Юлиан качал головой, то ли утвердительно, то ли отрицательно. Виола переводила взгляд с одного на другого. Генри улыбнулся супруге и поцеловал её руку. Зазвучала музыка и чтобы избежать лишних вопросов жены, Генри предложил ей присоедениться к танцующим. Виола улыбнулась в ответ и кивнула на Юлиана, глазами спрашивая мужа, можно ли оставить доктора в таком состоянии одного. Генри, утвердительно кивнул. Они кружились в ритме вальса, не сводя глаз друг с друга. Какоето щемящее чувство тоски смущало Генри. Он смотрел на свою возлюбленную, разглядывая каждую черточку её лица. «Странно, смотрю так, как-будто хочу запомнить на веки веков» поймал себя на мысли Генри.

— Дорогая, зачем ты вызывала меня в сад?

— О чём ты? Я не понимаю, Камилла показывала мне свою коллекцию цветов, — Виола была искренне удивлена.

— Я отчётливо видел твоё платье, пытался догнать тебя, но ты скрылась в глубине сада и не отзывалась на мой голос, — Генри прервал танец.

— Да что с тобой? Уверяю, я была с Камиллой, — Виола взяла мужа за руку, — я в растерянности, видя твоё недоумение.

— Но платье? Твоё платье было прекрасно видно в свете фонарей?

Виола нахмурила брови, взгляд сделался настороженным. Она быстро оглядела зал и посмотрела в глаза супругу:

— Точно такое же платье было на Ядвиге, но сейчас её нет среди гостей, я ничего не понимаю. Объясни наконец, что присходит?

Генри почувствовал неприятный холодок под ложечкой, но не подал вида, а наоборот, улыбнулся и закружил Виолу в вальсе:

— Не волнуйся, всё в порядке. Просто недоразумение.

Когда музыка стихла, Генри проводил Виолу к небольшому диванчику, где весело щебетали двое знакомых барышень. Отойдя чуть в сторону, он начал осматривать гостей, но Ядвиги действительно нигде не было. «Совпадение или всё было подстроено? Эти трое, как они оказались здесь? Ах, да, слуга, это он сказал мне, что Виола ждёт в саду. Ну, конечно, всё было спланировано, судя по всему, меня выманили специально. Ну, бог с ними, их затея не удалась. Где же Юлиан? Вот он меня беспокоит, так разволновался, надо найти его» подумал Генри и, резко развернувшись, почувствовал приступ тошноты и странного головокружения, в глазах потемнело и пересохло во рту. Видимо, он покачнулся, потому что почувствовал чьи— то руки. Когда в глазах прояснилось, Генри увидел лицо Станислава:

— Друг мой, ты чудовищно бледен, обопрись на мою руку, давай-ка, присядь вот сюда.

Генри, чувствуя слабость в ногах, не стал сопротивляться и последовал совету друга.

— О господи, Генри, что, что случилось? — Виола виделась словно сквозь марево в жаркий день, её голос звучал где-то вдалеке, под потолком.

— Дорогая, успокойся, ничего страшного, — тихо выдавил из себя Генри, почувствовав, как на его руку что-то капнуло, — ты плачешь? Не надо, всё хорошо. Голоса и музыка едва доносились до его слуха, будто уши были закрыты чем— то плотным. Воздуха не хватало и что самое обидное, он понимал, что не может справиться с этим состоянием. В голове была абсолютная пустота. Чьи-то заботливые руки поддерживали его голову, но сознание было ясным. И вдруг, всё изменилось, к нему вернулось зрение, слух и ощущение реальности, даже появилась какая-то невероятная лёгкость. «Может, я уже умер?» мелькнула страшная догадка. Но нет, он пошевелил рукой и понял, что прекрасно ощущает своё тело. Когда взгляд стал совсем ясным, он отчётливо увидел лица тех, кто склонился над ним. Виола, с обезумевшими глазами, зажимала рот рукой, сдерживая крик. Камилла, поддерживающая её под руки, Станислав, дрожащими руками, расстёгивал китель Генри.

— Мой мальчик, я тут, старый доктор сейчас поможет тебе, — Юлиан суетливо доставал что-то из кармана.

— Всё в порядке, друзья, я чувствую себя великолепно, — Генри встал и шагнул к Виоле, — дорогая, успокойся.

Виола бросилась к нему и, припав к груди, разрыдалась:

— Как ты напугал меня, милый, поедем домой, тебе надо отдохнуть, — бормотала Виола, прижимаясь к супругу.

— Нет-нет, дорогая, я прекрасно себя чувствую, не стоит обращать внимания, — Генри поцеловал её в макушку, — друзья, не смотрите на меня, как на тяжело больного.

Он нисколько не лукавил, в теле ощущалась необычайная лёгкость, каждая клеточка организма будто наполнилась какой-то неизвестной силой и теплотой. «Может, высшие силы дали мне что-то новое, какой-то новый талант?» мелькнула радостная мысль. Но вдруг, опять, тошнота подступила к горлу. Чувствуя, как снова стали слабеть ноги, он, напрягаясь до хруста в костях, держался. Виола почувствовала дрожь его тела и забеспокоилась:

— И всё-таки, я настаиваю, поедем, я устала.

Генри попытался заверить, что всё в порядке, но в глубине души обрадовался настойчивости жены. Хотелось лечь в постель, настолько он ослабел. Предложив Виоле руку, он, едва передвигая ноги, двинулся к выходу. Оглянувшись в дверях и заметив напряжённые лица Камиллы, Станислава и бывших сокурсников, которые видели его состояние, он улыбнулся и поднял одну руку:

— До встречи, друзья. Мы с Виолой будем рады видеть вас в нашем доме.

В карете ему стало совсем невыносимо. Казалось, внутренности горят огнём и пламя вот-вот вырвется наружу. Было тяжело дышать и в голове стоял такой гул, словно сотни тысяч колоколов забили одним разом. Юлиан держал его за руку и что-то бормотал. Лицо старого учителя будто окаменело. Генри уложили в постель. Виола тихо плакала, упав на колени, а Юлиан был сосредоточен и серьёзен. Он осмотрел своего ученика и состояние Генри привело его в панику.

— Друг мой, я в растерянности, я совершенно не знаю, что делать. Чудовищная нелепость, весь мой опыт коту под хвост. Я совершенно не знаю, какие должны быть симптомы.

Юлиан встал, забегал по комнате. Генри приоткрыл воспалённые глаза и попытался изобразить подобие улыбки:

— Прошу вас, успокойтесь, — тяжёло вдыхая воздух, тихо говорил он, — я обязательно поправлюсь, вот увидите. Вы сами учили меня, вот только соберусь с силами и займусь самолечением. Не отчаивайтесь, я убеждён, всё получится. Дорогая, не плачь, твои слёзы лишь добавляют мне боли. Любимая, всё хорошо, эта минутная слабость не должна так огорчать тебя.

Сознание стало медленно угасать, Генри впал в забытьё. Юлиан остановился, подошёл к постели, долго смотрел на Генри, а потом нагнулся и взял его руку, проверяя пульс. И вдруг доктор издал страшный, мучительный стон, увидя небольшой порез на руке своего любимца. Ранка была маленькая, всего несколько сантиметров, кожа вокруг неё приобрела синюшный оттенок.

— Вот, вот оно!! Ах подлецы, мерзавцы, исчадия ада!!

— О чём вы? Доктор, что вы нашли? — Виола подняла на него заплаканные глаза.

— Девочка моя, вы не поймёте, — Юлиан стал шарить по карманам и, найдя там какой-то пузырёк, протянул его Виоле, — вот, поите его по девять капель каждые полчаса, это поддержит его, пока я не найду средство поставить на ноги нашего мальчика. Я срочно бегу домой и займусь исследованиями, только возьму анализ.

Юлиан открыл свой саквояж, с которым не расставался ни на минуту, достал какие-то скляночки и пробирки, скальпель, нагнулся в руке Генри и выдавил несколько капель из ранки на продолговатый кусочек стекла, что-то капнул на него из маленькой бутылочки и, накрыв таким же стеклом, положил в саквояж. Не попращавшись, он выскачил из комнаты.

Далеко заполночь в лаборатории Юлиана горело несколько светильников. Доктор, облачившись в широкий балахон, разглядывал под диковинным аппаратом то стекло, на котором была кровь Генри. Он вставал из-за стола, снова садился к аппарату, писал какие-то знаки на бумаге, приговаривая при этом на латыни. Что-то не получалось, он никак не мог соеденить разрозненные формулы в единую систему. Он переходил из состояния бешенства, в полную апатию и сидел, уставившись немигающим взглядом в одну точку. Потом приходил в себя и с ещё большей энергией принимался за работу. Время близилось к рассвету, когда заспанный дворецкий сообщил ему, что молодая женщина просит принять её. Доктор, бросив печальный взгляд на кипу исписанной бумаги, спустился в гостиную. Там, облокотившись на каминную полку, спиной к дверям стояла женщина в чёрной накидке. Лицо ночной гостьи было скрыто под капюшоном.