Демир перестал изводить чудного эльфа расспросами и принялся за еду. Хмелевуха успокоила болевшую голову, а яичница бунтующий пустой желудок. Баланс восстановился.
И еще одним свидетелем меньше.
***
Уррис
А за соседним столиком делая вид, что он поглощен исключительно жидкой похлебкой, сидел, прячась в сумерках зала Уррис.
Вот уже целую нэю, он планомерно прочесывал близлежащие городки и их забегаловки, в поисках необычных новостей. Ведь известно, что самые интересные новости, читают не глашатаи с городских помостов на рыночной площади, а собираются в харчевнях, питейных, и публичных домах.
Но, все было без толку, пока судьба совершенно случайно не забросила его сюда, вынуждая спрятаться от непогоды.
Он с большим интересом слушал разговор волшебника (которого хорошо знал в лицо), и музыканта. Он сто раз благодарил себя, что не поленился испачкаться, обрядиться в пыльную одежду, купленную у фермера за большие деньги, наклеить патлатую бороденку, и зайти в «Золотого Петуха» на самой окраине городка. Тот фермер, наверное, на вырученные деньги уже купил себе козу, вовсю посмеиваясь над простаком. Бежал от него как от сумасшедшего, думая, что богатый идиот передумает и отберет назад целый золотой.
Задание, данное Эролем было расплывчато и туманно. Как говорят в народе: Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что.
Уррис, морщась и вздыхая, выслушал от начальника о том, как важно это для гардара, а значит и для него самого. Потому как, он «уши» и «глаза» означенной организации.
Посему, нельзя пасть лицом в грязь перед магами, и первыми привести, туманно означенную персону к его очам целой и невредимой.
Последнее условие повторилось несколько раз, и для острастки, и упрочения памяти, закрепилось подношением хозяйской длани, сжатой в крепкий кулак под его нос. А так же, для поддержания бренного тела в мощи и здравии, снабдилось замшевым мешочком с весело звякающими монетами. Тратить надлежало коие, осмотрительно и рачительно.
Чутье подсказывало Уррису, что он, наконец то, напал на след.
***
В комнате под лестницей было жарко натоплено от близкой печи, и Уррис откинув одеяло, блаженно курил душистую сик-ару, пуская дымок замысловатыми кольцами к закопченному от свечей потолку.
Рядом, положив ему голову на плечо и поглаживая мягкий, рыжеватый, и курчавый волос его груди, лежала та самая служаночка, что скребла столы сегодня днем. Глаза ее были блаженно прикрыты, щечки румяны, длинные светлые волосы разметались по подушкам, не скрывая всю красоту пышных форм ее тела.
Уррис никогда не брезговал подобными способами извлечения информации у населения. Это бывало надежней, да и что греха таить, приятней, нежели стилеты, яды и угрозы.
Днем, дождавшись пока Демир поест и отправится к себе в комнату, он тряскими от нетерпения руками расплатился со служанкой за похлебку, что со стороны выглядело скорее, как скаредность. И пробубнив на прощание, что-то невразумительное о запредельных ценах за подаваемые в их заведении свиные помои, а не похлебку, вылетел вон.
Умывшись в ближайшем ручье и переодевшись в лесу в свою добротную одежду, он немного позже, предстал еще раз, во всей своей красе в данном заведении.
Информация была интересной.
По рассказам очевидицы, в комнате их было трое. Прибыли они туда через дверь, что выходит во двор, (именно поэтому незнакомцы так ее и заинтересовали). Привез их компанию дальний родственник хозяйки и подогнав телегу прямо к входу, впустил во внутрь. Кто входил, она тогда не видела, так как разносила завтраки для припозднившихся клиентов, и лишь мельком заметила одну большую тень и две поменьше, поднимающиеся по лестнице.
Позже, она носила туда ужин и видела там двух девушек. Одна была обычного вида, а у другой, пол лица испоганено змеиной чешуей. На кровати был кто-то третий, скорее всего мужчина и он спал, плотно накрывшись одеялом с головой. Так что его она не рассмотрела. Но зато хорошо слышала, как они ругались за закрытой дверью.
Обе, потом спустились в зал и танцевали с красавцем музыкантом, на которого она положила глаз. И он-де, ей тоже отвечал взаимностью, «пока зеленоглазая гадина, не выползла из своей норы, и не стала вихлять тощим задом перед ее эльфом».
Уррис, как мог, успокоил ее. Причем не один раз. Так что служаночка осталась весьма довольна. Он тоже.
«Интересные дела творятся порой в затрапезных харчевнях провинциальных городков. Было бы неплохо потолковать со стражей на северных воротах. Именно оттуда по слухам приехали незнакомцы. А порченная змеиной кожей девица, вполне может быть той самой «гарпией», о которой вещал блажной Водопьян. А раз он нашел «гарпию», то рядом должен быть и «орк». Удивительно, но ему сегодня очень везет.
Глава 4
Тодор
Тодор - светловолосый, крепкий мужчина сорока круголет от роду, возвращался из Исина довольный. Продать птицу на местном рынке вышло очень выгодно, а на вырученные деньги он купил подарки жене и дочерям. Да, еще птенцов куроуток для развода прикупил и пару кролей: девочку и мальчика для дочек. Пусть, и в хозяйстве польза и им потеха.
После двух дней непогоды, утречко выдалось по-осеннему тихим и в меру, для этого времени года, теплым. Поэтому, Тодор блаженно прикрыв глаза и разморившись на утреннем солнышке, тихо насвистывал незатейливую мелодию и улыбался, представляя радость жены и дочерей.
Наезженная дорога в Дор, плавно вилась вдоль негустого ельничка с растущими тут и там тонкими березками — словно скромные девицы средь широкоплечих молодцев.
Меринок по кличке Лихой шел ходко.
Тодор купил его несколько лет назад на исинском рынке, куда на торг частенько приводили лошадей из псовых степей.
В тот раз, на рынок Тодора привез сосед.
Не найдя на рынке новых сапог что искал, лошадь однако, он покупать не планировал, да и денег взял в обрез. Огорченный, он долго бродил по базару, и сам не зная зачем, забрел-таки в конный ряд. В задумчивости, он остановился у ограды загона и облокотившись, невольно залюбовался животными.
Его старая лошадка Маковка недавно издохла и он прикопал ее в леске, а вываренный череп, по обычаю, повесил на дверь хлева, чтобы скотья хворь обходила стороной. Так что молодая лошадь ему бы нынче не помешала.
Внимание мужчины привлек норовистый молодой жеребец-трехлетка, рыжий с золотистым блеском и большим белым пятном на морде, долго никому не дававшийся в руки. Именно по этой причине, его хозяин — потный, красный как бурак, толстый терлиец, уступал его за совсем небольшую цену.
Тодор подошел к торговцу, чтобы узнать о коне. Тот недоверчиво выслушав покупателя с трудом подволок упирающегося жеребчика на осмотр. Сторговавшись чуть только не за полцены, все остались довольны.
«Теперь пусть сам разбирается с эдаким наказанием», довольно пересчитывая деньги, думал терлиец.
Как не странно, но коняга сразу проникся доверием к Тодору, успокоился, и тот, погладив его по белому пятну на морде, дал припрятанное в кармане яблоко и счастливый приобретением, отправился домой.
А потом, ни единого разу не пожалел, что тогда купил его. Лихой оказался безотказным выносливым работником, подходящим как для упряжи, так и верховой езды.
Телега мерно поскрипывала, птенцы в корзинке попискивали, кроли тихонько возились в опилках исполняя супружеский долг.
Тодор скосив на них глаза, ухмыльнулся.
Три дня проведенные в городе без Гретти, рождали в нем самом подобные желания. Он уже представлял, как приехав, обнимет ее и под предлогом обхода их обширных владений затащит на сеновал.
Расслабленный подобными мыслями он не заметил, что на дорогу из леса вышли двое – мужчина и женщина. Они не двигаясь стояли на обочине и ждали, пока телега поравняется с ними.
