— Подожди, — окликнул меня Петрович.

Он подошел ко мне и обнял меня по-отечески.

— Дым над водой — это вещь! — пророкотал Петрович.

От административного корпуса до медпункта было около двухсот метров. Я еще раз оглядел пионерский лагерь, и подумал, может быть на следующий год устроиться на одну смену физруком или пионервожатым. Ведь красота!

— Молодой человек, подпишите повестку, — из кустов у самого крыльца моего временного обиталища появился сотрудник пятого управления КГБ Андроников.

— У меня сегодня не приемный день, — я отстранил бумажку, которую мне сунул это плюгавый мужичек.

— Я с вами здесь не шуточки шучу! — взвизгнул нервно он, — быстро подпишите!

Агент КГБ как бы невзначай приоткрыл полу плаща и показал мне кобуру, с предполагаемым пистолетом. Я взял бумагу из рук Андроникова и посмотрел ее на просвет.

— Сейчас подождите, за очками схожу, — буркнул я, и небрежно вернул бумагу КГБэшнику.

Я взлетел на крыльцо, Андроников двинулся следом. Но у самых дверей я его резко остановил.

— Подожди, говорю здесь! — громко сказал я, — у меня там женщина не одетая!

Я резко зашел внутрь и закрыл на щеколду дверь. На меня в две пары глаз смотрели Наташка и королева Марго. Я быстрыми шагами подошел к столу.

— Уезжай сейчас одна, — шепнул я своей подруге, — в ближайшие дни дам о себе знать.

— Тому типу скажите, — я показал рукой на улицу, — что я очень сожалею, что мы разминулись, пусть не беспокоится, на неделе зайду куда надо.

Пока барышни ничего не успели сообразить, я ворвался в свою спальню, открыл окно и выпрыгнул на улицу. Как чувствовал, когда выбирал место для ночевки, что окна должны выходить прямиком на живописную лесную чащу. Я легко пробежал двадцать метров до забора и, пользуясь своей необычайной прыгучестью, перелетел его как Валерий Брумель через планку на соревнованиях прыгунов в высоту. Дальше через кусты, виляя между высоченных стволов сосен, я бежал так, что даже не заметил, как несколько колючих веток мне расцарапали правую щеку. Через пять минут интенсивного бега я немного запыхался и сбавил темп. Сейчас главное выйти на трассу и на попутке добраться до Москвы, соображал лихорадочно я. Деньги на дорогу есть, в конце концов, день на вокзале перекантоваться не проблема. Можно даже купить билет на ближайший поезд куда угодно, а потом выйти и купить билет обратно в Москву. А в понедельник приеду в Лужники, и да поможет мне маршал Гречко. На этих мыслях я выскочил на небольшую полянку, где уютно разместились игроки сборной СССР Корнеев, Петров и ассистент главного тренера Конев Анатолий Константинович.

— Нарушаем спортивный режим, — я сделал вид, что совершаю запланированную лёгкую пробежку перед ужином, — Анатолий Константинович, я тут подумал, а чего до понедельника резину тянуть. Завтра готов приступить к тренировочному процессу.

Я понюхал содержимое трёхлитрового алюминиевого бидона.

— Пиво, пьете, — укоризненно покачал головой я, — Степан Суренович в курсе?

— Ну, ты наглец, — хохотнул Корнеев.

— У нас сегодня выходной, — не так уверенно ответил уже Петров.

— Появились какие-то внезапные проблемы? — спросил мой бывший тренер, который отщипывал маленькие кусочки от сухой рыбины.

— Есть такое, — признался я.

В воскресенье перед первой тренировкой сборной СССР по баскетболу, я непривычно медленно думал, как бы мне завоевать хоть какой-то авторитет у чемпионов Европы и заслуженных мастеров спорта. Степан Суренович, который реально оказался рад меня видеть, так описал мои функции, что буду работать над улучшением процента попадания игроков со средней и дальней дистанции. Поселил он меня вместе с Коневым в двуместный номер на загородной базе. Питание, в отличие от пионерского лагеря здесь было отличным. В меню было много мясных блюд, и так же хватало фруктов, особенно дынь и астраханских арбузов. А в лагере сейчас макароны, думал я накануне, когда жадно поедал шашлык из баранины.

Во дворце спорта Лужники, не смотря на летнюю жару было очень прохладно. На баскетбольной площадке вовсю шла разминка. Скрип спортивной обуви о паркет гулко разлетался над всеми пустующими трибунами. Обожаю этот звук, он уносил меня в далекое детство, когда сам впервые вышел на баскетбольную площадку, в том другом мире и жизни. Наш тренер был просто фанатиком своего дела. Он собирал различную литературу по баскетболу, что-то сам переводил с английских изданий. Помню, как он нам еще плохо соображавшим пацанам, рассказывал об ошибках, которые допускал Гомельский в спортивных битвах между Каунаским Жальгирисом и ЦСКА.

— Жальгирис ведь играет персонально! Значит, Ткаченко должен уводить Сабониса из-под кольца, а не толкаться с ним в краске, — говорил наш тренер.

И вообще, он Гомельского за тренера не считал. Говорил, что тот просто хороший организатор не более. Лично я в том противостоянии оценок не выставлял ни за кого не болел. Мне нравились лишь отдельные игроки. Вальдемарас Хомичус у Жальгириса, и Виктор Тихоненко у ЦСКА.

Разминкой сборной СССР руководил Николаич, то есть тренер теперешнего московского ЦСКА Евгений Алексеев. Ничего интересного, челночный бег поперек площадки, боком, спиной и короткие рывочки вперед. Наконец Суренович представил меня сборникам. Потом центровые команды Альберт Вальтин из киевского «Строителя», Геннадий Вольнов и Виктор Зубков из ЦСКА, уже знакомый мне Александр Петров из «Динамо», а так же настоящий гигант с ростом два восемнадцать Янис Круминьш из рижского СКА отправились на одну половину площадки отрабатывать навыки игры под кольцом. Я же остался один со своими новыми подопечными. На меня с интересом и не скрываемой иронией смотрели Майгонис Валдманис и Валдис Муйжниекс из рижского СКА, Цезарс Озерс из рижского ВЭФа, Гурам Минашвили и Владимир Угрехелидзе из тбилисского «Динамо», Михаил Семёнов из ЦСКА и еще один мой знакомец Юрий Корнеев из московского «Динамо». Дружба народов — форева, пробубнил я про себя.

— Малчик, может быть, слетаешь нам за пивом? — сказал Гурам Минашвили.

— Что-то сегодня жарко, — поддержал его одноклубник из Тбилиси Владимир Угрехелидзе.

— А мы тут самы мячик побросааем, — включился в разговор латыш Майгонис Валдманис.

Деточка, а вам не кажется, что ваше место возле нужника, — вспомнил я бессмертную работу Александра Серого.

— Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ невинных загубил, — пробубнил я себе под нос, и пошел отмерять от кольца семиметровую дугу.

— Два мяча сюда! — потребовал я от спортсменов, когда встал под нулевым углом к щиту, в самый угол левой стороны площадки.

Требуемые мной спортивные снаряды тут же прилетели ко мне, но с разной скоростью и точностью. Потом я выставил еще два мяча на точку, которая была под сорок пять градусов к плоскости щита, на тоже примерно семиметровое расстояние. Далее два мяча в лоб, то есть под девяносто градусов к щиту, и зеркально по два мяча я поставил на правую сторону площадки.

Внутренне я себя перекрестил, так как если сейчас опозорюсь, можно смело ехать домой, прямо в руки пятого управления КГБ. Я встал в правый угол, дважды ударил мяч в пол, чтобы почувствовать его вес, выдохнул и метнул точно в кольцо. Сетка издала от трения с мечом приятный звук «фух». Потом я быстро поднял с паркета еще один баскетбольный снаряд и тут же послал его следом, он немного зацепил дальнюю дужку, но попал туда куда надо. Быстро перебежал на следующую точку под сорок пять градусов и один за другим снова забил оба мяча. Под ноль и сорок пять градусов мои любимые точки. В былое время я после каждой тренировки исполнял по триста, четыреста бросков с них. А вот пулять в лоб, строго по центру мне доводилось от случая к случаю. С этой точки один мяч у меня улетел в молоко, другой залетел, но при этом ударился от щита, повезло. Следующая точка под сорок пять, но из левой половины, один точно, другой предатель выскочил, ударившись о заднюю дужку. И под ноль градусов, из левого угла оба точно!