— Всё тоже самое, что и православие, — пожал плечами Генри, — тогда для чего называть одно и тоже разными названиями?

— Это, дружок, тема другого разговора, — Юлиан нахмурил брови, — разве я учил вас перебивать рассказчика?

— Ничего страшного, коллега, юноша вправе спрашивать, иначе нет смысла ни в чём, — улыбнулся Шалтир, — Сорок девять лет прожил я в одном из дзонгов, под неусыпным оком своего учителя изучая столько наук, сколько только известно в мире.

Перед смертью гуру Инпоии призвал меня и сказал: «теперь я могу со спокойной душой уйти, я выполнил все свои земные дела и могу с достоинством посмотреть в глаза создателю, ибо моё знание передано достойному. Теперь твой черёд искать себе ученика, а твоё сердце укажет путь». С этими словами мой учитель ушёл из жизни.

Я покинул место своего пребывания и отправился на поиски. Множество больших и маленьких городов мне пришлось пройти, но ни в одном из них моё сердце не ёкнуло. Только войдя в этот город, я почувствовал невероятное облегчение. Внутри меня всё ликовало, я понял, именно здесь найду того, кого надо. Мне оставалось только ждать. Теперь, когда мы здесь все втроём, я могу быть спокойным, ибо моё ожидание увенчалось успехом. Миссия, к которой каждый из нас шёл своим путём, будет исполнена. Но об этом я скажу вам позже. Сначала мы должны подготовиться к довольно-таки сложному испытанию. От этого зависит будущее. Нужно учится на трагических ошибках истории и не повторять их. На столько ли мы прозорливы и умны, чтобы не воспользоваться подсказкой?

Шалтир посмотрел на своих собеседников. Оба проявляли большое внимание к рассказу хозяина дома.

— А что это за испытание и для выполнения какой цели оно нужно? — Генри явно был готов ко всему.

— Через три дня мы совершим с вами удивительное путешествие во времени и пространстве, но в отличии от астральных перемещений, это будет переход во плоти, т. е в физическом теле. Но я забежал немного вперёд, хотя должен был подготовить вас к этому.

— Но разве это возможно? Как же пересечь время во плоти? — Генри был поражён.

— Когда вы, Девятый Радужный Адепт, пройдёте по мирам столько, сколько я, узнаете и постигнете истину Вечного, тогда и вам станет это под силу, — сказал Шалтир и что-то прошептал себе под нос.

— Я глуп, боже мой, как я не понял сразу, ведь вы— Первый, значит, главный, — Генри всплеснул руками.

Шалтир бросил взгляд на Юлиана, оба таинственно улыбнулись.

И тут в двери дома Шалтира постучали. Хозяин поднялся, подошёл к дверям. За порогом стоял запыхавшийся посыльный из консульства. Шалтир взял из его рук конверт и передал Генри. Быстро пробежав глазами послание, Генри поднялся и посмотрел на своих учителей.

— Я должен идти, из консульства прислали депешу, в которой мне сообщают, что в наше посольство снова хлынул поток раненых из соседней провинции. Я военный и это мой долг, я связан определёнными обязательствами перед тем обществом, в котором живу и поэтому, если вы позволите, я хочу откланяться до нашей следующей встречи. Через три дня я буду в вашем распоряжении.

Генри стоял в ожидании ответа, Шалтир и Юлиан переглянулись.

— Да, вы должны идти, я прекрасно вас понимаю, — Шалтир сложил руки на груди и поклонился Генри.

Генри ответил ему поклоном, подошёл к Юлиану, обнял и, козырнув, вышел.

— Я в страшном волнении, чувствую, он может наделать глупостей. Я не могу просто сидеть и ждать. Простите, мой друг, но я пойду за ним, нелепо потерять его, накануне великих событий, — Юлиан посеменил к дверям.

— Мои люди вас проводят, — только и успел сказать вслед Шалтир, — суетливый человек, как квочка над цыплёнком, но таково его естество, ничего тут не поделаешь, хотя прекрасно знает, что ничего катастрофического не случится.

Шалтир улыбнулся. Подойдя к одной из стен своего дома, он достал из неприметной ниши очень старую, потрёпанную книгу в переплёте из телячьей кожи и, присев к столу, погрузился в чтение.

А Генри почти бежал по улице к консульству. «Ну что же он творит?! Когда же это чудовище прекратит свои злодеяния,» — думал Генри о Людвиге. Вбежав в посольство, он сразу же отправился к полковнику Юрсковскому. Тот стоял у окна, сложив руки за спиной.

— Господин полковник, что же это происходит? Я ничего не понимаю, ведь уже несколько дней всё было спокойно, — Генри едва отдышался от быстрого бега. — В том то и дело, юноша, я, так же, как и вы в полном недоумении, — полковник повернулся к Генри.

— Я считаю, что нам пора вмешаться, ведь гибнут люди и не только наши, но и местное население. Надо что-то делать, иначе эта бойня никогда не кончится.

— Да, вы правы, я уже отдал распоряжение выступать, полк готов, — Юрсковский протянул Генри пакет, — здесь я написал несколько строк капитану Юшкевичу, он прибыл недавно на тот форпост. Объедините свои усилия и утихомирьте восставших.

Генри почувствовал, как неприятный холодок пробежал по его спине, взял пакет и вышел из кабинета. «Вот теперь-то и настало время для нашей встречи и я не отступлюсь, победитель должен быть только один и им буду я» думал Генри, идя по коридору на улицу. На площади, перед консульством, построившись в строй, стоял полк, в ожидании своего командира. Генри вскачил на коня и дал команду. Поднимая клубы пыли, полк двинулся в сторону выхода из города. Через пару часов, в том же направлении, следом за полком выехала из города небольшая двуколка с одним пожилым седоком.

— Мальчишка, совсем мальчишка, но храбрец, вот в этом то и заключается его избранность, в этой великой уверенности и собственном достоинстве, — бормотал пассажир этой двуколки. Это был Юлиан.

Утром следующего дня полк прибыл в соседнюю провинцию, объятую дымом пожарищ. Казалось, даже сама земля горела под ногами. Закопчённые стены форпоста, ощетинившийся штыками небольшой отряд вокруг каменного забора представляли жуткое зрелище. В глазах солдат ненависть перемежалась со страхом. Завидя входящих в городок соотечественников, многие из этой горстки людей просто расплакались. Генри спешился с коня и подошёл к старшему офицеру. Они поприветствовали друг друга, офицер доложил Генри о событиях последних дней.

— Здесь остался лишь маленький отряд, а большая часть недалеко отсюда. Вы обратили внимание, что населения почти нет, все мужчины ушли в джунгли и оттуда делают набеги. Капитан Юшкевич с отрядом сейчас стоит на самой кромке джунглей и старается выманить их, чтобы полностью разбить. Сколько людей уже погибло, это просто страшно.

Генри внимательно выслушал доклад, внутри всё клокотало от злости. «Нет, я не должен подавать вида и действовать по эмоциям. Надо всё обдумать спокойно и взвещенно. Но думать придётся на ходу».

— Скажите, а что послужило причиной столь чудовищного положения вещей? — Я сам в полном недоумении. Я прибыл совсем недавно, вместе с капитаном. А уже на следующий день солдаты, словно взбесились. Они, небольшими группками, покидали посты и, словно варвары, нападали на мирное население, грабили, убивали, насиловали, таща в посольство всё, что попадало им под руки.

Я доложил об этом нашему полковнику, но он отмахнулся от меня и отправил к капитану Юшкевичу. А тот, в свою очередь, дал понять, что происходящее меня не касается и если я буду совать нос не в свои дела, то очень пожалею об этом. Знаете, что он мне ещё сказал? «У солдат мизерное жалование, а у них на родине остались жёны и дети. Пусть наберут богатства и приедут домой обеспеченными людьми». Вы представляете, мне показалось, в его словах есть резон. Но когда население взбунтовалось и стали поступать первые раненые и убитые, я испугался. Всё оказалось настолько чудовищным, масштабы этой катастрофы нарастали с каждым днём.

— Да, я успел в этом убедиться сам, сейчас самое главное остановить и тех и других. Мы выступаем тотчас же, я оставлю вам небольшой отряд для поддержки.

Генри отдал распоряжение своему офицеру, а сам вскачил на коня и остаток полка пошёл в сторону доносившихся оружейных выстрелов. Пройдя небольшое расстояние, продираясь сквозь заросли, уставший отряд вышел на пустошь. Страшное зрелище предстало им глазам. Убитые вповалку с ранеными, запах смерти и страха. Живые, прикрываясь телами своих вышедших из боевого строя, стреляли в противоположную сторону, где за кустами и стволами, обвитыми лианами, по всей вероятности, и прятались повстанцы. Генри смотрел на этот неравный бой и, к своему удивлению, понял, местные жители были далеко небезоружны. С той стороны тоже раздавались выстрелы. «Но откуда у них ружья?» подумал Генри, оглядывая место сражения. Его взгляд остановился на небольшой возвышенности, чуть в стороне от поля боя. Там стояло трое офицеров, двое из них пригибались от каждого выстрела, едва не падая на землю. И только третий явно ничего не боялся, ни свистящих пуль, ни пушечных ядер. Он стоял, как изваяние, сложив руки за спиной, уверенный в своей неуязвимости. Генри напряг зрение, вглядываясь в этого офицера, хотя прекрасно знал, кто мог быть таким бесстрашным среди этого кошмара. Это был Людвиг Юшкевич. На его лице блуждала довольная улыбка, ему явно нравилось происходящее.