Вскинув на плечо двустволку, Избранник двинулся на север, где один за другим меркли, не будучи в силах состязаться с солнцем, огни большого города.

…Ночь, луна, река, трупы, как всё это знакомо, и одновременно чуждо сознанию живого человека. Вот он снова бредёт по пояс в воде, руки безвольно опущены вдоль тела. Но почему же они опущены, сознание собственной жизни не может этого позволить! он вынимает руки из чёрной жидкости и вдруг с ужасом замечает, что она не спешит с них стекать. Да и не чёрная она, а красная, просто, в темноте трудно распознать цвета. Его руки почти по локоть в крови.

Крупные тяжёлые капли медленно отрываются от кончиков пальцев и падают обратно в реку, падают совершенно без брызг, словно вода слишком густа. Неужели это река крови? Он наклоняется, пробует тёмную жидкость на язык, ощущает солёный привкус, и тут же в ноздри ударяет до боли знакомый приторный и одновременно какой-то пряный запах. Странно, как же он раньше не замечал этого, а ещё удивлялся, откуда в пустыне река. Стоп, куда подевались все трупы? И что это, на поверхности реки начинает распускаться цветок. Чертовщина какая-то, откуда на кровавой реке может быть цветок, и не какой-нибудь, а невинно-белоснежный, можно даже сказать, стерильно белый, игнорирующий окружающую его тьму. Впрочем, в конце концов, это всего лишь сон, и река и цветок не существуют на самом деле, в отличие от трупов…

Стоп, вот цветок медленно разворачивает свои лепестки, и резкая боль сдавливает затылок, вся голова как в огне, а странное растение всё увеличивается. Кажется, что под водой к телу от цветка тянутся неведомые щупальца, впиваются в каждую клетку, высасывая из него жизнь. Да и нет больше никакой воды, никакой крови, всё заволакивает беспросветная розовая пелена и на её фоне ослепительно белый цветок, поглощающий тебя целиком. Но вдруг цветок сморщивается и на месте его остается лицо. Странное лицо, похожее на человеческое, но абсолютно лишённое кожи, мышцы же не красные, а белоснежные словно, кровь их уже не питает. А в местах, где они расходятся и отвисают лохмотьями, проглядывает голый череп. Но это лицо не мёртвое, оно шевелит рваными губами, вращает глазами. Откуда-то появляются такие же лишённые кожи руки, они касаются твоего лица, шарят по телу. А вместе с тем, боль в голове становится всё пронзительней, пожар полыхает, кажется, он переходит уже и на всё тело, вот уже и твоя кожа вспыхивает, сгорает в мгновение. Так неужели это твоё лицо и твои руки? Но нет, твои вот они, а эти не подчиняются твоим приказам, и нет сил, чтобы сбросить с себя страшного урода. Губы с трудом двигаются, они тебя слушаются, но неправильно, грудь тоже отказывается выдохнуть и расстаться с тем малым запасом воздуха, что у неё ещё остался. Но вот, после бесконечных мучений твой рот шепчет одно единственное слово, ДЖЕТ.

Как по волшебству перед твоим воспалённым взором появляется розовая ампула, сверкающая подобно бриллианту на фоне тусклой дымки. Внезапно оживают руки, словно они уже существуют отдельно от тела, и ловко вскрывают заветную ёмкость, не упуская ни крупинки волшебного порошка. Грудь тоже с радостью соглашается сделать вдох, и вот оно счастье. Боль мгновенно стихает, спадает с глаз пелена, снова всё тело подчиняется тебе, как и обычно. Куда-то в сторону отлетает бледное призрачное лицо, хочется бежать, наслаждаться жизнью, наслаждаться ощущением собственного тела…

Он очнулся от странной боли в виске и в правом плече, сел и только тут понял, что сон давно уже перешёл в явь, а всё болит потому, что он сейчас с разбегу ударился о выступ скалы в пещере. Головная боль, радость, наваждение — всё прошло, уступив место ломоте во всём теле и какой-то внутренней опустошённости. Он огляделся, вспоминая, что это за пещера и как он сюда попал.

И тут вспомнил всё. Задание в Волт-Сити отыскать убежище бандитов, что совершали набеги на город. Бахвальство, что он сам, своими руками уничтожит их логово, и, наконец, эта битва. Впрочем, битвой это было трудно назвать, скорее всего, это была большая мясорубка, из которой они вчетвером вышли живыми, хотя и сильно израненными, по непонятной случайности. Перед боем он заглотнул целых две упаковки джета, не ради удовольствия, но ради улучшения реакции и скорости, к этому он добавил ещё странный довоенный препарат под названием «Психо», который делал солдат нечувствительными к боли и позволял им сражаться даже со смертельными ранами.

Что было дальше, он помнил смутно. Райдеры, так называли себя эти бандиты, не ожидали нападения со стороны чёрного хода в пещеру, который был хорошо заминирован. Когда же из темноты прохода раздались частые выстрелы, и выскочил он, Райдеры оказались застигнутыми врасплох. Они хватали свои автоматы, пускали длинные очереди, но плохо целились и попадали в основном в спины своим же. Пули свистели вокруг него, чиркали по броне, вырывали клочки мяса и кожи, но он не замечал их, каким-то чудом избегая прямых попаданий. Он стрелял в ответ, стрелял непривычно часто и метко, целясь в основном по глазам. Далеко сзади раздавались редкие выстрелы товарищей. Вот откуда-то слева выскочил Сулик и вонзил свой нож в грудь одного из бандитов, чтобы тут же упасть, получив пулю в ногу. Но вот он встаёт и, хромая, бросается дальше. Но вот он снова падает, схлопотав кусочек свинца точно в грудь, которая по счастью защищена сплошным металлическим бронежилетом. Внезапно выстрелы смолкли, и он погрузился во тьму, чтобы сейчас очнуться от страшной ломки после употребления джета.

Он ещё раз огляделся, не совсем понимая, как он остался здесь один, и куда подевались остальные. Только сейчас он увидел, что из темноты на него двигается странный белый силуэт, напоминающий привидение. Руки сами собой скользнули к поясу, пошарили за спиной, но оружия не было. Его охватил панический ужас, что сейчас это неизвестное приблизится, а у него не будет сил защищаться, как тогда во сне. Но вдруг, словно какое-то воспоминание поразило его, и он негромко позвал:

— Ленни, это… это ты?

— Не бойся, это я, — ответил спокойным, но очень скрипучим голосом белый силуэт.

— ты, наверное, сильно ударился головой, но сейчас всё пройдёт.

— Да, уже всё прошло, — Избранник залился весёлым смехом, — и как это я мог испугаться собственного друга, который наверняка спас мне жизнь. Кстати, Ленни, сколько дней мы уже в этой пещере и что с остальными?

— Ты проспал двое суток, за это время твои раны под воздействием регенерирующей мази успели затянуться и завтра ты будешь как новенький. С Суликом дела обстоят хуже у него была раздроблена нога и сломано несколько рёбер, но и он уже может ходить, так что завтра мы сможем продолжить твои поиски. Что же касается Вика, то он, если ты не убил его пять минут назад, уже полностью здоров, также как и я, — тут странный собеседник рассмеялся смехом, похожим на скрип несмазанной двери.

— Спасибо тебе, Ленни! Теперь я не жалею, что взял тебя с собой, несмотря на то, что ты гулл. Твои докторские навыки оказались сейчас как раз кстати, и если бы не ты, то, возможно, здесь бы моё путешествие и закончилось. Эти снобы из Волт— Сити просто идиоты, что так ненавидят гуллов.

— Не суди их слишком строго, друг мой. Поколения, выросшие и умершие в замкнутом пространстве, постоянный надзор за численностью населения наложили негативный отпечаток на их психику. Ксенофобия — наиболее мягкий из недостатков, который они могли приобрести.

— Я и сам это понимаю, просто иногда чувства берут вверх над разумом. Вот, кстати, и Вик появился, значит, я тебя не убил. Дружище, расскажи, как это получилось.

— Не особо хорошо вы обращаетесь со старыми друзьями, босс, — с напускной суровостью проворчал толстяк. — Я, значит, два дня над вами сидел, как мама родная, а стоило вам порошочку понюхать, как вы меня об стенку кидать начали. И откуда только сила взялась, лежали как тюк, а когда буйствовать начали, мы вас с Ленни вдвоём удерживали, так вы нас одной рукой расшвыряли, вскочили и убежали.