Но тут, он заметил её рюкзак, лежащий рядом с узкой щелью, в просвет которой, протискивается ее узкая ладошка, обозначая место входа.

Окрикнув Кейт, они подошли и заглянули внутрь. В темном узком лазе, белело довольное донельзя лицо девчонки.

— Я нашла, мы ее нашли! – взволнованно и обрадовано воскликнула она, протискиваясь меж стен на ту сторону, — Идите за мной!

Легко сказать «идите», когда ты субтильная мелкая особа женского пола, а когда в тебе роста две с половиной трости и веса как три таких девчонки, то протиснуться в мышиную дыру довольно проблематично!

Мэйтон в отчаянье вздохнул и попытался последовать за ней, но, увы, с рюкзаком за плечами, и тем более в одежде, это было невыполнимой задачей.

— Кейт, иди за ней. Оставишь свои вещи на той стороне, и вернешься за моими, — раздеваясь до рубахи, и скидывая свою ношу рядом, распорядился Мэйтон.

В кое-то веки, полукровка спорить не стала, а безропотно скользнула за Линой, скрываясь в щели. Через некоторое время, они вновь появились вместе, и разделив оставшийся скарб меж собой, растворились за поворотом.

Мэйтону ничего не оставалось, как выдохнув воздух из легких, постараться стать плоским.

Это частично удалось. Он вытянул руки по сторонам и шагнул в узкую щель. Обдирая спину, плечи и грудь, борясь с безотчетным страхом навсегда тут застрять, он протиснулся на пару шагов внутрь, помогая себе, цепляясь пальцами за любые попадающиеся выступы, протягивая, проталкивая себя вперед.

«Главное, чтобы голова влезла, а все остальное — дело техники», помогая себе руками, насколько это можно, думал он.

Когда легкие начало жечь от недостатка воздуха, он остановился и впечатавшись всеми частями тела в камень, вдохнул. Потом, снова выдохнул, и медленно пополз вперед.

Он никогда не боялся замкнутого пространства, но тут, в этой щели, Мэйтон в первый раз в жизни ощутил какой-то животный ужас. Нарастающую, ничем не управляемую панику и страх остаться тут навсегда. В голове промелькнула мысль о том, что, застряв тут, он потихоньку будет разлагаться меж узкими стенами, истлевая и высушиваясь холодными ветрами, а потом, когда плоти на костях станет меньше, он все-таки протиснется дальше по проходу, но, увы, будет уже поздно.

Картинка, такая яркая, и такая страшная, мелькнув в сознании, тут же исчезла, потому что, завернув за очередной поворот лаза, стало немного свободней. Стало легче дышать, и через несколько мгновений, он стоял рядом с девчонками, вспоминая такой мимолетный, но такой позорный страх.

На этой стороне ущелья, свет солнца падал немного по-другому, и в тени лестница действительно была сине-сиреневой.

— Ну вот, опять куда-то лезть, — скривилась Кейт.

— Можешь оставаться здесь, — одевая свитер и куртку предложил Мэйтон, вздрагивая от холода и воспоминаний о лазе.

Кейт скорчила гримасу, показав ему язык, но больше не возмущалась.

Кто и когда высек в скале эти ступени, было полнейшей загадкой, ведь на многие ары тут никого нет. Может быть гномы? Но это слишком далеко от их входов в подземелья, да и золотых жил и самородных камней тут отродясь не было. Эти горы были просто горами. С периодическими землетрясениями, и редкими извержениями местного вулкана, обнаруженного достопочтимым Шарком Путешественником и названного в его же честь.

Немного южнее располагалась теплая долина гейзеров и лечебных источников — живописная местность, где даже в самые лютые морозы было комфортно и тепло. Но всю ее прелесть прехеривала нестерпимая вонь от сотен зловонных, клокочущих тут и там фонтанов с грязью и кипятком источающих сернистые газы. Селиться тут никто и не думал, однако человеческие ведуны и знахарки часто посылали сюда подмастерье за лечебными грязями и водой. Были и вполне спокойные места; с теплыми источниками, густой растительностью, но специфический запах тухлых яиц, разносимый ветром по всей долине, отпугивал даже очень любопытных.

Вначале подъем по ступеням казался не таким уж и сложным. Но тяжесть рюкзаков и сумок постепенно давала о себе знать, да и сами ступени, чем выше в горы, тем становились все хуже и хуже. Они, то пропадали, то вновь появлялись на несколько тростей выше. И тогда приходилось цепляться за уступы и ползти вверх, словно горные большероги. Через пару часов такого подъема все донельзя вымотались и взмокли. Ноги налились такой тяжестью, что казалось, на каждой из них висит по пуду камней. Еще довольно большой помехой был сильный ветер, дующий здесь, будто со всех сторон, норовящий оторвать тебя от стены и скинуть в пропасть.

— Все, больше ни шага! – захныкала Кейт, вползая на коленях на очередную ступень, под созданный тут, казалось, именно для этого, каменный козырек. Не снимая сумки, она свернулась там калачиком и затихла. Лина повалилась рядом, и даже выносливый Мэйтон в этот раз возражать не стал.

Солнце к этому моменту стояло в самом зените — время обеда, но есть было нечего. Вернее, не было огня, на котором можно было хоть что-то приготовить. Пришлось грызть сухие грибы, (что запасливый эльф спрятал на «черный день») запивая их водой.

У Кейт от высоты начала кружиться голова. Когда она смотрела за край маленькой площадки, на которой они стояли, ее глаза опять становились стеклянными и пустыми, как тогда, на водопаде.

Мэйтон подошел к обрыву, плотней запахнулся в плащ и бесстрашно сел на край, свесив ноги вниз. Вид отсюда открывался воистину грандиозный. Насколько хватало взгляда, во все стороны расходились складки гор, обрывающиеся в узкие зеленые долины, кое-где расцвеченные яркими окнами синеоких озер и серебристыми нитями рек. Многие были покрыты махровой зеленью лесов и высокогорных лугов, а на макушках самых высоких, там и тут лежали нетающие шапки снега.

Над всем этим великолепием, словно легкие белые коры, скользили пушистые облака. Тени от них, причудливыми пятнами медленно ползли по пёстрым горным складкам, словно ожившие пятна на шкуре степного леопарда.

Мэйтон расставил руки, словно собираясь взлететь, набрал воздуха в легкие и от души крикнул.

— Э-э-ге-ге-е-ей!

Эхо птицей-пересмешником полетело над долиной, отражаясь от стен отвесных гор, возвратившись обратно сокращенным и неузнаваемым.

Кейт и Лина насмешливо переглянулась, а рыжая еще и покрутила пальцем у виска, что означало: «Мол, чем бы Мэйтон не тешился, лишь бы не злился».

Он повернул голову, посмотрев за спину.

В сиреневой дымке облаков он увидел плавно понижающиеся холмы, спадающие к самому морю и зеленую долину между ними — Нэрт-а-Нэлл.

Впереди, прямо перед ним, бирюзовой полосой на горизонте виднелось Узкое море и зелень долины орков.

— Красиво как!

Лина присела на корточки устроившись рядом. Поминая мамины наказы, на холодных камнях она сидеть остереглась. Ветер трепал выбившиеся из-под кепки пряди ее волос, холодя щеки, вышибая слезы из глаз, но уходить, отсюда не хотелось. Хотелось навсегда запечатлеть в памяти и унести в сердце красоту этого места.

Дружок выполз из переноски и усевшись на край уступа гордо, словно орел, обозревал окрестности.

— Как ты себя чувствуешь? – спросил Мэйтон.

— Хорошо, спасибо. А ты?

Мэйтон хмыкнул. Неужели ей до него есть какое-то дело?

— Нормально, только голова болит, — неохотно ответил он, — Ты подготовила свое желание? – поспешил он сменить тему.

— У меня оно одно, — вздохнула Лина, — Я хочу домой.

— Что, тебе совсем у нас не понравилось? – насмешливо поинтересовался он.

— А чему тут нравиться? Кроме красивых пейзажей и чистой природы я ничего хорошего вспомнить не могу. Только все бежим от кого-то: от разбойников, от дракона, от орков, от вампирш, от демона. Вчера еще и собако-змеи на голову свалились. Того и смотри с жизнью распрощаешься. Мой мир поспокойней будет.

Лина говорила, и сама себе не верила. В ее мире тоже может многое произойти (вспомнить хоть тех грабителей в арке), но если выбирать, то теперь она была в затруднении. Наверное, стоя на пороге своей квартиры, она еще раз захотела бы побывать здесь, но с учетом того, что будет загорать на пляже, писать этюды и есть здоровую, экологически чистую еду, а не бегать от орков и каждую минуту ждать неприятностей.