ЭМИЛИ

Какой-то заколдованный круг. Все и вся пытаются навредить нашим с Давидом отношениям. Эта девушка, несмотря на то, что была очень дерзкой и невоспитанной, вызывала только жалось. И всё равно было неприятно, что в этот дом может прийти кто угодно и когда угодно. Оставив меня на кухне хозяйничать одну, я предполагала, что Давид пошёл звонить отцу. К гадалке не ходи, и так всё понятно. По неизвестной причине меня охватило странное волнение, словно что-то ещё только должно произойти. И всё, что было до этого, всего лишь цветочки, а ягодки просто не успели подоспеть. Чувство тревоги не покидало меня, а напротив– всё больше укоренялось во мне, и я ожидала подвоха буквально каждую минуту. 

– Над чем это колдует моя жена?– Давид подошёл и обнял меня за талию. 

– Нашла у тебя в холодильнике стейк. Решила его пожарить со свежим салатом. Позвонил? Я ожидала от него чего угодно, но не следующих слов: 

– Да, и лучше бы этого не делал! Я напряглась, и, кажется, Давид это почувствовал, так как сразу спросил: 

– Все хорошо, детка?– разворачивая меня к себе лицом, он внимательно впился в мои глаза, пытаясь что-то там прочесть. 

– Это я у тебя хотела спросить. Всё ли хорошо?– выдохнула я ему в губы. 

– Могло быть и лучше. Ладно, давай не будем окончательно портить этот важный для нас день и насладимся обществом друг друга,– он прижал меня к себе и грубо впился в мои губы. Что-то было не так, и я это отчётливо чувствовала. Его поцелуй был жёстким и требовательным, но не менее страстным и желанным. 

– Подожди, а не то стейк сгорит,– отстранилась я, заглядывая в его глаза, где отчётливо плескалась боль. Боль? Неужели, не показалось? 

– Может, сходим куда-нибудь сегодня вечером? Отпразднуем?– прижался к моей спине Давид, а я отчётливо почувствовала его «ствол», упирающийся в мою попку. 

– Если будешь продолжать в том же духе, то мясо обязательно сгорит,– не удержалась я. 

– Пофиг. Он протянул руку, выключил стеклокерамическую электрическую плиту. Ухватив меня одной рукой за талию, развернул и понес к кухонному столу, где были заботливо мною расставлены приборы и тарелки. Недолго думая, Давид одним движением смёл всё на пол. Шум бьющегося стекла немного отрезвил меня, и я начала вырываться. 

– Отпусти! Что на тебя нашло?– начала я вырываться, да куда там, его силы с моими не сравнить. 

– Не дёргайся. Тебе понравится,– прошептал мне прямо на ухо Давид и, задрав моё платье, наклонил меня, упирая прямиком на стол. 

– Давид!– попыталась я сопротивляться, но было уже поздно: его набухший член упирался мне прямо в попку. 

– Тише, детка, тебе понравится. Только расслабься, иначе будет больно,– его тихий шёпот вызывал и трепет, и страх. Дернувшись ещё раз, я получила небольшой хлопок по ягодицам и тут же замерла. 

– Не дёргайся, малявка,– с этими словами он начал массировать мою попку продвигаясь всё ближе к анусу. Я слышала об анальном сексе, но никогда не практиковала, так как окружающие разделялись на два лагеря: кто-то говорил, что это круто; кто-то, что очень болезненно и никакого кайфа. Затаив дыхание, я попыталась успокоить бешено колотящееся сердце. Что случилось с моим милым Давидом? Что такого сказал ему отец? Одни вопросы и нет ответов! На столе стояла небольшая стеклянная бутылка с оливковым маслом для заправки салата. Это единственное, что он не тронул, и теперь я поняла почему. Дотянувшись, Давид ловко открыл бутылку и вылил масло мне прямо на попу, продолжая масировать всё интенсивней. Я и не заметила, как сама начала мурчать от удовольствия и двигать бёдрами в такт его движениям. Было страшно и волнительно, но я продолжала стоять, согнутой пополам, и упираться в стол. Давид поливал меня маслом и медленно начал вводить свой палец. На секунду страх пересилил здравый рассудок, и я вновь дернулась, сжавшись. 

– Эмили, расслабь попку. Доверься мне. Всё равно я сегодня туда войду. Раздвинув сильнее мои ноги, Давид надавил большим пальцем на анус, и одним рывком вошёл, пока я того не ожидала. Крик. Я замерла. Прислушиваясь к своим ощущением. Вроде ничего, несмотря на размеры его члена. Как он только туда поместился? 

– Умничка. Детка, ты послушная. А теперь расслабься и оттопырь как можно больше попку,– он запустил свою руку вниз и принялся массировать мой клитор. Почувствовав, как я расслабилась, Давид начал движение. И я больше не смогла себя сдерживать, волны наслаждения пронизывали меня. Ощущения были совершенно новые, до боли сладостные и неповторимые. Давид сдавливал мои бёдра, оставляя отпечатки своих пальцев, и вбивался на полную длину, изредка запуская палец во влагалище умножая и удваивая безумные ощущения. Доведя меня до оргазма, он резко вышел и развернул меня передом, подхватывая под попку и усаживая на стол. Развел мои ноги и вновь вошёл, только теперь во влагалище, продолжая вбиваться до тех пор, пока не излился в моё лоно. Осмотревшись вокруг, я словно пришла в себя. Его напор против моей воли, и то, как он меня взял, почему-то, оставил осадок унижения. Как только спала пелена оргазма и удовольствия, вся эта картина предстала в другом цвете: темном и неприятном. Горечь, казалось, разливалась во рту, и я, недолго думая, отвесила звонкую пощёчину Давиду, отталкивая его от себя и быстро скрываясь в глубине дома. 

– Эмили! Он рванул за мной, но я резко его остановила: 

– Оставь меня! Кажется, от обиды у меня даже выступили слёзы. 

– Прости... Я развернулась и скрылась в той комнате не забыв при этом повернуть ключ в замке, где мы прежде занимались любовью. Да, именно любовью, а не обозлённым сексом!

– Эмили, детка, открой, пожалуйста,– Давид поскрёбся в дверь и виноватым голосом пытался достучаться до моего рассудка, что усердно продолжал твердить, что так неправильно и так не должно быть! 

– Прошу тебя, дай побыть немного наедине с собой. Уходи. 

– Хорошо. Только не накручивай себя. Нам надо поговорить. Я ведь не сделал тебе больно?! Я видел и чувствовал тебя,– не отступал он. 

– Физически нет! Морально ДА!– громко ответила я ему.– Давид, уходи! Дай мне немного времени,– уткнувшись в подушку, выдохнула я. Послышались отдалённые шаги. Ушёл. Вот и хорошо. Мне нужно побыть одной, и проанализировать день от начала и до конца. Сказать, что мне не понравилось, я не могу! Это было действительно необычно и очень страстно. Вот только он начал как-то неправильно, с какой-то злостью, что ли? Такая сторона его характера впервые вылезла наружу, и это слегка пугало. Прислушавшись, что происходит в доме, я поняла что стоит абсолютная тишина. Встав с кровати, я подошла к окну и выглянула во двор. Машины не было. Значит, Давид уехал. Вот и хорошо. Покинув комнату, где мы ранее предавались любви и страсти, я воровато оглянулась и, убедившись, что совершенно одна, быстро покинула дом. На лужайке ко мне подбежал Мушкетёр и весело замахал хвостом. Потрепав его по голове, я сказала: 

– Прости, мой друг, но мне пора. Пока твой хозяин не вернулся. Оглянувшись по сторонам, я уверенно двинулась к калитке с намерением покинуть этот дом и вернуться домой, где всё так знакомо и привычно. Пусть не так роскошно, но главное– своё. А раны зализывать как раз лучше всего в привычной обстановке. Теперь ещё нужно проскочить этот отрезок дороги, что вёл непосредственно к дому Давида. А там на главной дороге можно и такси поймать. Всё время оглядываясь по сторонам, я, словно воришка, двигалась вперед к намеченной цели. А цель у меня была одна: остаться одной и поплакать как следует. А также пожаловаться самой себе на жизнь, ведь больше просто не кому. Единственный друг слинял и перешёл на сторону Давида. Так что, кроме меня самой, больше у меня никого и нет! Успешно проскочив улочку, я вышла на главную дорогу и тут же поймала такси. Назвав адрес своего дома, я села на заднее сиденье и выдохнула с облегчением. Всё, теперь можно расслабиться и спокойно обдумать всё случившееся. К чему я приступила, находясь ещё в такси. Что такого мог сказать отец Давиду?! Ведь именно после звонка и разговора с ним он очень кардинально поменялся в настроении. Подозрение, что он знает больше, чем надо, гаденько, щекотало нервы. Если Давид знает, что я являюсь его противником на трассе, то почему он не сказал этого?! Почему не высказал всё, что думает, в лицо?! А может, ещё не знает? И куда он подался? Словно пчелиный рой, вопросы гудели в моей голове, не давая покоя, и я всё больше теряла надежду на лучшее.