— Скажите, а зачем сохранять тело так долго, если при рождении получаешь новое?
— Всё дело в памяти рождений, забывается практически всё, что ты понял и пережил. Шатун и такие, как он, опасаются за свою память. Ну, посудите сами, легенды передаются из поколения в поколение, о Шатуне помнят до сих пор, что он говорил, как он выглядел. Господь не делает исключений, но исключения могут сделать те, кто ему служит. Шатун вымолил такое исключения для себя, но если он получит при следующем рождении новое тело, как он докажет людям, что он — это он? А он хочет доказать безграничные возможности духа человеческого и то, что нет конца просвящению. Он страстно желает этого, поэтому и оставил указание о своём теле. Будда учил «освобождайся от своих желаний, отдавай то, что есть у тебя, бери то, что тебе дают и будешь вознаграждён», но это подходить для простой жизни, хотя, может быть, он имел в виду и память прошлых рождений. Это его толкование, Шатун решил пойти дальше и предметно показать людям, что в совершенствовании духа, способного вернуться и ничего не забыть, должно быть заключено главное желание и стремление. Вы очень благодарный слушатель, Генри. Я чувствую ваше искреннее внимание, это хорошо. Дело в том, что меня не покидает мысль о значимости нашей встречи. Моё чутьё никогда меня не подводило. Скорее всего, наше знакомство предопределено небесами, самим владыкой. Однажды у меня было видение, я находился в Африке, на самой высокой горе Келиманджаро и возле меня был молодой человек. Когда я вас увидел, то сразу узнал, в моём видении были именно вы. Это было будущее, в небе железные птицы, в океане железные огромные корабли. Для чего и как мы попадём с вами туда, я не знаю, но уверен, это скоро произойдёт.
— Но это невероятно, как же это возможно? — удивился Генри, нескрывая недоумения.
— Вы ещё не знаете, какие в нас заложены возможности, в положенное время вы сможете их почувствовать и пережить, — улыбнулся Шалтир, — придёт время знаний.
— Но если вы что-то предчувствуете, то хотя бы намекните мне, — тихо попросил Генри.
— Вам уготована довольно тяжёлая судьба. Многое вы уже пережили, но впереди важнейший эпизод, от которого многое будет зависеть. Вам предстоит противостоять очень сильному и тактически грамотному противнику. Так было предопределено. Ваша неосведомлённость о своих силах и возможностях может привести к трагическому финалу и чтобы избежать этого, вам придётся много работать над собой.
— Мне уже говорили, что я — воин света и добра, белай маг, кажется, так это называется?
— Определение Белый маг для общественного мнения. Но каждый истинный, посвящённый белый маг параллельно и чёрный, ибо со злом надо бороться его же оружием. Каждый белый маг должен знать и уметь пользоваться чёрной магией и научится принимать то обличие, когда в стане врагов он будет неузнаваем. «Нужно заключить врага в объятия, чтобы глубже вонзить в него нож». Во избежание вызвать у человечества негативные реакции, об этом таинстве перевоплощения говорят только с посвящёнными и только посвящённым оно доступно. Но это, не побоюсь сказать, искусство не приходит само, его надо изучать очень серьёзно, ибо малейшая оплошность может привести к бесславной гибели. «Нельзя думать, что враг глуп и слеп, а ты хитёр и всевидящ, цени ум врага твоего, как свой собственный, только тогда сможешь услышать фанфары своей победы». Поэтому каждый ваш шаг должен быть просчитан не единожды. Вам дали прекрасных преподавателей, которые достигли огромных духовных высот и поэтому перешли на другой уровень развития. Они познали гармонию, гармонию с собой, с природой, со своим внутренним «я» и без искажения слышат голос Вселенной. Благодаря их урокам вы будете познавать истину и нести её роду человеческому, который погряз в пороке и грехе. Люди одной рукой осеняют себя крестным знамением, а другой творят зло, думая, что, читая каждый день маленькие молитвы, можно избежать наказания за деяния свои. Вот так живёт сейчас большая половина человечества. Но дано ему десять заповедей, десять формул, по которым надо жить, воспитывая самого себя и свой дух, лишь тогда можно избежать расставленных ловушек дьявола и сберечь себя для новой жизни. И в этом мы должны помочь людям, негнушаясь никаким оружием во спасение душ рабов божьих. Не думайте, что «замарав руки» вы, Генри, испачкаете свою душу, что для обычных людей — тяжкий грех, для нас — рутинная работа. Вселенная даёт нам не то, что мы хотим, а то, что нам надо. Помните это и хорошо делайте своё дело, ибо закон жизни гласит: «Не главное с чем человек пришёл, главное, с чем он уходит». Я чувствую, наша встреча не является обычным стечением обстоятельств, небесам было угодно познакомить нас для какой-то определённой цели. Поживём-увидим, что уготовано судьбой девятому и первому Радужным адептам. Возвращайтесь к себе и да прибудет с нами воля и сила господня.
Шалтир встал, учтиво поклонился Генри, приложив правую руку к своей груди. Вернувшись в консульство, Генри почувствовал, как опустело оно без женского присутствия. В коридорах было тихо и безлюдно. Ему навстречу попался помошник полковника и Генри попросил доложить Юрсковскому, что он вернулся из города и, чувствуя усталость, отдохнёт в своей комнате перед тем, как доложит о результатах своей встречи с индийским проповедником.
В своей комнате он, нераздеваясь, лёг на нерасправленную кровать. Прикрыв глаза, прокрутил в памяти весь разговор с Шалтиром. «Поразительно, в отдалённом от цивилизации месте встретить столь умного и рассудительного человека. Ну вот, я сам противоречу услышенному. Этот народ живёт по своим законам. Действительно, как мы можем осуждать их многовековую историю, уклад жизни. Мы и правда захватчики и поработители, я понимаю их негодование и прихожу к выводу, что абсолютно аполитичен. Но что же мне делать? Защищать консульство — мой долг офицера и я обязан исполнять его. Но чем больше мне выдаётся информации, тем больше я чувствую, что долг становиться для меня тяжестью. Вернувшись домой, подам в отставку и буду искать другую стезю. Но прав ли я? Как понять, где я больше нужен? Я сильно соскучился по своему учителю, пожалуй, Юлиан может дать мне совет» думал Генри. Он сосредоточился, прочитал молитвенный код и вышел в астрал.
Сначала он решил посмотреть на свою любимую. «Как она, о чём думает? Всё ли в порядке в пути?» и оказался на палубе корабля. Море было абсолютно спокойно, полный штиль. Солнце, скрывшись на половину на горизонте, словно растворило свою вторую половину в море, позолотив водную гладь. Корабль, будто огромное морское животное, уверенно плыло по бескрайнему простору. В одиноко стоящей на палубе хрупкой женской фигурке Генри без труда узнал свою возлюбленную. Запахнув на груди накидку, девушка смотрела в ту сторону, откуда отправилась в путь. Она улыбалась своим тайным мыслям, но в глазах была грусть. Глубокая грусть идущая от самого сердца, словно тонкая, воздушная вуаль, лёгкой тенью лежала на её милом личике. «Любимая, родная моя, как же я уже соскучился. Вот бы обнять тебя, прижать к сердцу, прильнуть к твоим устам» подумал Генри, почувствовав неистовое желание прикоснуться к Виоле. Он протянул руку и коснулся плеча девушки. Виола вздрогнула и повернулась в его сторону. Генри невольно отпрянул назад, было впечатление, что она видит его.
— О, господи, наверно я уже схожу с ума. Генри, любовь моя, так тяжела разлука с тобой. Моя душа так бы и полететь к тебе. А может, твоя прилетела ко мне? Даже показалось, что ты рядом. Любимый мой, счастье моё, я стану сильной, чтобы пережить разлуку, — вздохнула Виола, — любовь придаст мне силы и отваги. Но как невыносимо тяжело не видеть тебя! Нет-нет, я не буду плакать. Но боже, боже мой, слёзы сами подступают к глазам, как хочу почувствовать твои объятья.
Виола закрыла лицо руками. Генри шагнул к ней и нежно обнял её и почувствовал, как она вздрогнула, как участилось её сердцебиение.
— Ну, вот опять, неужели это возможно или правда, рассудок покидает меня? Я так явно почувствовала твоё тело! Неужели, чтобы быть счастливой, нужно побыть несчастной? Видимо, да, иначе можно не заметить счастье, всё познаётся и цениться в сравнении. Разлука — лучший учитель, она поможет мне развить в себе сострадание к мучениям ближнего. О, господи, дай мне сил и терпения, надо идти спать, успокоить нервы. Прошу, хотя бы приснись мне, — тихо говорила Виола, словно боялась, что её кто-нибудь услышит.
