Этьен справится.

Если же нет, пожалеть о невыполненном обещании она не успеет…

Холгер отбился не водой. И не воздухом.

Пустил встречный пал.

Потоки пламени с силой столкнулись, но не разбились друг о друга, а свернулись в трепещущий огненный шар.

Дохнуло жаром в лицо.

Сорвавшиеся искры опалили волосы…

Тьен стряхнул их и сильным порывом ветра направил не утихшее еще пламя в сторону противника.

Во второй раз тот не стал ни закрываться, ни отбиваться. Выпрямился в полный рост и принял огонь в себя… Позер. Или глупец — огонь на какое-то время отрежет его от других стихий…

Или…

Тьен подумал, что тоже не отказался бы сейчас от порции очистительного пламени.

Наверное, это помогло бы…

Тело ломало. Растягивало до боли мышцы и выкручивало суставы. Привычка — вторая натура, и организм шеара в преддверии жестокой схватки непроизвольно пытался провести трансформацию.

Сапоги затрещали по швам, с трудом сдерживая прорывающиеся когти и острые шпоры. Шея удлинялась, делаясь по-птичьи подвижной. Голова будто бы раскололась на части и теперь собиралась по-новому: вытягивалась, обрастала от лба до подбородка прочным металлом, которому предстояло сформироваться в тяжелый загнутый клюв. Глаза развело в стороны, увеличивая угол обзора… Еще не орлан — монстр с перекошенной физиономией…

Он встряхнулся, возвращая себе первоначальный вид, однако остановить процесс превращения оказалось непросто. Плечи и руки покрылись вспоровшими одежду длинными иглами, но до того, как они успели превратиться в перья, Тьен усилием воли заставил их втянуться под кожу. Сделано это было быстро и грубо, и рубашка мгновенно пропиталась не успевшей свернуться кровью…

Кровью он и вычертил призрачный щит.

Успел, но не удержал: острая молния рассекла непрочную защиту надвое.

Вторая оцарапала предплечье…

Мелькнуло в грозовых облаках закопченное лицо Холгера. Пожелтевшие глаза с вытянувшимися зрачками и покрывшиеся костяными наростами брови. Выпирающие вперед челюсти и острые клыки. Черный дракон тоже спешил измениться, почувствовав опасного соперника…

Но им тесно было бы здесь, внутри очерченного тьмой круга.

Им в одном мире было бы тесно.

Вдох, один удар сердца, и правитель снова стал прежним.

Почти.

Массивная лапа со стальными когтями вспорола воздух и закрутила в спираль торнадо.

Поднятый Холгером ураган подхватил обломки мраморных плит и швырнул в Тьена.

Тот остановил камни в полете, но не удержал и уронил.

Зал вздрогнул от грохота.

К потолку поднялась пыль, и Тьен хотел под прикрытием этой завесы провести новую атаку, но правитель его опередил. Вода — из фонтанов, наверное, — в секунду обвила ноги тугими канатами, плеснулась выше, на грудь, поймала, словно в мешок, и тут же заледенела…

«Избавься от ильясу, — приказал… попросил?…Холгер. — Тогда поговорим»

Лед с хрустом разломился под напором огня, и острые осколки полетели в правителя.

«Я давал тебе шанс, — со злостью напомнил Тьен, добавляя к ледяным снарядам огненные стрелы. — Ты отказался!»

Пыль осела, и он смог осмотреться. Бегло. Заметил Кеони в первых рядах затаивших дыхание наблюдателей… Не стоило тащить сюда мальчишку. Урок? Чему он его научит?

Рядом с тритоном — Генрих. Комкает нервно носовой платок, время от времени утирая пот со лба.

За спиной Холгера просматриваются силуэты его жены и матери. У правителя, как всегда, надежный тыл…

И бьет он метко, но осторожно.

Сверкающие лезвия, сплав воды и воздуха, просвистели по обе стороны от Тьена. Одно срезало прядь волос с виска…

«Я был неправ», — слышится сразу за этим.

Слова бьют больнее заклинаний.

Не прав?

Нужно было разгромить полдворца, чтобы он все-таки признал это!

«Мне не нужно было отказываться от разговора», — тут же добавил Холгер. Словно для того, чтобы подчеркнуть, что был неправ лишь в этом…

Тьен представил себе лица стихийников, если сейчас они неожиданно закончат бой и, как ни в чем не бывало, направятся в уцелевшие апартаменты, чтобы пообщаться наедине.

Смешно.

А он не просился на роль придворного шута.

Разговор состоится, но по его правилам.

Холгер будет умолять о нем…

Додумать, как он заставит правителя вымаливать снисхождения, Тьен не успел. Спустить на того волну расплавленного в лаву камня — тоже.

Холгер оказался быстрее: сплетенная из воздуха плеть взахлест обвила шею и начала медленно душить…

«Избавься от ильясу! — теперь уже точно приказал первый шеар. — Я не стану говорить с тобой в присутствии тьмы»

Тьен почувствовал, что задыхается. Холгер, должно быть, влил в создание этой петли все свои силы. Воздушная удавка оказалась слишком крепка, не получалось ни разорвать ее, ни прожечь… Еще немного, и сам будет валяться в ногах у правителя, потому что воздух снова отвернулся от него… и остальные трое не решались спорить: вода не откликалась, земля молчала угрюмо… лишь огонь вспыхнул на кончиках пальцев и погас…

Тьен знал, что Холгер не убьет его. С самого начала знал, что ему не нужна его смерть, и сам не собирался убивать… Но лежать, униженным и обессиленным, распластавшись на искореженном полу?

Нет! Этому не бывать!

Он не нарушил данного в начале боя молчаливого обета и не призвал тьму на помощь. Но он пробудил ее частички в себе. И пустоту — ту, что дремала в душе долгие годы…

На пустоту дар четырех отозвался. Это в крови любого шеара, для того их и создавали — сражаться с пустотой.

Но к пустоте Тьен привык… в отличие от петли на шее…

Он перехватил плеть и дернул на себя. Вырвал у Холгера и сумел удержать, чтобы в следующий миг хлестнуть противника по ногам, сбивая на пол, и, не дав тому опомниться, подлететь вспышкой и поставить ногу ему на грудь.

— По моим правилам. Понял? — прокричал он в лицо поверженному правителю. — По моим!

Схватил за грудки и поднял рывком, легко, словно тряпичную куклу.

И ударил…

Не силой стихий, а так, как давно хотелось, — кулаком в челюсть.

Но сверху придавил воздухом, который сделался теперь послушен ему. И в камень заковал…

— По моим правилам… — выдохнул тяжело, — …поговорим…

Холгер сплюнул кровь. Так… по-человечески… Фартовые в Слободе точно так же после месилова харкали красной юшкой… Покачал головой:

— Я ничего не скажу, пока тебя окружает тьма. Ты не в том состоянии, чтобы принять правду.

— А ты не в том положении, чтобы ставить мне условия! — сорвался Тьен. — Считаешь, я не пойду дальше? Зря…

Он всего лишь коснулся щеки правителя, как будто погладил, и Холгер стиснул зубы, когда на его коже отпечатался длинный багровый след в мгновение вздувшегося ожога.

— Этьен! — громкий почти до визга окрик резанул по ушам. — Остановись!

Йонела.

Тьен медленно обернулся.

— Послушай отца! Не делай то, о чем будешь жалеть!

— Я? Жалеть?

Он никак не мог рассмотреть сильфиду. Слишком мало света. Слишком много народа столпилось вокруг.

Третий шеар Итериана, темный шеар, взмахнул руками, сметая ненужные уже барьеры и расшвыривая стоящих между ним и Йонелой стихийников.

— Я должен жалеть? — переспросил он, не обращая внимания на крики и болезненные стоны. — Он сам хотел поединка. Он его получил. Что теперь? Довести дело до конца и убить его?

Ильясу, о которых практически позабыли на время схватки, сползались к нему со всех сторон, готовые выполнить приказ… желательно тот, на который он только что намекнул, — тьма жаждала крови, и чем больше, тем лучше…

— Я никому не желал зла. Лишь хотел знать правду. А он решил, что надо так, — Тьен обвел рукой то, что осталось от праздничного зала. — Я удовлетворил его желание. Пора поговорить о моем.

Все вернулось. Тьма снова властвовала здесь над каждым, а он властвовал над тьмой.

Больше нет глупцов и героев, которые бросили бы ему вызов…