Он знал, что нужно делать, но…

Еще одна попытка. Последняя, как обещал он себе и тем, кто шел за ним.

Наглядная демонстрация. Возможно, если люди увидят, к чему приведет их новая война, они одумаются.

Мощнейшее оружие этого мира.

Величайшая катастрофа.

Последствия, ликвидация которых займет столетия…

И у него уже никогда не достанет храбрости взглянуть на фотографию, не говоря о том, чтобы однажды посмотреть Софи в глаза…

Когда оставалось всего несколько минут, Тьен почувствовал это — тревога, возмущение силы на границе миров, тяжесть чужого взгляда — мир впустил еще одного шеара.

— Держите защиту и не высовывайтесь, — приказал Холгер.

Возмущение, обида… Как он посмел испортить то, во что вложено столько труда?

И понимание, что Холгер прав: последняя попытка провалилась бы, как и предыдущие. А правитель за день сделал то, что не удалось его сыну за год. Уничтожил тьму и зажег свет…

Свет — белый, колючий, осязаемый. Выжигающий все дотла.

Тьен стоял на границе защитного купола и видел, как меняется озаренный этим светом мир.

Люди сами придумали себе смерть — Холгер лишь спустил ее с поводка.

Все континенты оказались под ударом. То, что не разрушили взрывы, задушил ядовитый дым. Туда, куда не дополз дым, добрался свет…

Когда-то, еще в слободе, Тьен видел собаку, угодившую под колесо телеги. Раздробленный хребет, внутренности на мостовой, но дворняга была еще жива: скулила и дергала лапами до тех пор, пока какой-то мужичок не свернул бедолаге шею. Это было правильно.

Но агонизирующий мир — не увечная шавка. Даже зная, что это единственный выход, Тьен не отважился бы на то, что сделал Холгер. Но ощущал себя причастным…

Подумалось, что если выйти из-под защиты прозрачного полога, смертоносный свет выжжет в нем человека, и останется только шеар — тот, кто всегда знает, как должно поступать, и не ведает сомнений.

Он не заметил, как протянул вперед руку.

Не почувствовал боли, когда кожа покрылась волдырями, и лишь поморщился от запаха горелой плоти…

— С ума сошел?! — Оплеуха от Лили оказалась куда болезненнее. — Жить надоело?

— Да, немного.

— Иногда так бывает, — втолковывала альва, пока дети воды занимались его рукой. — После каждой волны — обязательно. Ты ничего не изменил бы. Но ведь попробовал же?

— Вы сделали все, что было в ваших силах, шеар Этьен, — вставил почтительно один из лечивших его тритонов, совсем еще мальчишка, недавно присоединившийся к их отряду вместе с кем-то из старших родичей.

— Ты так считаешь?

— Уверен в этом, — не задумываясь, ответил юноша. — Как и в том, что со временем вы пришли бы к тому же решению, что и шеар Холгер.

— Мальчик прав, — одобрительно кивнула альва. — Иного выхода не было.

— Так это была проверка?

— Скорее, урок.

Урок. Ему позволили почувствовать себя всемогущим, а потом ткнули носом в постыдное бессилие. Не бог — всего лишь шеар.

— Холгер оставил чистые зоны, — будничным тоном докладывала Лили. — Выжило чуть меньше одного процента населения. В последующие годы число сократится в несколько раз, но…

Мир будет жить.

Память о былых веках со временем сотрется. Из страшных былей родятся страшные сказки. Людскую злобу назовут божьим гневом. Гибель тьмы — концом света.

— В отряде найдутся добровольцы. Доверь дело тем, кого сочтешь достойным.

Как будто у той собаки остался щенок, и Тьену поручили пристроить его в хорошие руки.

Кто-то должен вести человечество за собой.

Придут новые боги. Очистят воду и воздух. Исцелят землю. Как подарок вернут людям потерянные знания. У тех будет еще не одно тысячелетие, прежде чем они снова придумают способ уничтожить свой мир…

Тогда Лили впервые осталась с ним. О том, что альва могла выполнять приказ Холгера, Тьен старался не думать. Просто красивая женщина, которая ему нравится и которой нравится он.

А то, что впервые за долгое время смог спокойно уснуть, а наутро, отбросив ненужные мысли, взялся за незавершенные дела — лишь совпадение. Как и то, что уже не страшно было достать из шкатулки фотографию.

…Альвы тоже умеют лечить. Не так, как дети воды, и методы у них специфические, но исцеляют они не только и не столько тело — некоторым из них под силу собрать из осколков разбитую душу…

Осталась лишь полудетская обида, что именно его правитель решил поучить, швырнув без разъяснений в умирающий мир.

— Эйнару он, небось, таких уроков не дает.

— Считаешь, Эйнару легче? — усмехнулась в ответ на глупое нытье Лили. — Это ведь ему, не тебе, предстоит однажды стать правителем Итериана.

Спустя несколько дней Тьен найдет молодого тритона, лечившего его руку.

— Кеони, да? — Отряд собрался уже не маленький, но шеар каждого знал по имени. — Целитель?

— Еще нет. Я только готовлюсь к посвящению.

— Это не подождет? Если ты не заметил, в моей свите не хватает воды.

Пусть рядом будет кто-нибудь, кто в нужный момент напомнит о том, что шеар всегда прав…

Появление Холгера не могло не встревожить. К тому же, пройдя границу миров, он затаился, сделавшись невидимым, и это настораживало еще больше.

— Я не могу оставить мальчика, — сказал Тьен сильфиде. — Поэтому, пока я занят, присмотришь за девушкой. Как я понимаю, не нужно объяснять, кого я имею в виду.

— Нашим скажем?

— Позже. Они в курсе, что ты летаешь за мной хвостом?

— Сегодня — нет, — созналась Эсея. — Мне не спалось… А цветы — это так мило. Один из моих братьев собирал в горах крокусы и лаванду. Клал мне на окно…

— Твой брат?

— Сильф, как и я. Сын воздуха. И не надо так смотреть, мне лет семь было. Просто вспомнилось…

Тьен дождался Люка и, не торопясь, не показывая вида, что что-то произошло, отвез мальчика домой. Попрощался с ним и с бесполезной сиделкой и заглянул в магазин.

Эсея сидела на козырьке над крыльцом. При его приближении кивнула: чисто.

— Вернулись? — Софи встретила улыбкой. — Люк уже поднялся? Как он сегодня?

— Хорошо, — Тьен беглым взглядом обшарил помещение, но не заметил ничего подозрительного. — Я… заеду завтра. До свидания.

Сев в авто, завел мотор и незаметно позвал сильфиду.

— Приглядывай. И за мальчишкой тоже. Я съезжу в гостиницу, поговорю с остальными, а потом сменю тебя.

— С чего ты взял, что Холгеру интересны твои люди? — спросила Эсея. — Что в них такого?

— Для Холгера — ничего.

А Тьену больше не за кого было волноваться в этом мире. Вот и волновался.

В гостинице он собрал всех, включая отца.

— Холгер здесь, — объявил без обиняков, наблюдая, как отреагируют на его слова.

Тритон подобрался, точно правитель вот-вот войдет в дверь. Взгляд спокойный, готовый в любой момент окраситься почтением, но не слишком глубоким: у Кеони свой, собственный шеар, он же — герой и командир… И как эту дурь из мальчишки выбить?

У Фера, напротив, глазки бегают. Но привычно так бегают — параноик, он параноик и есть.

Лили удивлена. Если бы кто-то из свиты и знал о намерениях Холгера, то только она. Но не знала. Озадачена, однако, не напугана: шеар в своем праве, хочет — приходит, хочет — уходит.

А вот Генрих всполошился. Отчего бы? Неужели снова затеял какую-то игру?

Тьен и не подозревал за собой подобной злопамятности, однако история, стоившая ему немало нервов, навсегда внесла коррективы в их с отцом отношения…

— Что будем делать? — отвлекла от размышлений альва.

— Ничего. Если Холгеру что-то нужно от меня или от кого-нибудь из вас… — шеар будто случайно задержал взгляд на Лэйде. — …мы узнаем об этом, только когда он сам себя обнаружит. И надеюсь, если у кого-то состоится встреча с правителем, меня посвятят в подробности.

Поняв, что разговор окончен, собравшиеся направились к выходу.

— Папа, задержись ненадолго, — попросил Тьен. — Хотел… Да нет, ничего.