— Это Настя Ермакова, — я увидел в окно спешащую в медпункт полненькую пионервожатую, — будем с ней танцевальную программу для родительского дня готовить.

— Ну-ну, — хитро улыбнулась Марго.

Прежде, чем выносить свое творчество на большую аудиторию, мы, то есть я, пионервожатая Настя и аккордеонист самоучка Петрович собрались в кабинете кружка кройки и шитья. Баскетболистам же я дал самостоятельное задание, отрабатывать броски с точек и проходы под кольцо. А Насте сказал, что у меня на все про все час не больше.

— Ну, чего играть то? — заворчал Петрович, который сегодня еще не успел принять расслабляющую тело и ум жидкость, из-за чего он был несколько на нервах.

— Я предлагаю разучить четыре песни, которые потом можно будет сыграть и без слов, исполнить инструментально. Восемь композиций вполне достаточно, чтобы произвести впечатление на шефов с фабрики, — предложил я.

— Хорошо, какие? — удовлетворенно вздохнула Настя, и достала тетрадку для записи слов и аккордов.

— Первая песня «Гитары», — стал перечислять я, — потом «Звезды над Москвой», «Летящая походка» и «40 лет спустя».

Однако когда стали репетировать, я взял на себя соло партии на гитаре, а пионервожатая ритм, то оказалось для Насти все композиции неподъемны. Если Петрович с листа схватывал суть мелодии, иногда только покряхтывая и покрякивая от удовольствия, то Настя ритм партию держать не могла, аккорды брала неуверенно и постоянно их путала. После получасовой нервотрепки бессмысленность репетиции стала очевидна всем.

— Значит так, — не выдержал я, — нужно посмотреть какие музыкальные инструменты у завхоза есть в наличии еще. И объявить по лагерю, что для джаз-банды требуются музыканты. Может кто-то из детей, в конце концов, ходит в музыкальную школу?

— А как же я? — чуть не плача спросила пионервожатая.

— Может тебя на бубне попробовать, если он найдется у завхоза, — попытался я её успокоить.

У завхоза, в кладовке действительно нашелся бубен. И еще до кучи два порванных пионерских барабана, одна барабанная палочка и непонятно как оказавшийся здесь тромбон. Это такая труба с выдвижной кулисой. Завхоз сказал, что в позапрошлом году, отдыхал здесь детский духовой оркестр, случайно инструмент и потерялся. Правда потом он случайно нашелся, вот так вот теперь и лежит на складе.

— Вот и прекрасно, — сказал я пионервожатой, — бубен у тебя есть. А сейчас к тебе такая просьба, написать объявление, тем, кто умеет играть на тромбоне, срочно обратиться к директору лагеря для дегустации праздничного торта.

— Торта? — хихикнула Настя, — какого еще торта?

— Насколько я знаю, — пояснил я свою затею, — творческая молодёжь в детском возрасте крайне стеснительна, поэтому праздничный торт будет для них стимулом.

На полднике, где можно было выпить кружку сладкого чая и за пару секунд проглотить бутерброд со сливочным маслом, из уст Егора Саныча прозвучало срочное объявление, что сейчас состоится встреча с очень интересным человеком, который расскажет о борьбе Африканских стран за независимость.

— А пионерский галстук обязательно надевать? — поднялась длинная худущая рука Сабониса из-за стола, где полдничал первый отряд.

— Обязательно, — строго буркнул директор.

— А он у меня мятый, — признался не по возрасту высокий подросток.

— Все равно нужно надеть, — отчеканил Егор Саныч, — пусть все видят, какой ты шалопай. Как повяжешь галстук, Береги его: Он ведь с красным знаменем Цвета одного.

Директор лагеря торжественно посмотрел на весь первый отряд.

— Егор Саныч, — тут вмешался я, — может, я со своими ребятами на баскетбольную площадку пойду, сейчас каждая тренировка на счету, завтра уже последний день перед игрой остался.

— Есть вещи, которые поважнее твоего баскетбола, — сказал, как отрубил директор, — вот что ты знаешь об Африке?

— Я знаю африканскую народную мудрость, — улыбнулся я, — нельзя войти в одну реку дважды, если в ней плавают голодные крокодилы.

Пионеры, которые внимательно слушали наш разговор, дружно грохнули от смеха. Егор Саныч был же необычайно серьезен и, просто махнув рукой, пошел встречать лектора.

Фамилию лектора Всесоюзного общества по распространению политических и научных знаний я не расслышал. Имя отчество же лектора было самым обыкновенным, я бы даже сказал не запоминающимся, Алексей Михайлович. Он сначала рассказал про революцию в Египте, под руководством подполковника Гамаль Абдель Насера. Затем про революционную борьбу за независимость Золотого Берега, которую возглавил Квамме Нкрума. Я посмотрел на детскую аудиторию, и она слушала лектора с таким же интересом, как недавно пионеры слушали мой рассказ о «Звездных войнах». Потому что далекая фантастическая галактика и Африка для них в принципе находились в одном недоступном месте.

— И Советский союз должен протянуть руку помощи братским африканским народам, чтобы построить на черном континенте социализм! — закончил под аплодисменты лектор, — задавайте ваши вопросы!

— А, правда, что скоро во всей Африке построят социализм? — выкрикнул с первых рядов один примерный мальчик.

— Правда! — ответил сияющий, как таз Алексей Михайлович.

— А, если империалисты на них полезут, мы им покажем? — выкрикнул второй.

— Покажем! — махнул хилым кулаком лектор.

И тут меня, какой-то черт, ткнул иголкой в одно место, и я тоже решил задать вопрос.

— Алексей Михайлович, — я встал и на меня обернулся разом весь пионерский лагерь, — как вы полагаете, для построения социализма трудолюбие необходимо?

— Конечно, — удивился все такой же оптимистично настроенный лектор.

— В Африке, климат такой, — пояснил я ход своих мыслей, — что можно собирать четыре урожая в год. Жители Африки могут построить хижину из палок, обмазанных глиной и им уже комфортно. И так на африканском континенте живут тысячи лет. Африканцев сама среда приучила работать по минимуму.

— Не понимаю, к чему вы клоните! — взвизгнул Алексей Михайлович.

— Я намекаю на то, что вливание огромных, наших кровно заработанных денег в экономику африканских государств не принесет никакой пользы, кроме вреда, — я посмотрел на застывшие с открытыми ртами лица пионеров, — у нас, между прочим, еще много кто в подвалах и бараках проживает. И перво-наперво средства нужно направить на создание жилищного фонда.

— Так вы что хотите, чтобы африканцы пошли по капиталистическому пути развития? — лектора стало немного потряхивать.

— Да не по какому пути развития Африка не пойдет, — я махнул рукой, — при капитализме, кстати, тоже работать нужно, как следует. Они сейчас живут родоплеменным строем, до капитализма и социализма им на ментальном уровне еще расти и расти.

— Правильно! — поддержал меня Сабонис, — пусть сначала работать научаться, а потом мы им поможем!

И тут же от директора Егор Саныча долговязому парнишке прилетела затрещина. Но процесс культурного оболванивания пионеров уже напрочь был сорван. То тут, то там стали возникать стихийные дискуссионные площадки. Одни орали, что правильно, другие наоборот неправильно. Директор безуспешно пытался перекричать многозвучие детских голосов. И вдруг к нему подбежала пионервожатая Света, и что-то стала нашёптывать на ухо. Судя по ее встревоженному лицу, произошло, что-то посерьезней предполагаемой мировой революции. Егор Саныч пробрался к лектору и несколько раз силой стукнул кулаком по столу. Галдеж тут же прекратился.

— Дети, пожалуйста, разойдитесь по корпусам, — сказал директор, потом пожал руку лектору, — спасибо вам большое за интересную тему. Все пионервожатые сейчас подойдите ко мне. И ты Куртов тоже.

Из рассказа Светы следовало, что два шалопая из ее четвертого отряда пропали в неизвестном направлении. Они пропустили обед, а теперь еще пропустили полдник, и очень важную лекцию о свободе Африки. Одним из пропащих оказался уже известный мне Сидоров, который точно своей смертью не помрет.