— Вперед, вперед, братские народы. На дембельский аккорд.

Гордеев сел в машину и, отъезжая, в зеркале заднего вида увидел, что троица принялась дружно мести улицу перед следственным отделом.

— Вот мы и приехали, Филипп, — сказала Истомина, круто закладывая руль вправо.

Темно-синий «вольво», слегка скрипнув резиной по мокрому асфальту, выполнил девяностоградусный поворот и, снижая скорость, покатился к высокой арке.

ведущей во двор многоэтажного дома, похожего на увеличенный раз в пять форт Байярд.

Филя, устроившийся на сиденье рядом с Галиной, с уважением посмотрел на женщину. Ему очень нравилось, как она управляла автомобилем, без нервов, мягко, в меру рискуя. Словом, полностью разрушая образ истеричной паникерши, который поначалу создал для себя Агеев.

Автомобиль въехал во двор: обширное асфальтовое кольцо с маленьким сквериком и детской площадкой посередине.

— Какой подъезд ваш? — спросил Филя.

— Вон тот. — Истомина указала на самое дальнее крыльцо в глубине двора.

— Консьерж есть?

— Да.

— А домофон?

— Тоже.

— Один выход из подъезда?

— По-моему, да.

— Уточним.

Машина тем временем объезжала по кругу двор, выруливая к стоянке. Филя вертел головой, осматриваясь.

— Окна вашей квартиры выходят во двор или на улицу?

— И во двор и на улицу. Черт! — Истомина резко затормозила и выругалась так витиевато, что у Фили от неожиданности запершило в горле.

Он перехватил взгляд Галины. Она смотрела на темноволосую моложавую женщину, стоящую возле маленького темно-зеленого «фиата».

— Посидите в машине. — Истомина вышла из салона, резко хлопнув дверцей, и направилась к женщине.

Филя проводил ее взглядом. Галина остановилась перед темноволосой женщиной. Лица Истоминой Филя не видел, зато заметил, как после первых слов улыбка сползла с лица ее собеседницы. Она что-то ответила Галине и сделала шаг влево, скрывшись от взгляда Агеева.

Филя, потеряв к происходящему интерес, осмотрелся в салоне. Взял журнал с полки под бардачком. Оттуда вывалилась большая фотография, сделанная явно с помощью телеобъектива с достаточно большого расстояния. Снимок был сделан зимой. За освещенным и по-новогоднему украшенным стеклом ресторана «Пицца-Хат» на Тверской сидели три человека. Их головы были обведены красным маркером. Спиной немного в профиль к объективу сидела девушка в красной куртке, рядом с ней расположился мужчина лет сорока с седыми висками и крючковатым носом. Напротив мужчины, повернувшись лицом к девушке, сидела моложавая темноволосая женщина, которая сейчас беседовала с Истоминой. Еще один круг выделял среди посетителей женское лицо, черты которого едва можно было различить. Женщина наклонилась в сторону и смотрела на троицу возле окна. Над этим кругом красовался вопросительный знак, обведенный маркером несколько раз.

Агеев посмотрел на женщин и увидел, что они уже готовятся разойтись. У обеих были напряженные лица. Темноволосая женщина встретилась взглядом с Филей, махнула рукой, что-то сказала Истоминой и направилась к ее машине.

Агеев поспешно спрятал фотографию обратно в бардачок. Женщина, поравнявшись с капотом, долгим и неприязненным взглядом ощупала лицо охранника. Истомина что-то громко сказала ей вслед. Агеев различил в реплике слово «ключи». Женщина, не оборачиваясь, выдернула из кармана связку ключей с брелком и пультом сигнализации и швырнула их на капот «вольво», а сама направилась к выходу со двора. Ключи, на мгновение задержавшись, скользнули с капота вниз на землю.

Филя вышел из машины и посмотрел вслед высокой тонкой женщине, сладко причесанными и убранными в «хвост» волосами. Истомина молча, с каменным лицом села за руль автомобиля. Филя наклонился, чтобы поднять ключи. Рванувшаяся с места машина колесом едва не переехала ему руку. Только отработанный тренировками рефлекс позволил Агееву избежать травмы.

«Вольво» буквально вонзился в промежуток между машинами и, скрипнув тормозами, замер. Филя цыкнул зубом и еще раз посмотрел вслед взбесившей Истомину дамы. Та подходила к арке двора. Едва она вступила в ее створ, как сильный порыв неизвестно откуда возникшей ветровой тяги разметал полы ее пальто. Тонкая строгая фигура утратила четкость линий. Закрыв ладонями уши и преодолевая встречный ветер, женщина скрылась под аркой.

— Эта женщина много лет была кем-то вроде гувернантки у Ники, — услышал Агеев за спиной голос Истоминой и обернулся.

Она стояла перед ним, как прежде доброжелательная, спокойная и хрупкая, но теперь Филипп знал, что она может быть и совсем другой и скорее всего эта ранимость, которая так подходила к ее ангельской внешности, была просто маской.

— Вы ее уволили? Неудивительно, что она так взбесилась, — сказал Агеев.

— Дело не только в этом. — Истомина на мгновение задумалась, потом улыбнулась и кивком указала на «фиат»: — Эти ключи от машины Ники. Теперь вы будете на ней ездить. Пойдемте знакомиться с хозяйкой?

— Пошли. — Филипп потихоньку оттирал с рукава грязь, налипшую от соприкосновения с днищем машины.

Они пересекли двор и вошли в подъезд. Агеев направился к окошку комнаты дежурного. Истомина последовала за ним.

Через стекло была видна маленькая комнатка с выбеленными стенами. За столом сидел вохровец в милицейской форме без галстука и смотрел телевизор. Он уставился на Агеева вопросительно, но, заметив за его спиной Истомину, заулыбался и поднялся с места.

— Здравствуйте, Галина Борисовна. — Охранник застегивал верхнюю пуговицу. — Как рука?

— Молитвами внутренних органов. Выздоравливает. Этого молодого человека зовут Филипп. Он сотрудник охранного агентства «Глория». Будет охранять Нику.

Милиционер кивнул Агееву и улыбнулся:

— Это та самая «Глория», которая Кочкина охраняла…

— Та самая, — прервал вохровца Филипп. — Вторая дверь в подъезд имеется?

— Да. Но она заперта. Не действует.

— Заперта на ключ или заблокирована?

— На ключ.

— У кого он находится?

— У нас в дежурке. Дубликат в домоуправлении.

— И все?

Милиционер кивнул, по-прежнему улыбаясь. Видно было, что ему очень хочется продолжить разговор о «знаменитой» «Глории».

— Вы все выяснили? — Истомина посмотрела на часы. — У меня важная встреча через час.

— Все. Пойдемте скорее. — Агеев направился к лифту.

— Я прошу вас не пропускать больше к нам Виолетту Марковну, — сказала Истомина дежурному. — У нее могут оказаться дубликаты ключей. И передайте мою просьбу по смене.

— Сделаем, Галина Борисовна. — Охранник черкнул несколько строк на желтом отрывном листке, который прилепил к стене над телевизором.

Филипп ждал Истомину, заступив одной ногой внутрь кабины. Женщина, переговорив с охранником, поспешила к Агееву.

Истомина отперла замок и пропустила Филиппа в дверь. Это была большая современная квартира с просторной прихожей, переходящей в холл, разделенный несколькими короткими перегородками. Все здесь носило отпечаток богатой неустроенности: дорогой ремонт и почти полное отсутствие мебели, роскошный паркет и нераспакованные картины, стоящие по стенам в тех местах, где для них были подготовлены крепления. Черные, белые и красные горшки с вьющимися по полу растениями, большой фикус в углу. Огромные окна, высокие потолки…

— Мы не собирались сюда переезжать, — сказала Истомина, наблюдая за Филиппом, который недоуменно оглядывался по сторонам. — Я приобрела эту квартиру год назад для Ники. Конечно, она тут не жила, и я не торопилась с ремонтом. А теперь из-за развода пришлось спешно тут все обустраивать и переселяться. А времени на это нет совершенно.

— Понимаю… — сказал Агеев, — а вещи уже перевезли?

— Да, перевезли.

— Надо полить. — Агеев присел на корточки и попробовал пальцем сухую землю в Одном из горшков.

Истомина развела руками:

— У меня, как вы понимаете, руки не доходят. Постоянно на работе — двадцать восемь рабочих дней в месяц.