам для скорости и хлёсткости, к мышцам для силы и кости ради крепости; а в ноги вкинул немного, только чтобы на месте стоять, да так, чтобы сдвинуть нельзя было. Дым принялся впитываться, проникать между волокон, в мельчайшие отверстия костей, в сам мозг. Ускоряем кровь. Насыщаем её кислородом.

Глубоко вздохнул и снова окинул их взглядом:

— Ну давайте, псины, нападайте! — рявкнул я с улыбкой.

Они вошли в камеру и отошли друг от друга на пару шагов. И синхронно направились на меня. Их взгляды сквозили насмешкой и уверенностью, присущей гиенам рядом с сородичами.

— Не надо! — бросила Риса без страха, сильным, немного грубоватым голосом. — Я пойду! Надеюсь, вы тр***етесь лучше, чем выглядите!

— Тобой мы позже займёмся! — прошипел гиенид с оборванным ухом. — А пока у нас есть развлечение интереснее!

Они подступали, медленно тащили ноги, совсем не отрывая от пола. Стали не достали, но вот когти выпустили и подняли тёмные губы, прикрывающие жёлтые клыки.

Я сжал кулаки, вены выступили, шея разбухла, опускаясь ниже. Локти прижаты к торсу, а плечи стиснуты. Подойдите ближе… ещё немного…

— Выпивка кончилась. — услышал я голос Фиро за их спинами. Он тряс фляжкой вниз горлышком. — Да и к тому же, он вам уже не помешает. Баба-то сама согласилась, не так ли?

— Мы дадим тебе ещё! Постой в сторонке! — бросил через плечо тот, что с хохолком.

«Оу, что-то мне подсказывает, что не стоит говорить подобное Фиро», — подумал я и принялся подаваться влево, желая уйти подальше от того, что сейчас произойдёт.

Фиро совершенно невозмутимо схватил гиенида за хохолок, тёплый огненный свет разлился по тёмной камере, и ехидный надзиратель одним рывком был отправлен в полёт. Он выпорхнул из камеры, вылетел сквозь проём и впечатался в стену коридора с глухим срежетом собственных доспехов.

— Да ты.! — начал главный гиенид, пока другой от страха оказался на заднице и активно изображал черепашку, отползая назад.

— Уверен? — спросил Фиро, подняв палец вверх, опалённая, выжженная до темна рука пульсировала адскими трещинами, будто по его винам текла магма. — Может всё-таки соскребёте товарища и отправитесь развлекаться с зайчихой?

Тут до одноглазого наконец дошло, кто перед ним. Тот еретик, демон из рассказов. Его уже было списали со счетов, положили на алтарь пьянства и глупости, но всё было совсем не так. Вот он! Стоит, смотрит на гиену спокойным взглядом безвеких глаз, наполненных первобытным, необузданным пламенем.

— У-уходим.! — приказал гиенид и по пути схватил под локоть зайчиху.

Декс сделал шаг навстречу, но Фиро выставил руку, призывая остановиться, и, собственно, не предоставляя выбора.

— Боюсь, ты не в их вкусе, — сказал он, пялясь на меня.

«Да уж. Пожалуй, спорить не буду… — подумал я, приподняв руки, словно сообщая, что участь зайчихи не так уж ужасна. — Ну а что? Я сделал, что мог. Она это понимает и смиренно принимает свою участь, дарованную случайностью, предательницей Наирой и щелью между ног».

Гиениды быстро убрались, ухватив приятеля подмышки. А Фиро стоял предо мной и молчал. И… мне даже не было страшно. Я чувствовал себя словно муравей перед надвигавшимся сапогом. Неизбежность. Отсутствие понимания истинных масштабов его силы. Всё это приводило к тому, что я мог спокойно принимать его решения как нечто законченное, решённое и определённо единственно верное. Ведь даже попытка возжелать возразить ему побуждала во мне желания прятаться и размножаться.

— Зря ты так… Если хочешь сбежать, получить свободу или чего ты там хочешь. Тебе стоит лучше избирать соратников и быть более обходительными с тем, кто вершит твою судьбу, — проговорил он без смеха.

— Мы говорим о побеге? — спросил я.

— О его исключительной невозможности, твоём импульсивном и саморазрушительном поведении, да и беспросветно-идиотском желании выстраивать обременительные связи, — неожиданно специфично выразился Фиро. — Подавая кому-то руку, ты и сам оказываешься всё глубже в болоте, ха!

— Ты меня спас, почему? Неспроста это, не так ли? — спросил я, сощурив глаза, — Каждое твоё действие не ладится со словами. Ты желаешь мне смерти, равнодушен, словно к засохшей лепёхе на дороге, или всё же имеешь какие-то виды?

«Он чего-то хочет. Но не говорит, настаивает меня, словно молодое вино, ждёт, когда созрею» — размышлял я.

— У-ха-ха-ха-а! — кричаще рассмеялся он, — Ты слишком много думаешь, ушастый! Что ты — что я, мы оба просто мухи перед громадным монстром под именем Империя! На наших ногах кандалы, наложенные судьбой! — он приблизил свою обезображенную голову с вытаращенными глазами и сказал:

— Только я наслаждаюсь своей участью. А ты загоняешь себя всё дальше во мрак отчаянья, не так ли? Он окружает тебя, проникает в самую суть. Медленно, так, что ты и сам не замечаешь, — он одёрнулся и пошёл к выходу.

«Если бы ты знал, насколько прав. Этот мрак не просто поглощает меня, он живёт внутри меня, и у него даже есть имя. Да, Черныш?» — спросил я.

«Мне… нравится… Фиро…» — внезапно сказал Черныш.

— Но это лишь разговоры, ведь по факту мы не более чем куски мяса, наполненные низменными желаниями и инстинктами. Кодексы и принципы, убеждения и мировосприятие: всё это диктует нам наш член и нежелание его лишиться, не думаешь, зайчик? — спросил он, уже выйдя за пределы камеры и закрыв стальную решётку на замок.

— Я не думаю. Только желаю прожить ещё один день. — ответил я.

— А зачем? Ради чего? — спросил он и тут же поправил себя: — Хотя о чём я! Можешь не отвечать, ушастый! — он зашагал по коридору, решив оставить меня в полном недоумении от произошедшего разговора, но остановился. Развернулся и добавил: — Точно, впредь будь более милым с моими коллегами. Этого требует начальство, — он щёлкнул пальцами.